Сергей Саканский - Тайна Марии Целесты
– Сначала я закончу с журналом, – сказал Жаров, перевернул страницу и вдруг почувствовал, как его собственные брови ползут наверх.
На последнем развороте с левой стороны значились обычные цифры. С правой размашистым торопливым почерком было начертано следующее:
«Оно здесь оно повсюду оно пожирает меня».
Жаров перевернул журнал и молча показал разворот другу. Пилипенко смерил взглядом страницу и настороженно повел глазами туда-сюда.
– По хорошему, надо бы вызвать каких-нибудь специалистов, биологов, что ли… – пробормотал он, продолжая пристально осматривать внутренность яхты.
– Вряд ли это «оно» – какое-то животное, – возразил Жаров. – Животное не может быть «повсюду».
– Возможно, – сказал Пилипенко. – Но если мы до сих пор целы, предлагаю продолжить осмотр.
Теперь мотивировка Жарова изменилась: он приглядывался к окружающим предметам с новой точки зрения, ожидая увидеть свернувшееся где-нибудь щупальце или гигантскую паучью ногу.
– Никаких следов борьбы, – констатировал следователь. – Правда, одежда вывалена из платяного шкафа и вряд ли это можно объяснить толчком при посадке яхты на мель. Ощущение такое, что в шкафу что-то спешно искали. Дай-ка мне глянуть, – попросил он, протягивая руку за журналом.
Повертев его, Пилипенко провел пальцем по сгибу разворота и проговорил задумчиво:
– А ведь одна страница вырвана. Предпоследняя. Это может ровным счетом ничего не значить, конечно. Но запомнить стоит.
* * *Вода в кофейнике закипела через четыре минуты. Еще тридцать пять потребовалось, чтобы она выкипела до того уровня, на котором застал ее Жаров, когда увидел кипящий кофейник на борту. За это время друзья успели осмотреть каждый дюйм «Леокадии» и не нашли больше ничего подозрительного.
– Итак, кофейник был поставлен на плиту, а огонь зажжен за тридцать девять минут до того, как ты его погасил, – сказал следователь. – Отнимаем двенадцать, получаем двадцать пять. Что ж, теперь самое время прокладывать курс.
Пилипенко бросил лоцию на штурманский столик и плашмя шлепнул на нее линейку. Указал жестом ладони:
– Прошу!
Жаров сел на деревянную скамью и раскрыл лоцию.
– Будем считать, что кофейник был полным, – пробурчал он. – Что, конечно, не факт.
– Не факт, – невозмутимо согласился Пилипенко. – Но мы исходим из максимума, в который неизбежно включается минимум.
Жаров видел, что яхта шла точно перпендикулярно берегу. Ее скорость на глаз была узлов пять-шесть. Вскоре стало ясно, что самое большее расстояние, которое она миновала после того, как кофейник поставили на плиту, не могло превышать четырех-пяти километров.
– Вертолетчики прочесали гораздо больший квадрат, – заметил Жаров.
Пилипенко нагнулся, подобрал с пола что-то блестящее и аккуратно возложил на стол. Это был циркуль.
– Какова может быть скорость надувной лодки с мотором? – спросил он.
– Самое большое – километров тридцать в час. Зависит от мощности мотора. Но не думаю, что в качестве спасательного средства на яхте будет слишком уж быстроходная лодка. Скорее – не более двадцати.
– Значит так, – сказал следователь, потирая лоб. – Простая задачка по алгебре. Есть время – полчаса или меньше. Есть скорость – двадцать километров в час. Есть циркуль и карта.
Говоря все это, Пилипенко склонился над картой, осторожно провернув циркулем круг над синевой. Его очки-хамелеоны теперь лежали на штурманском столе, поймав солнечный луч из иллюминатора, отчего стекла стали почти черными.
– Готово! – наконец сообщил он. – Моторная лодка не могла отправиться ни в открытое море, ни вдоль берега. Ее бы взяли погранцы – как при попытке выйти в нейтральные воды, так и продвинуться дальше Фороса на запад или Медведя на восток, где стоят радары. Итак, лодка, по всей вероятности, шла под углом к берегу от точки спуска на воду. Следовательно, она причалила где-то на отрезке от Симеиза до Никиты, гораздо раньше того момента, как сама яхта села на мель.
– Опять вертолет?
– Нет, не годится. Тогда речь шла о возможном спасении людей, а теперь – вообще, непонятно о чем. Сядем на катер и совершим легкую морскую прогулку.
Спасателей пришлось тормошить: они уже считали, что с буксировкой яхты их рабочий день закончен. Бесхозная надувная лодка – довольно-таки дорогая модель из пятислойного пластика, оснащенная маленьким, но мощным мотором – нашлась в одной из крайних точек, вычисленных теоретически, а именно: за мысом Мартьян в Никите.
– Для проформы, конечно, нужно сравнить образцы масла с лодки и яхты, но на девяносто девять процентов – это и есть та самая лодка, – сказал Пилипенко.
Жаров кивнул.
– Вот и закончилась мистика, – ехидно добавил следователь. – Никакой тайны «Марии Целесты» нет. Ясно, что мы имеем дело с каким-то преступлением. Правда, все члены системы уравнений не известны. Даже жертва.
– Почему же все? А сыщик? Любая детективная система состоит из пяти элементов: преступник, преступление, жертва, мотив и сыщик. Ты, по крайней мере, уже в наличии.
– Нет преступления, нет и сыщика.
– Может, и в самом деле нет преступления. Человек просто надул лодку и свалил со своей яхты. Возьмет и объявится через час-другой.
– Возможно, – сказал Пилипенко. – Но вопросы о том, почему он это сделал, не выключив кофейник, почему бросил такое дорогое имущество, а главное, что означает его запись в журнале – так и остаются открытыми.
* * *Хозяин яхты не объявился и к вечеру. На конец рабочего дня информации по этому случаю несколько добавилось. Клюев прозвонил Одессу и выяснил следующее.
Шурупов Сергей Александрович, сорока двух лет, женатый, детей не имеющий, и вправду оказался бизнесменом – владельцем ряда продуктовых магазинов в городе и области. Яхту «Леокадия», порт приписки Одесса, он приобрел недавно. Это было ее первое плавание на столь дальнее расстояние: до сих пор судно использовалось для коротких морских прогулок и пикников. За бизнесменом тянулся довольно длинный хвост сомнительных связей и сделок, но в этом не было ничего из ряда вон выходящего – все эти люди таковы.
Одесские ребята встретились с женой Шурупова, взяли у нее фотографию и переслали в Ялту. Шурупов был коротко стриженным блондином с невыразительным лицом и блеклыми глазами. Беседа одесситов с этой женщиной не дала никакой существенной информации: жизнь ее мужа состояла в основном из работы с раннего утра до позднего вечера, а последнее время, в связи с покупкой яхты, он увлекся новой темой – раз в неделю выходил в море на ночь, управляя яхтой в одиночку. Наконец, взял себе несколько дней отдыха и отправился в более серьезное плавание.
