Джон Карр - Сдаётся кладбище
Они услышали, как трубку положили на рычаг. Элизабет Мэннинг — теперь уже никак не Айрин Стэнли — вернулась в студию.
— Он в том же состоянии, — сообщила она. — Не лучше и не хуже.
Г. М. поднялся:
— Теперь, мэм, что касается ваших с Фредом планов…
— Ради бога, сэр Генри!
— Вы очень беспокоитесь о вашем муже, — сказал Г. М. — Вас заботит его репутация?
— Репутация?
— Господи, неужели вы не знаете, что он якобы ограбил фонд и хотел сбежать с сотней тысяч долларов?
— Какой вздор!
— Вот как? Вы говорили, что читали дневные и вечерние газеты. Там об этом не упоминалось?
— Нет! — Женщина задумалась, прижав руку ко лбу. — Там говорилось, будто Фред исчез, заключив пари, или что-то в таком роде… Подождите! Была одна невразумительная статейка…
— Весьма невразумительная, — кивнул Г. М. — Окружная прокуратура помалкивает, пока не будет уверена полностью. Если кто-то проделал трюк с новостями, можете благодарить этого парня. — Он подозвал Сая. — Кажется, мы запоздали с представлениями, а я предпочитаю соблюдать приличия.
Женщина слегка улыбнулась:
— Мистер…
— Нортон, — подсказала Кристал, взяв Сая за руку. — Мистер Нортон мой гость.
Тон ее мягкого голоса делал смысл слов абсолютно ясным. Мать посмотрела на нее и глубоко вздохнула.
— Я следила за твоей судьбой на расстоянии. Твоим последним мужем был балканский сановник по имени граф Ямми-Ямми или что-то в таком роде. Ты любила его?
— Нет, — ответила Кристал. — Но, как видишь, я не пользуюсь его титулом.
Сай, ненавидевший подобные разговоры, умудрился сунуть письмо в руку Г. М. Старик с торчащей в уголке рта сигарой сначала пытался отмахнуться, потом взглянул на бумагу и прочитал написанное.
Лицо Г. М. быстро меняло выражение. Но Саю на секунду удалось увидеть то, что он надеялся увидеть — радостный взгляд озорника, поджигающего фейерверк под стулом учителя.
— Это правильная линия, Г. М.? Могу я передать это в прессу, ссылаясь на вашу поддержку?
— Можете, сынок, — серьезно ответил великий человек, возвращая бумагу. — Только не по этому телефону, иначе они все услышат! Звоните снаружи!
Извинившись, Сай вышел из комнаты и быстро зашагал по коридору с красно-белыми стенами. Его принципы были сугубо новоанглийскими или просто британскими: внешние сдержанность и достоинство с таящимся внутри озорством.
В конце коридора у железной лестницы он обнаружил телефонную будку. Сначала Сай намеревался проигнорировать «Эхо» — газету, где он работал прежде. Но, несмотря ни на что, лояльность сделала свое дело. Он набрал номер «Эха», связался с редактором финансового отдела и говорил с ним несколько минут.
— Теперь послушай, — отозвался редактор. — Я не увольнял тебя, Сай! Это не моя епархия. Я был за тебя!
— Знаю, Зэк.
— Так что если эта история — всего лишь пьяная болтовня в баре, а звучит она именно так…
Сай решил рискнуть:
— Если тебе нужно подтверждение, Зэк, позвони в окружную прокуратуру, а потом в главное полицейское управление. Можешь даже попробовать звякнуть в Уайт-Плейнс.
И Сай положил трубку. Выполнив свой долг, он позвонил в Ассошиэйтед Пресс, Юнайтед Пресс и несколько газет, где у него были друзья, потом поспешил назад в студию. Первыми словами, которые он услышал, открыв дверь, были «тайна бассейна».
Более того, эмоциональная температура успела подняться до опасной точки.
Элизабет Мэннинг сидела на краю дивана, опустив голову и нервно теребя подушки. Г. М., отложив сигару, придвинул кресло ближе к ней. Кристал, Джин и Боб стояли рядом с бледными лицами.
— Слушайте, девоч… я хотел сказать мэм, — говорил Г. М., словно имея дело с взрывчатым веществом. — Вам понятно, что они думают, будто ваш муж украл сто тысяч?
— Да.
— И что они пропустят вас через мясорубку, так как считают, что вы в этом замешаны, если только я их не удержу?
— Да.
— В таком случае позвольте мне задавать вопросы и отвечайте на них коротко и ясно!
— Хорошо, — ответила женщина, не поднимая головы. Луч солнца поблескивал в ее темно-каштановых волосах, не тронутых сединой.
— Вы говорите, что собирались отправиться с Фредом во второй медовый месяц. Куда именно?
— В Мехико.
— Когда?
— Самолетом, который вылетает… уже вылетел в полночь.
— Где вы собирались встретиться?
— Здесь, в студии. Фред обещал прибыть не позже девяти.
— Вы знали, что он намеревается «исчезнуть»?
— Да, знала.
Грудь Элизабет Мэннинг тяжело вздымалась. Но она смотрела прямо в глаза Г. М.
— Почему он собирался исчезнуть?
Казалось, все присутствующие затаили дыхание. Элизабет Мэннинг бросила взгляд на Кристал, Джин и Боба.
— Фред говорил, — ответила она, — что никогда не любил своих детей, пока они не повзрослели, что они, безусловно, должны это чувствовать и с полным основанием ненавидеть его…
— Тихо! — рявкнул Г. М., протянув руку к группе, стоящей позади него, но глядя не на них, а на их мать.
— Но, — продолжала она, — это подало ему другую мысль. «Если так ко мне относятся мои дети, — внезапно подумал Фред, — то что говорить об остальных?» Он жил только ради своей школы и памяти обо мне, поэтому считал, что у него, вероятно, во всем мире нет ни единого друга.
Потом Фред нашел меня. Он так ликовал из-за нашего второго медового месяца, что решил «исчезнуть», притворившись беглецом, — тогда ему удалось бы узнать, заботит хоть кого-нибудь, жив он или мертв. Впрочем, по его словам, это не имело значения, раз он вернул меня… — Она внезапно замолчала, прижав руки к глазам.
Г. М. жестом снова заставил умолкнуть группу позади.
— Ужасно думать, — добавила женщина, снова посмотрев на Боба, Джин и Кристал, — что кто-то из вас мог пытаться убить его! Если вы этого не делали… — ее лицо смягчилось, — я покорнейше прошу у вас прощения.
Сай Нортон, стоя немного позади Кристал, бросил взгляд на портрет Мэннинга на мольберте.
Он не сомневался в правдивости рассказа Элизабет Мэннинг. Такое поведение было вполне характерным для Фредерика Мэннинга. Это объясняло почти все. Сай радовался, что человек, которым он так восхищался, оправдан или почти оправдан.
Но Г. М., на лице которого не дрогнул ни один мускул, выглядел безжалостным.
— Теперь насчет этих денег, — холодно заговорил он. — Какую сумму ваш муж собирался взять с собой в ваше второе свадебное путешествие?
Жена Мэннинга снова выпрямилась:
— Я не спрашивала. По-моему, он упоминал о двух или трех тысячах долларов.
