Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора
Он вспомнил, что давал поручение секретарю о погребальном кресле.
— Можете идти, но не забудьте, что в девять часов вечера будет служба в кумирне, к которой, надеюсь, вы все приготовили.
— Как же, господин маркиз, я обо всем позаботился.
Как только секретарь удалился, посол поспешил к телефону,
— Префектуру… Алло, господина префекта попросите к телефону, — промолвил японский посол.
Последовал резкий ответный звонок.
— Алло, слушаю.
Лицо маркиза мгновенно преобразилось.
— Так выговорите, что напали на след принцессы? — воскликнул он. — Благодарю вас, благодарю вас, буду ждать подробностей.
Потирая руки, посол весело зашагал в кабинете.
— О, теперь я знаю, что надо делать!
С этими словами маркиз стремительно подошел к письменному столу я нажал кнопку с надписью «секретарь».
Не прошло и пяти минут, как секретарь вбежал в кабинет, остановившись перед маркизом.
— Дорогой мой, сейчас отправляйтесь в гостиницу «Континенталь», там разыщите принцессу и заявите ей от моего имени, что брат ее скончался и тело его находится в нашей кумирне. Постарайтесь убедить ее, чтобы она приехала на богослужение в девять часов, как этого требует приличие, этикет, наконец… Ну, впрочем, вы там как-нибудь сами придумаете, что ей сказать. Главное доставить ее сюда. Понимаете?
Ямато все еще терпеливо дежурил в приемной.
Маркиз послал за ним.
— Мой милый Ямато, теперь за вами очередь, — обратился он к Ямато дружески. — Принцесса найдена и я вас прошу взять преданных вам людей и караулить около отеля «Континенталь», стараясь, чтобы наша пташка не улетела. Не прибегайте ни к каким насилиям, а только следите, куда она пойдет.
— Слушаю-с, — сказал Ямато, собираясь уже уходить.
— Подождите, это еще не все. Снарядите человек шесть, чтобы следили за бароном, так как он нам тоже будет нужен. С ним у нас еще будут счеты.
Ямато поспешно удалился.
Вдруг лицо маркиза омрачилось.
— Что мы с ней будем делать в кумирне? — подумал маркиз.
По-видимому, этот вопрос его сильно озадачил.
Он взглянул на свой ремонтуар.
Еще не было семи часов.
— Впрочем, мы еще успеем…
Он прибавил:
— Теперь я могу себе позволить даже пообедать.
Не успел посол еще позвонить камердинера, как ему доложили, что Тен-Ха-Ианг желает его видеть.
— Это ужасно. Вот фатальный день, — воскликнул он. — Нечего делать, просите.
В кабинет посла вошел высокого роста манчжур лет пятидесяти. При всем атлетическом своем сложении Тен-Ха-Ианг отличался походкой и такой bien enue, какой ему мог позавидовать любой европеец. Он получил свое образование в Париже, занимал видное место при Ли-Хунг-Чанге, а со смертью этого выдающегося государственного деятеля перешел на японскую службу в качестве шпиона высшего ранга.
В Японии шпионство даже идеализируется. В нем японец видит средство борьбы с превосходными силами врагов. В современной Японии привились иезуитские приемы борьбы, в которой цель освящает средства.
Джиуджутсу — так называется эта скрытая борьба. Подчиняйся, говорит это учение, притворяйся слабым, неумелым, неразумным и улови удобный момент, чтобы сразить своего врага.
Так и поступает Япония. Она даже на маневрах, происходивших в присутствии европейских военных агентов, демонстративно подчеркивала неумелость войск, которые в действительности не уступали лучшим войскам Европы.
У себя Япония все покрывает дымкой лжи и притворства, стараясь в то же время внимательно изучить положение врага во всех подробностях.
— Прошу покорно, — сказал маркиз, указывая на комфортабельное кресло.
— Ну, что я вам говорил, — начал Тен-Ха-Ианг, — графиня наша имеет в руках укрепления Мукдена и топографические подробности окружающей местности.
— А я думал, что у нее план N-ской крепости, — сказал маркиз, сделав кислую мину.
— Нет, N-ской крепости план не купить. Pyc^TO его не продадут, а нам туда не проникнуть. А фальсифицированных планов — сколько угодно. Но это не достигает цели.
— Ну а Мукден нам неинтересен, — возразил посол.
— Вы полагаете? Я убежден, что маркиз Ямагата не разделяет вашего мнения.
— Это почему? — удивился посол.
— По той простой причине, что японцам придется еще пройти до Мукдена и дальше, таков план русской армии. Вспомните 1812 год, когда русский Fabius Cunctator[7] истощал колоссальную французскую армию Наполеона 1-го. Горе японцам, если они дадут себя заманить на равнины между Мукденом и Харбином. Там их ожидает колоссальный мавзолей, устроенный самой природой.
— Так покупайте Мукден, если находите нужным. Вот я вам дам чек.
С этими словами посол подал китайцу готовый, уже написанный чек на сто тысяч франков. Тот, бережно сложив, спрятал чек в бумажник и молча простился с маркизом.
— Ну, наконец-то пойду обедать, — вздыхая, воскликнул посол.
XXVIII. В отеле «Континенталь»
Барон приехал в гостиницу и по указанию принцессы Хризанты выбрал номер с балконом, роскошно убранным живыми цветами.
Проголодавшись во время бегства, молодые люди набросились на карту кушаний и вин.
— Принесите нам омар-провансаль, — сказал барон,
— Кроме того, жиго по-русски и спаржу, — заказала принцесса.
— И Клико, — добавил барон.
Завтрак прошел весело и беззаботно.
Барон и Хризанта чувствовали себя прекрасно.
К ним вернулось задорное настроение. Несмотря на все увещания, Хризанта то и дело выбегала на балкон, выходивший на угол улиц Кастнльон и Риволи.
После пережитых треволнений веселый шум колес и автомобилей производил на нее приятное впечатление.
Колоссальная столица с такой массой новых для нее людей, новая обстановка в европейском отеле и наконец новое, полное очарований чувство молодой любви в совокупности открыли новые страницы жизни этой развитой и впечатлительной натуры.
Напрасно барон звал ее назад: Хризанта не могла оторваться от дивной панорамы Парижа.
— Милая, тебя могут заметить, — говорил он ей.
— Ничего… Здесь таки хорошо, — возражала она.
Подали кофе с ликерами и барон настоял на том, чтоб Хризанта вернулась.
Она нехотя, медленным шагом, задумчиво глядя куда-то вдаль, села на свое место.
— О чем ты думаешь? — ласково спросил барон.
— Обо всем, — нехотя ответила Хризанта.
— Ты так неосторожна, дорогая. Не забудь, что нас теперь, наверно, разыскивают. По крайней мере, я в этом убежден, а потому назвался у консьержа гофратом Рейницем, а тебя записал испанкой Клейо де-Барселон. Запомни это имя.
