Агата Кристи - Два романа об отравителях
— Валери, ты помнишь, что Нигель сказал за завтраком? Как ты думаешь, можно рассказывать чужие секреты?
— Что за дурацкий вопрос! Ты не могла бы выразиться поточнее? О чем ты говоришь?
— О паспорте.
— О паспорте? — удивленно приподнялась Валери. — О каком?
— О паспорте Нигеля. Он у него фальшивый.
— У Нигеля? — недоверчиво протянула Валери. — Не может быть. Ни за что не поверю.
— Но это так. И знаешь, по — моему, тут что — то нечисто… Я слышала, как полицейский говорил, что Селия знала про какой — то паспорт. А вдруг она знала про его паспорт и он ее убил?
— Звучит очень мелодраматично, — сказала Валери. — Но, по — моему, все это чушь собачья. Кто тебе рассказал про паспорт?
— Я сама видела.
— Ты? Когда?
— Совершенно случайно, — сказала Джин. — Мне нужно было взять кое — что, и я по ошибке заглянула в портфель Нигеля. Он стоял рядом с моим на полке в гостиной.
Валери недоверчиво хохотнула:
— Не рассказывай сказки. Признавайся, что ты делала? Копалась в чужих вещах?
— Ну что ты! Конечно, нет! — Джин искренне возмутилась. — Я никогда не роюсь в чужих вещах. За кого ты меня принимаешь? Просто я задумалась, по ошибке открыла его портфель и стала перебирать бумажки…
— Послушай, Джин, не морочь мне голову. Портфель Нигеля гораздо больше, чем твой, и потом, он совершенно другого цвета. Раз уж сознаешься, что рылась в его вещах, надо признать и все остальное. Ну ладно, не будем уточнять. Тебе представился случай порыться в вещах Нигеля, и ты им воспользовалась.
Джин вскочила:
— Знаешь, Валери, если ты будешь говорить мне гадости и смеяться надо мной, я…
— Успокойся, детка, — сказала Валери. — Садись и рассказывай. Ты меня заинтриговала. Я хочу узнать, в чем дело.
— Ну вот, а там лежал паспорт, — сказала Джин. — На самом дне. Паспорт какого — то Стэнфорда или Стэнли, не помню. «Как странно, что Нигель таскает с собой чужой паспорт», — подумала я. А потом раскрыла и увидела его фотографию! Так что Нигель — то наш ведет двойную жизнь! Но я не знаю, должна ли я сообщить в полицию? Как ты считаешь?
Валери рассмеялась.
— Бедняжка! — сказала она. — Боюсь, что все объясняется очень просто. Пат рассказывала мне, что Нигель должен был сменить фамилию, чтобы получить наследство. Или не наследство?… В общем, какие — то деньги. Уж такое ему поставили условие. Он сделал это вполне официально, «взял одностороннее обязательство», так, по — моему, говорят юристы. Ничего противозаконного тут нет. По — моему, его настоящая фамилия как раз и была то ли Стэнфилд, то ли Стэнли.
— А — а… — Джин была страшно разочарована.
— Если ты мне не веришь, спроси Пат, — сказала Валери.
— Да нет… верю… наверное, я действительно не права.
— Ничего, может, в другой раз повезет, — сказала Валери.
— Не понимаю, о чем ты.
— Но ведь ты спишь и видишь, как бы напакостить Нигелю. Как бы натравить на него полицию.
Джин встала.
— Можешь мне не верить, Валери, — сказала она, — но я лишь хотела исполнить мой долг.
Она вышла из комнаты.
— О черт! — воскликнула Валери.
В комнату постучали, и вошла Салли.
— Что с тобой, Валери? Ты расстроена?
— Да все из — за Джин! Омерзительная девка! Слушай, а может, это она прихлопнула беднягу Селию? Я бы с ума сошла от радости, увидев ее на скамье подсудимых.
— Вполне разделяю твои чувства, — сказала Салли. — Но думаю, это маловероятно. Вряд ли Джин отважилась бы кого — нибудь убить.
— А что ты думаешь о миссис Ник?
— Прямо не знаю. Но, наверное, нам скоро скажут…
— Я почти на сто процентов уверена, что ее тоже убили, — сказала Валери.
— Но почему? Что вообще здесь творится? Объясни мне!
— Если бы я знала! Салли, а ты никогда не приглядывалась к людям?
— Как это, Вал, «приглядывалась»?
— Ну, очень просто, смотрела и спрашивала про себя: «А может, это ты?» Салли, я чувствую, что среди нас сумасшедший. Не просто человек с придурью, а настоящий безумец.
— Очень может быть, — ответила Салли и вздрогнула. — Ой, Вал, мне страшно, — сказала она.
— Нигель, я должна тебе кое — что рассказать.
— Да — да, Пат? — Нигель лихорадочно рылся в ящиках комода. — Черт побери, куда подевались мои конспекты? Мне кажется, я их засунул сюда.
— Ах, Нигель, что ты устраиваешь?! Ты вечно раскидываешь вещи, а я ведь недавно прибрала в твоих ящиках!
— Отстань, ради бога! Должен же я найти конспекты, как ты считаешь?
— Нигель, я прошу, выслушай меня!
— О’кей, Пат, не переживай. В чем дело?
— Я должна тебе кое в чем признаться.
— Надеюсь, не в убийстве? — спросил Нигель своим обычным легкомысленным тоном.
— Ну конечно, нет!
— И то хорошо. Так в каких же грешках ты решила покаяться?
— Как — то раз я пришла к тебе… я заштопала твои носки и хотела положить их в ящик…
— Ну и что?
— Я увидела там пузырек с морфием. Помнишь, ты говорил мне, что взял его в больнице?
— Да, а ты мне задала взбучку.
— Погоди, Нигель… Понимаешь, ведь морфий лежал в ящике, прямо на виду, и его спокойно могли украсть.
— Да ладно тебе! Кому, кроме тебя, нужны мои носки?
— Но я побоялась оставлять его в ящике… Да — да, я помню, ты говорил, что тут же его выкинешь, как только выиграешь пари, но, пока суд да дело, морфий лежал там, в ящике.
— Конечно. Я же еще не достал третий яд.
— Ну а я подумала, что нечего оставлять его на виду. И поэтому я взяла пузырек, вытряхнула из него яд и насыпала туда пищевой соды. Она с виду похожа на морфий.
Нигель прервал поиски потерянных конспектов.
— Ничего себе! — сказал он. — Ты что, серьезно? Значит, когда я клялся и божился Лену с Колином, что в пузырьке сульфат или как его… тартрат морфия, там на самом деле была обычная сода?
— Да. Понимаешь…
Нигель не дослушал ее. Нахмурив лоб, он принялся рассуждать вслух:
— Да, тогда, пожалуй, мой выигрыш не в счет… Конечно, я и понятия не имел…
— Но, Нигель, держать его в комоде было действительно опасно!
— Замолчи, Пат, что ты вечно кудахчешь как курица! Лучше скажи, что ты сделала с морфием?
— Я насыпала его в пузырек из — под соды и засунула поглубже в ящик, где у меня хранятся носовые платки.
Нигель оторопело уставился на нее:
— Ей — богу, Пат, твоя логика просто уму непостижима. Чего ради ты это сделала?
— Я думала, так будет надежнее.
— Но, радость моя, в таком случае надо было держать его за семью замками, а иначе какая разница, где ему лежать: среди моих носков или твоих платков?
