Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок
И Энджелл не удержался от желания взять над ним верх; до известной степени Энджелл и сам страдал застенчивостью, но обладал большим умением скрывать ее от чужих глаз. Он понимал, что мистер Фридель пришел с целью присмотреться к нему и, может быть, даже отвергнуть этого богатого, но в других отношениях неподходящего супруга для своей молоденькой дочери. В течение пятнадцати минут Энджелл, расстегнув жилет и жестикулируя, заранее опроверг все возражения, которые мог выдвинуть мистер Фридель.
Тут Энджелл был в своей стихии; однако, к своему удивлению, выиграв главное сражение, он вдруг наткнулся на крайнее, очень огорчительное упорство в характере мистера Фриделя, которое, вполне возможно, было упорством человека слабого, но не делало его более легко преодолимым. Словно пловца, который тонет и в отчаянии цепляется мертвой хваткой за спасительную скалу, мистера Фриделя невозможно было сдвинуть с места. Условие, на котором он настаивал, заключалось в том, что, если Перл выходит замуж, вопрос о приданом должен быть решен до свадьбы. Он ничего не хотел для себя, твердил он, как будто хоть одному разумному человеку могло прийти в голову, что он имеет право требовать что-то для себя; но на «известном обеспечении для Перл» он настаивал.
Между ними произошел долгий дипломатичный разговор, в котором ничего не называлось своими именами, но был затронут целый ряд не относящихся к делу вопросов; в конце концов холодным и подавленным тоном Энджелл объявил, что не хочет вызывать недовольства и готов сделать своей будущей жене подарок в размере тысячи фунтов, хотя и уверен, что Перл наотрез откажется от них и даже будет весьма обижена. Мистер Фридель сказал, что не дело Перл решать этот вопрос и что сумма в десять тысяч фунтов, по его мнению, более подходящая. Торговаться, сказал Энджелл голосом, каким говорил на суде, в подобном деле низко и отвратительно, поистине даже оскорбительно, и мистер Фридель с ним согласился.
— Мистер Энджелл, должен сказать вам, я до сих пор в расстерянности от происшедшего. Перл… мне никогда и в голову не приходило, что Перл чувствует себя дома несчастной.
— И ее согласие выйти за меня замуж доказывает это?
— Ради бога, вы меня не так поняли. Но есть…
— И все-таки, вы именно это имели в виду, не так ли? Вы недооцениваете те преимущества, которые она обретает.
— О, преимущества, конечно, — взгляд Фриделя задержался на грузном теле Энджелла. — Но мы с вами уже далеко не молоды, мистер Энджелл.
— Сомневаюсь…
— Во всяком случае, разница между вами велика. А мы с вами знаем, что девушки, молодые девушки, романтичны. Они живут мечтой о встрече с каким-нибудь красивым молодым человеком и…
— Романтика длится недолго в двухкомнатной квартирке на Ноттинг-Хилл или в домишке пополам с соседями где-нибудь в Стрэтаме.
Мистер Фридель поглаживал бородку, стараясь держаться уверенно и независимо.
— Дело не в деньгах, которые вы пытаетесь уговорить меня положить на ее имя, — продолжал Энджелл. — Важно другое: те преимущества, которые она получает автоматически в качестве моей жены. Она станет настоящей леди…
— Я всегда делал все возможное, чтобы она стала настоящей леди.
— Со мной у нее гораздо больше шансов стать таковой, чем с каким-нибудь обсыпанном перхотью молодым человеком, зарабатывающим 25 фунтов в неделю.
Мистер Фридель взял свой плащ, который он повесил на позолоченную спинку стула из букового дерева. Сложил его вдвое и положил на сиденье, поскольку еще не собирался уходить.
— Ей придется от многого отказаться, мистер Энджелл. Я сегодня ночи не спал: все думал. Это означает, что она потеряет всех своих друзей, я хочу сказать, молодых друзей. Она может не обрести с вами счастья. Вы можете не обрести счастья с ней.
— Подобный риск существует в каждом браке.
— Мать ее погибла в аварии, когда Перл была еще ребенком. Это явилось страшным ударом. На линии Клэпэм — совсем небольшая авария, и она оказалась единственной жертвой. Помню, как я пришел домой после… после того, как ее опознал, и как я думал, что должен теперь стать моей маленькой дочке отцом и матерью. Я старался это сделать. Вот почему я и несу за нее особую ответственность.
— Весьма… похвально с вашей стороны, — сказал Энджелл. — Понимаю ваши чувства. Но именно потому, что я старше ее, я тоже чувствую особую ответственность.
— Что же касается обеспечения… — опять начал мистер Фридель.
Под конец они сошлись на сумме пять тысяч фунтов. И в этой атмосфере торговли, которая, как оба утверждали, была им весьма неприятна, к согласию самой Перл выйти замуж, которое она, по существу, еще не дала, они отнеслись как к факту, само собой разумеющемуся.
Бюро регистрации браков в Кэкстоне; среди приглашенных только необходимые свидетели; на следующий день небольшой прием на Кадоган-Мьюз, 26, на который Энджелл счел своим долгом пригласить леди Воспер. Вид ее ничуть не изменился, что, возможно, было ему даже на руку, поскольку виконт Воспер пока не подписал соглашения.
Медовый месяц в Париже. Правда, не совсем медовый. Энджелл изложил Перл свою точку зрения на их брак, как до, так и после свадьбы, и она согласилась с готовностью, которая его несколько уколола. Они остановились в тихом отеле неподалеку от Ронд-Пуант, где занимали две смежные комнаты. Они объединялись за завтраком на балконе, он — монументальный в своем черном шелковом халате, но, если не считать утренней трапезы, каждый держался на своей территории.
Она раньше никогда не бывала в Париже, и ей доставляли удовольствие осмотр достопримечательностей города, обычно без сопровождения Уилфреда, посещение концертов, обычно в его сопровождении, и рассматривание витрин магазинов. Она делала кое-какие покупки, но Уилфред старался не водить ее на улицу Фабург в предместье Сент-Оноре, поэтому большинство ее покупок были сравнительно недорогие. Когда же он был предоставлен самому себе, он изучал картинные галереи и выставочные залы и потратил на картину художника по имени Бонель, которая пока стоила совсем дешево и показалась ему хорошим капиталовложением, сумму гораздо большую, чем ему обошлась вся их поездка.
Как ни удивительно, они прекрасно ладили друг с другом. Их мнения во многом сходились. Медовый месяц оправдал его надежды и прошел в атмосфере приятного дружеского общения. Ни разу между ними не произошло ни единой сколько-нибудь существенной размолвки; и, хотя чаще всего она приноравливалась к его планам, он порой находил неожиданное удовольствие в том, чтобы потворствовать ее мелким прихотям.
