Найо Марш - Рука в перчатке
— Почему, доставив мистера Пириода к воротам его сада, ты вышла из машины, пересекла траншею и устроила серенаду мистеру Картеллу?
— Я увидела его в окне и решила, что это будет весело.
— Что ты ему сказала?
— Что-то вроде: «Но что за свет мелькает в том окне?»[8]
— А потом?
— Не помню. Начала его дразнить.
— Ты сказала, что вступила на тропу войны?
После секундной паузы она фыркнула:
— Не думала, что у Пи Пи такой отличный слух. В его-то возрасте! Да, сказала. Но это ничего не значит.
— А потом предупредила, чтобы он «ходил и оглядывался»?
— Может, ты сам расскажешь обо всем, что я говорила?
— Ты ругала его за то, как он поступил с твоим сыном?
— Ага, ругала. Это они тебе разболтали? Энди и девчонка? Ты все из них вытянул, хитрец?
— К сожалению, — уклончиво заметил Аллейн, — они сидели слишком далеко и были слишком заняты неким делом, чтобы быть надежными свидетелями.
— Значит, Пи Пи… — И Дезире подалась вперед и тронула его за руку. — Честное слово, я почти не помню, что говорила Хэлу. Перед этим я пропустила пару стаканчиков и была здорово навеселе. — Она снова помолчала, потом заявила с неожиданной прямотой: — Если это была ловушка, я никак не могла ее устроить, верно? На глазах влюбленных голубков.
— Откуда ты знаешь про ловушку?
— Пи Пи сказал Энди, а Энди — мне. Потом я отправилась прямиком в Бэйнсхолм и приехала без двадцати пяти двенадцать. Скоро вернулись первые пары. После этого я все время была на виду. Разве это не железное алиби?
— Буду рад, если оно подтвердится. А как ты узнала, что приехала в одиннадцать тридцать пять?
— По часам в холле. Я следила за временем, потому что у нас была «охота за сокровищами».
— Кто победил?
— Ты еще спрашиваешь? Конечно, Моппет и ее бандит. Думаю, они как-то сжульничали.
— Да? Каким образом?
— Они слышали, как мы днем говорили о подсказках. Последняя вела в уборную под лестницей.
— Здесь, в доме?
— Ну да. Большинство об этом догадались, но слишком поздно.
— Кто-то может это подтвердить?
— Мое алиби?
— Твое алиби, — бесстрастно кивнул Аллейн.
— Не знаю. Кажется, я говорила с Бимбо. Он должен вспомнить.
— Хорошо… Насчет твоей серенады второму мужу: ты упоминала о наследстве сына?
Дезире расхохоталась. У нее был громкий, тяжелый смех: так мог бы смеяться герцог Веллингтон, будь он женщиной.
— Вообще-то да. Что-то такое было. Хотелось его позлить.
— Он приезжал к тебе вчера днем?
— Приезжал, — быстро подтвердила Дезире. — По поводу Ловкача Лена и его машины. Он так переживал, бедняжка.
— А при этой встрече, — не отставал Аллейн, — ты упоминала о наследстве?
— Упоминала ли я? Ну да, упоминала. Я сказала Хэлу, что он ведет себя как последний скряга. Что было истинной правдой.
— Как он на это реагировал?
— Хэл был так взбудоражен, что почти не обратил на мои слова внимания. Его бесила история с машиной… Я вижу, твои шпионы неплохо постарались. Могу я узнать, кто тебе все это рассказал? Постой-ка. Наверно, сержант Райкс. Вот он повеселился.
— Почему Картелл был против идеи с галереей?
— Дорогой мой, да потому что он — это он. Старый мухомор. Повезло же Энди с опекуном.
— Но у него есть и другие доверенные лица?
— Да. Пи Пи.
— А он как к этому относится?
— Боится, что Энди отрастит бороду и пойдет по миру, что ему совсем не нравится. Но с Пи Пи я как-нибудь договорюсь… Бу был бы не против.
— Бу?
— Бобо Бантлинг. Мой первый. Отец Энди. Ты же знал Бобо. Не глупи.
Аллейн действительно вспомнил Бобо — на редкость никчемного лорда, — но предпочел не отвечать.
— Кроме того, — добавила Дезире после паузы, — Бимбо считает эту сделку очень перспективной. У него чутье на такие вещи. Бимбо даже предложил… — Она вдруг замолчала и прислушалась. В коридоре послышались чьи-то шаги. — А, вот как раз и он! — воскликнула Дезире и громко позвала: — Бимбо!
— Да, — откликнулся недовольный голос.
Дверь открылась, и в комнату вошел Бимбо Доддс. Не успел он переступить порог, как Аллейн вспомнил, где они встречались.
IVПохоже, Бимбо тоже его узнал, хотя и не подал виду. В последний раз они виделись во время скандальной истории в маленьком, но элитарном ночном клубе. За этим последовали неприятные разоблачения, касавшиеся одного высокопоставленного лица, и судебное расследование, которое почти не освещалось в прессе. Аллейн вспомнил, что Бенедикт Артур Доддс находился в числе нескольких светских особ, принимавших тайное участие в финансировании клуба, который вскоре был с позором закрыт, но почти сразу возродился под другим именем. Бимбо также участвовал в процессе и получил суровое внушение от судьи, но удачно избежал огласки. Через какое-то время он объявил себя банкротом. Это было незадолго до его женитьбы на Дезире.
Она их представила. Бимбо, немного помятый после дневного сна, хмуро кивнул и покосился на поднос. Его правая рука была аккуратно перевязана, и он не протянул ее Аллейну.
— Дорогой мой, мы с суперинтендантом старые друзья, — сообщила Дезире. — Он умирал с голоду, и я предложила ему перекусить. Между прочим, он настоящая знаменитость, и с его стороны было очень мило лично устроить мне допрос.
— Вот как? — хмыкнул Бимбо. — Ха-ха. Прекрасно.
— Отнесись к его вопросам серьезно, потому что Хэла, кажется, убили. Представляешь!
Аллейн расценил это как скрытое предупреждение и обратился к Бимбо:
— Не хотите перекинуться со мной парой слов, мистер Доддс? — Он повернулся к Дезире: — Огромное спасибо за столь щедрое угощение.
На ее лице мелькнуло что-то похожее на недовольство, но она невозмутимо ответила:
— Не за что. Я правильно поняла, что ты хочешь пообщаться с моим мужем тет-а-тет?
— Всего на два слова, — успокоил ее Аллейн. — Если ты не против. Может быть, мы перейдем куда-нибудь в другое…
— Нет-нет. Я пойду стричь садовые розы. Правда, роз в саду нет, и вообще сейчас не тот сезон.
— Ты можешь заняться своей вышивкой, — напомнил Аллейн и с удовлетворением заметил, как она поморщилась.
— Вы могли бы поговорить в его студии. Почему бы нет?
— Почему бы нет, — без особого энтузиазма согласился Бимбо.
Проходя мимо Дезире, Аллейн оказался к ней почти вплотную, и она твердо взглянула ему в глаза. Выражение ее лица прочитать было трудно, но Аллейн почувствовал в нем тревогу.
Студия Бимбо оказалась обычным кабинетом с гравюрами спортивной тематики на стенах и томами книжной классики, среди которых затесалось несколько бульварных изданий в мягких обложках.
