Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
Если это принять, где тогда искать кандидата? Естественно, среди обитательниц «Монмут–мэншинс». И какого рода даму следовало искать? Очевидно, даму с характером, способную принимать быстрые решения, даму в отчаянных обстоятельствах, даму, живущую на пределе возможностей. И среди всех дам «Монмут–мэншинс» миссис Эннисмор–Смит, на взгляд Роджера, выделялась характером, силой духа, бедственным положением. Но способна ли она на убийство? Вот в чем загвоздка, и этого–то Роджер, на основании одной встречи, решить не мог. Он не сомневался при этом, что миссис Эннисмор–Смит была женщина с какой–то загадкой. За ее спокойными манерами скрывалось многое, недоступное посторонним. Сегодняшняя задача состояла в том, чтобы заставить миссис Эннисмор–Смит раскрыться, показать, какими запасами гнева, терпения, решительности, самоконтроля, подчинения обстоятельствам или сопротивления им она обладает, и, по мнению Роджера, подготовленный им сценарий обязательна выведет миссис Эннисмор–Смит на чистую воду.
Ход, что и говорить, был не слишком красивый, и гордиться им не приходилось. С другой стороны, ход сулил эффект, и не только по отношению к миссис Эннисмор–Смит. Роджер знал, что ему будет невероятно интересно, помимо всего прочего, понаблюдать, как сыграет свою роль мисс Стелла Барнетт.
Сама мисс Барнетт, по дороге в магазин, поинтересовалась только одним:
– Хотите ли вы, чтобы я говорила на кокни?
– Легкий акцент, пожалуй, не помешает, – важно заметил Роджер.
И по одному тому, как развязно, чуть повиливая бед, рами, вошла она в магазин, было видно, что в мисс Барнетт погибла актриса.
К ним тут же вышла молодая женщина в черном платье с необыкновенно светлыми, платиновыми волосами.
– Чем могу служить, мадам?
– Я–а–а хочу присмотреть себе что–нибудь нарядное для второй половины дня, – объявила мисс Барнетт, старательно изображая благовоспитанность.
– О'кей, – начал свою партию Роджер, как, по его мнению, сделал бы американец. – Приволоки–ка нам что–нибудь пошикарней, сестричка, и о денежках не беспокойся. У меня с ними полный порядок.
Женщина вежливо улыбнулась и повернулась, чтобы принести платья, но мисс Барнетт издала какие–то звуки, указывающие, что она еще не все сказала:
– Лучше будет, я–а–а думаю, если вы пришлете мне кого–нибудь поглавней.
– Как вам угодно, мадам. – И женщина растворилась в глубине магазина.
– Молодчина, Стелла! – прошептал Роджер. – Вы – чудо. Где вы этому научились?
– Однажды играла что–то похожее в любительском спектакле. Все как нужно?
– Все именно так. Даже, пожалуй, можно еще поддать. Боюсь выразиться слишком сильно, но я хочу, чтобы вы привели ее в ярость.
– В ярость?
– В ярость, – твердо заявил Роджер, прибавив про себя: «Чтобы ты показала себя в полном блеске».
– Поня–а–атно, – протянула мисс Барнетт.
Роджер обернулся. С профессиональной улыбкой любезности к ним приближалась миссис Эннисмор–Смит. Она тоже была в черном, а осанка и высокий рост прибавляли ей внушительности.
– Насколько я поняла, вы хотели бы маленькое нарядное платье?
Роджер отметил, она не добавила непременного «мадам», удостоив клиентку лишь беглым взглядом, и уж точно не признала самого Роджера, хотя он этого слегка опасался.
– Мне надо платье, и чтоб шляпку тоже, во–о–от!
– Послушай, беби, не позабудь про всякие там финтифлюшки, – вставил Роджер, – нам, мисс, требуются чулки для леди, и перчатки, и…
– Да–авольно, Ганниба–ал, – протянула мисс Барнетт.
Миссис Эннисмор–Смит повернулась к женщине с платиновыми волосами:
– Мисс Хэлл, сходите, пожалуйста, наверх и принесите платье из бежевых кружев и шелковое цвета нефрита.
Мисс Барнетт выждала, чтобы служащая ушла.
– Нефритовое! Ну, я–а–а не знаю. Я–а–а–то думала, всякий видит, что нефритовое мне не пойдет, не мой цвет, и все. Я–а–а хотела бы попросить вас постараться получше, раз уж я–а–а здесь.
– Верно–верно, – поддакнул Роджер. – Уж мы вам за беспокойство приплатим, да.
– Прошу извинить меня, – мягко произнесла миссис Эннисмор–Смит. – На мой взгляд, нефритовый должен быть вам к лицу, но, разумеется, если вы не любите этот цвет… Впрочем, я могла бы порекомендовать вам что–то более подходящее, если б вы позволили мне взглянуть на себя без шляпы.
– Пжалста–пжалста. – Мисс Барнетт сняла шляпку, позволяя полюбоваться своими мягкими светло–каштановыми волосами, и протянула ее миссис Эннисмор–Смит, которая была старше Стеллы по меньшей мере лет на двадцать. Вот, положите ее куда–нибудь.
Брови миссис Эннисмор–Смит слегка приподнялись; но она приняла шляпу и положила ее на боковой столик.
– Если вам не нравится светло–зеленый, у меня есть очень славное маленькое темно–синее платье.
– Ну ла–адно, давайте погляжу.
– Или, может быть, вы предпочитаете бирюзово–синий, что сейчас очень модно? Тогда могу предложить чрезвычайно модное платье из бирюзового марокена, только что из Парижа.
– Да ну не знаю я–а–а, какого цвета хочу, – капризно сказала Стелла. Вы бы уж лучше показали все, что есть. Ну как я–а–а могу сказать, что я–а–а хочу, пока все не померию, правда?
– Правда, беби, правда, – вставил ее покровитель, – меряй все подряд.
Помощница вернулась с платьями, и три женщины скрылись в кабинке за занавесками. Роджер слышал, как Стелла не переставая капризничала. Через несколько минут она появилась в бежевых кружевах, бросив через плечо в кабинку:
– Ладно, я только покажусь моему другу, но считаю, оно не годится. – И тут же Роджеру, с возмущением: – Жутко жмет под мышками!
– Это не дело, – веско сказал Роджер.
– Уверяю вас, это легко исправить. – Из кабинки вышла миссис Эннисмор–Смит.
– Да я же говорила вам и еще скажу, что я–а–а не хочу ничего, что надо переделывать.
– Понимаю. Может быть, вы все–таки примерите нефритовое?
– Нет. Я–а–а же сказала, терпеть не могу зеленого.
– Мисс Хэлл! – И миссис Эннисмор–Смит дала дальнейшие указания.
– Да, мадам. Темно–синее, по–моему, здесь внизу.
Появилось темно–синее. Мисс Хэлл исчезла.
– Я–а–а хочу посмотреть, как это выглядит на манекенщице, – заявила Стелла. – Я–а–а полагаю, у вас есть манекенщица?
– Извините, – спокойно сказала миссис Эннисмор–Смит. – У меня только одна помощница.
– Ну–у, не знаю! Я–а–а привыкла покупать вещи в таких магазинах, где я–а–а что угодно могу посмотреть на манекенщице.
– Прошу прощенья.
