Агата Кристи - Кривой домишко
Когда мы с Софией вошли в гостиную, голоса смолкли и все уставились на нас.
Вся семья была в сборе. В большом кресле, обитом красной парчой, которое стояло между окнами, расположился Филип, на красивом лице которого застыло холодное, суровое выражение. Он был похож на судью, собирающегося огласить приговор. Роджер восседал верхом на большом пуфе у камина. Он взъерошивал пальцами волосы, и теперь они стояли ежиком. Левая штанина его брюк была закручена вверх, а галстук съехал на сторону. Он раскраснелся и, казалось, был настроен продолжать спор. Сзади него пристроилась Клеменси, тоненькая фигурка которой выглядела слишком хрупкой в громоздком мягком кресле. Отвернувшись от присутствующих, она равнодушно разглядывала рисунок на обоях. Эдит, вытянувшись в струнку, восседала в дедушкином кресле. Она с непостижимой скоростью что-то вязала, и губы ее были плотно сжаты. Единственную ласкающую взор картину в этой комнате представляли Магда с Юстасом, сидевшие рядом на диване. Они выглядели как на портрете кисти Гейнсборо: темноволосый красивый мальчик с капризным лицом и рядом с ним, вытянув одну руку вдоль спинки дивана, Магда, хозяйка «Трех башен» в одеянии из тафты, — сидевшая, выставив вперед маленькую ножку в парчовой туфельке.
Филип нахмурился.
— София, — сказал он, — извини, но мы здесь обсуждаем семейные дела конфиденциального характера.
Стало слышно, как позвякивают спицы в руках мисс де Хэвиленд. Я был готов принести извинения и удалиться. Но София опередила меня. Четко и решительно она произнесла:
— Мы с Чарльзом намерены пожениться. Я хочу, чтобы Чарльз присутствовал при обсуждении.
— А почему бы ему и не присутствовать? — воскликнул Роджер, вскакивая со своего пуфа. — Я уже говорил тебе, Филип, и повторяю еще раз, что в этом деле нет ничего конфиденциального. Весь мир узнает об этом если не завтра, то послезавтра. В любом случае, дорогой мой, — обратился он ко мне, дружески положив руку на мое плечо, — вам-то об этом уже все известно. Ведь вы были там сегодня утром.
— О, умоляю, расскажите, — воскликнула Магда, наклонившись вперед, — как там все выглядит, в Скотланд-Ярде?! Это так любопытно! Какая там мебель в кабинете? Стол… или письменный стол? Стулья? А какие портьеры? Цветов там, я думаю, нет? А диктофоны?
— Не отвлекай всех пустяками, мама, — сказала София. — Ты все равно заставила Вейвасора Джонса выбросить из пьесы сцену в Скотланд-Ярде. Ты сказала, что она снимает напряжение.
— Просто эта сцена делает пьесу похожей на детектив, — сказала Магда, — тогда как «Эдит Томпсон» — ярко выраженная психологическая драма… или, может быть, психологически-приключенческая пьеса… как, по-твоему, лучше звучит?
— Вы были там сегодня утром? — резко спросил меня Филип. — Зачем? Ах, да, конечно, ваш отец…
Он нахмурился. Я еще острее почувствовал, что мое присутствие нежелательно, но София крепко держала меня за локоть.
Клеменси подвинула стул в мою сторону и сказала:
— Садитесь, пожалуйста.
Я с благодарностью взглянул на нее и сел.
— Можете говорить, что угодно, — произнесла мисс де Хэвиленд, очевидно, продолжая разговор с того места, на котором его прервали, — но я считаю, что мы обязаны уважать пожелания Аристида. Когда прояснится вся эта история с завещанием, я лично передам все, что мне завещано, в распоряжение Роджера.
Роджер в сильнейшем возбуждении дернул себя за волосы.
— Ни за что, тетя Эдит. Нет! — воскликнул он.
— Мне очень хотелось бы сказать то же самое, но приходится принимать во внимание каждый фактор… — произнес Филип.
— Дружище Фил, разве ты не понял? Я не намерен ни от кого принимать ни гроша!
— Ну где ему понять! — резко бросила Клеменси.
— Как бы там ни было, Эдит, — сказала Магда, — но когда прояснится история с завещанием, у него будет своя собственная доля наследства.
— Но это, по-видимому, будет не сразу? — спросил Юстас.
— Юстас, помолчи, ты в этом не разбираешься, — сказал Филип.
— Но мальчик абсолютно прав! — воскликнул Роджер. — Он попал в самую точку. Ничто не сможет предотвратить банкротство. Ничто.
Он произнес это с каким-то удовлетворением.
— Как видите, и обсуждать нечего, — добавила Клеменси.
— И вообще, разве это имеет какое-нибудь значение? — сказал Роджер.
— Я сказал бы, что это имеет весьма большое значение, — заявил Филип и поджал губы.
— Нет! — воскликнул Роджер. — Нет и еще раз нет! Разве хоть что-нибудь имеет значение по сравнению с тем фактором, что отца нет в живых? Отец умер! А мы сидим здесь и обсуждаем ничтожные финансовые вопросы.
Бледные щеки Филипа чуть заметно порозовели.
— Мы лишь пытаемся оказать помощь, — натянуто произнес он.
— Понимаю, дружище Фил, понимаю. Но никто и ничто не в состоянии изменить что-либо. Поэтому будем считать обсуждение законченным.
— Мне кажется, — произнес Филип, — что я смог бы изыскать некоторую сумму денег. Акции резко упали, а часть моего капитала связана такими условиями, что я не могу ее тронуть: доля Магды по условиям брачного контракта… но…
Магда быстро вмешалась в разговор:
— Ну, конечно, ты не сможешь найти деньги, дорогой. Бессмысленно даже пытаться… к тому же это было бы не совсем справедливо по отношению к детям.
— Ведь я сказал вам, что ничего и ни у кого не прошу! — взревел Роджер. — Я уже охрип, повторяя вам это. Меня вполне устраивает, если все пойдет своим чередом.
— Но речь идет о престиже, — возразил Филип. — Отцовском. И нашем.
— Это никогда не было семейным делом. И касается меня одного.
— Да, — согласился Филип, взглянув на него. — Это касается только тебя.
Эдит де Хэвиленд поднялась со своего места и сказала:
— Мне кажется, пора закончить обсуждение этой темы.
В ее голосе прозвучала та властная нотка, которая всегда приводит к желаемому результату.
Встали Филип и Магда. Ленивой походкой побрел из комнаты Юстас, и я обратил внимание на скованность его движений. Нельзя было сказать, что он хромал, но ходил он с напряжением.
Роджер взял Филипа под руку.
— Ну ты молодчина, Фил, что придумал все это!
Братья вместе вышли из комнаты. Магда, выходя вслед за ними, пробормотала:
— Такую суматоху подняли!
А София сказала, что должна распорядиться насчет комнаты для меня. Эдит де Хэвиленд стоя собирала свое вязание. Она взглянула на меня, и мне показалось, что она хочет поговорить со мной. В ее глазах я уловил что-то похожее на просьбу. Однако она передумала, вздохнула и вышла из комнаты вслед за остальными.
