Джон Карр - Окно Иуды
— Да.
— Когда вы говорили с ним по телефону в субботу в половине второго, вы уже слышали его голос раньше?
— Нет.
— И никогда с ним не встречались?
— Никогда.
— Расскажите, как начался телефонный разговор.
— Зазвонил телефон, и я снял трубку. Я сидел на диване и потянулся к аппарату, просматривая газету. Тогда я подумал, что мистер Хьюм сказал: «Я хочу поговорить с Кэплоном Ансуэллом». Я ответил, что я у телефона.
Г. М. склонился вперед:
— Вы подумали, что он сказал: «Я хочу поговорить с Кэплоном Ансуэллом», но позже, вспоминая об этом, вы осознали, что мистер Хьюм сказал нечто другое?
— Да.
— Что же именно? Молчание.
— Может, в действительности он сказал: «Я хочу поговорить с капитаном Ансуэллом»?
— Да.
Г. М. бросил свое досье на стол, скрестил руки на груди и произнес с угрожающей мягкостью:
— Короче говоря, во время вашей телефонной беседы и позже, в собственном доме, он думал, что разговаривает с вашим кузеном, капитаном Реджиналдом Ансуэллом, не так ли?
Глава 11
ПЯТЬ ТЫСЯЧ ФУНТОВ ЗА МОЛЧАНИЕ
Минут десять в зале царила мертвая тишина. Мне чудилось, будто я различаю людское дыхание. Смысл услышанного доходил до присутствующих постепенно, но меня интересовала реакция судьи. Обвиняемый, на усталом лице которого появилось сардоническое выражение, казалось, пытался встретиться взглядом с Реджиналдом Ансуэллом, но тот сидел за солиситорским столом спиной к скамье свидетелей, положив руку на бутылку с водой, и словно не слышал слов Г. М. Его мрачное лицо с волосами того же цвета, что и у подсудимого, выражало только скуку и легкое удивление.
— Да, я имею в виду этого человека, — уточнил Г. М., привлекая к нему внимание.
Реджиналд покачал головой и презрительно улыбнулся. Сэр Уолтер Сторм поднялся во всем своем великолепии.
— Позвольте предположить, милорд, — сказал он, — что обвиняемый едва ли является авторитетом в том, что мог или не мог думать мистер Хьюм.
Судья задумался, слегка потирая виски.
— Справедливо замечено, сэр Уолтер. В то же время, если у сэра Генри имеются доказательства этой теории, я думаю, мы можем проявить к нему некоторую терпимость. — Он резко взглянул на Г. М.
— Да, милорд, у нас имеются доказательства.
— Тогда продолжайте, но помните, что подозрения обвиняемого доказательствами не являются.
Хотя генеральный прокурор сел, не продолжив атаку, было очевидно, что он объявил войну. Г. М. снова повернулся к Ансуэллу:
— Ваш кузен прибыл в Лондон вечером, накануне вашего приезда, не так ли?
— Да. Он гостил в том же доме, что и я.
— А будучи в Лондоне, он всегда останавливался в вашей квартире? Кажется, об этом упоминалось в зале суда?
— Да.
— Значит, если покойный хотел связаться с ним, то его звонок в вашу квартиру в девять утра был вполне естественным?
— Да.
— Когда вы прибыли на Гроувнор-стрит в субботу вечером, там упоминалась только ваша фамилия или же и ваше имя?
— Нет. Я сказал дворецкому: «Моя фамилия Ансуэлл», а он, докладывая обо мне, объявил: «Джентльмен пришел повидать вас, сэр».
— Следовательно, когда покойный сказал: «Мой дорогой Ансуэлл, я заставлю вас замолчать, черт бы вас побрал», то, по-вашему, он имел в виду не вас?
— Я в этом уверен.
Г. М. пошуршал бумагами, позволяя присутствующим осознать это. Затем он перешел к показаниям обвиняемого, начав с виски. Мы знали, что эта часть его истории правдива, но тем не менее был ли он виновен? Ансуэлл выглядел не лучшим в мире свидетелем, но казался абсолютно уверенным в своих словах. Допрос был долгим, и Ансуэлл произвел бы хорошее впечатление, если бы вчера вечером не заявил о своей вине со скамьи подсудимых. Воспоминание об этом факте, хотя никто о нем не говорил, заставляло сомневаться в каждом его слове. Еще бы — ведь он сам признался в убийстве! Как будто два человека сливались в одного, словно фигуры на дважды экспонированной фотопластинке.
— Когда вы впервые заподозрили, что произошла ошибка, и что покойный весь вечер принимал вас за вашего кузена? — спросил Г. М.
— Не знаю. — Пауза. — Я подумал об этом тем же вечером, но не мог этому поверить.
— Была какая-то причина, по которой вы даже потом никому не хотели об этом говорить?
— Я…
Снова пауза.
— Просто скажите, была у вас причина или нет.
— Вы слышали вопрос, — вмешался судья. — Отвечайте на него.
— Полагаю, что да, милорд.
Судья Рэнкин нахмурился:
— Так была причина или нет?
— Была, милорд.
Вероятно, Г. М. начал потеть.
— Тогда скажите вот что. Вы знаете, почему покойный имел желание назначить встречу вашему кузену, а не вам?
Между защитником и обвиняемым, казалось, стояли весы, и сейчас одна из чаш резко опустилась. Молодой упрямец расправил плечи, положил руки на перила и обвел взглядом зал.
— Нет, не знаю, — четко ответил он.
Молчание.
— Не знаете? Но ведь должна была существовать какая-то причина для подобной ошибки?
Молчание.
— Была причина, не так ли, по которой покойный мог не любить капитана Ансуэлла и желать «заставить его замолчать»?
Снова молчание.
— Не потому ли, что…
— Нет, сэр Генри, — прервал судья. — Мы не можем позволить вам продолжать задавать свидетелю наводящие вопросы.
Г. М. поклонился и оперся на руки. Он понимал, что настаивать бесполезно. Должно быть, окружающие нас бесстрастные лица скрывали всевозможные мысли и предположения. Первое, что пришло мне в голову, — что это наверняка как-то связано с Мэри Хьюм. Допустим, у нее был роман с безденежным капитаном Ансуэллом, и практичный Эйвори Хьюм намеревался пресечь его на корню, покуда он не помешал выгодному браку? Это соответствовало всем обстоятельствам, но стал бы обвиняемый охотнее совать голову в петлю, чем признавать это? Такое рыцарство в наши дни казалось невероятным. Очевидно, существовала другая причина, касающаяся Мэри Хьюм, о которой, по-видимому, не догадывался никто из нас.
Вскоре Г. М. закончил допрашивать своего свидетеля, и внушительный сэр Уолтер Сторм поднялся для перекрестного допроса.
— Вы уже пришли к выводу, виновны вы или нет? — осведомился он тоном спокойного презрения.
Таким тоном было рискованно говорить даже с беспомощным человеком. Ансуэлл вскинул голову и посмотрел генеральному прокурору в глаза:
— Это все равно что спрашивать, прекратил ли я плутовать, играя в покер.
— Вопросы о ваших привычках во время игры в карты не относились бы к делу, мистер Ансуэлл. Будьте любезны отвечать на мои вопросы. Виновны вы или нет?
