Джон Карр - Окно Иуды
— Формально — да.
Битый час сэр Уолтер Сторм разбирал свидетеля на мелкие детали, как часы. Он тщательно проанализировал все показания и наконец сел с самым сокрушительным результатом, какой я когда-либо слышал. Следовало ожидать, что Г. М. возобновит прямой допрос, чтобы реабилитировать своего свидетеля. Но он сказал:
— Вызовите Мэри Хьюм.
Надзиратель отвел Ансуэлла на скамью подсудимых. Ему принесли из камеры кружку воды, и он жадно ее выпил, бросив быстрый взгляд поверх ободка, когда Г. М. вызвал следующего свидетеля.
Где находилась Мэри Хьюм во время предыдущих допросов, никто не мог сказать. Она словно внезапно появилась в зале суда. Выражение лица Реджиналда Ансуэлла изменилось — он выглядел так, будто кто-то похлопал его по плечу сзади, и ему не хотелось оборачиваться. Медленно барабаня пальцем по бутылке с водой, он бросил взгляд на обвиняемого, который улыбался.
Направляясь к свидетельскому месту, Мэри Хьюм посматривала на затылок капитана Ансуэлла. За исключением инспектора Моттрама, она выглядела самой спокойной из всех, кто уже давал показания (во всяком случае, производила такое впечатление). На ней было манто из соболей — великолепного качества, как заверила меня Эвелин, — но оно могло служить одним из средств обороны. Разделенные пробором и зачесанные назад светлые волосы (она была без шляпы) подчеркивали мягкость и своеобразную чувственность лица, где доминировали широко расставленные голубые глаза. Она вцепилась в перила вытянутыми руками, словно катаясь на акваплане. В ее поведении больше не ощущалось покорности, которую я видел ранее.
— Вы клянетесь именем всемогущего Бога, что ваши показания…
— Да.
— Она напугана до смерти, — шепнула Эвелин.
Я возразил, что девушка никак этого не демонстрирует, но Эвелин только покачала головой и снова кивнула в сторону свидетельницы.
В любом случае само присутствие Мэри предвещало грозу. Даже маленький рост, казалось, усиливал ее значимость. Пресса сразу оживилась. Г. М. ждал, пока смолкнет гул голосов. Только судья казался невозмутимым.
— Хмф! Ваше имя Мэри Элизабет Хьюм?
— Да.
— Вы единственный ребенок покойного и проживаете на Гроувнор-стрит, 12?
— Да, — ответила Мэри, кивнув как сомнамбула.
— Вы познакомились с обвиняемым на рождественских каникулах в Фроненде, графство Суссекс?
— Да.
— Вы любите его, мисс Хьюм?
— Очень люблю. — Ее глаза блеснули.
В зале царила тишина.
— Вы знаете, что его обвиняют в убийстве вашего отца?
— Конечно, знаю.
— А теперь, мэм… мисс, я попрошу вас взглянуть на это письмо. Оно датировано 3 января и половиной десятого вечера — вечера накануне убийства. Скажите присяжным, вы ли его написали.
— Да, я.
Письмо, зачитанное вслух, гласило:
Дорогой папа! Джимми внезапно решил завтра утром поехать в Лондон, и я подумала, что лучше сообщить тебе об этом. Он отправится поездом, которым обычно пользуюсь я, — отходящим отсюда в девять и прибывающим на вокзал Виктория без четверти одиннадцать. Я знаю, что он собирается повидаться с тобой. С любовью,
Мэри.P. S. Позаботься о другом деле, ладно?
— Вам известно, получил ли ваш отец это письмо?
— Да, получил. Услышав о его смерти, я, естественно, сразу поехала в Лондон и в тот же вечер нашла письмо у него в кармане.
— По какому поводу вы его написали?
— Вечером в ту пятницу Джим неожиданно решил ехать в Лондон, чтобы купить мне обручальное кольцо.
— Вы пытались разубедить его — отговорить от поездки?
— Да, но не особенно, чтобы не вызвать у него подозрений.
— Почему вы пытались его отговорить?
Свидетельница облизнула губы.
— Потому что его кузен, капитан Ансуэлл, поехал в Лондон в пятницу вечером с намерением повидать моего отца на следующий день, и я боялась, что он и Джим столкнутся в отцовском доме.
— У вас была причина не хотеть, чтобы они встретились в доме вашего отца?
— Да!
— Какая причина?
— Немного раньше, на той же неделе, — ответила Мэри Хьюм, — капитан Ансуэлл потребовал у меня — вернее, у моего отца — пять тысяч фунтов за молчание.
Глава 12
ОТ НАХОДКИ — К ПРОВЕРКЕ…
— Вы имеете в виду этого человека? — спросил Г. М., указывая ручищей на Реджиналда.
Казалось, на него направили луч прожектора. Лицо капитана Ансуэлла приобрело странный грязноватый оттенок; он сидел прямо, и было хорошо видно, как вздымается его грудь. Вспоминая прошедшие события, я начал многое понимать. Реджиналд считал себя в полной безопасности — его отношения с этой девушкой не допускали и мысли, что она осмелится его выдать. Мэри даже обещала ему с превосходно разыгранным страхом, что будет молчать. Теперь становились понятными обрывки их разговора: «Спасибо за все…», «Это честный обмен. Значит, договорились?», «Ты меня знаешь, Редж». А тем временем она уже приняла решение. Голоса в зале суда быстро сменяли друг друга. Первым заговорил генеральный прокурор:
— Капитан Ансуэлл привлечен к суду?
— Еще нет, — ответил Г. М.
— Продолжайте, сэр Генри, — сказал судья.
Г. М. повернулся к свидетельнице, которая упорно смотрела на затылок Реджиналда.
— Итак, капитан Ансуэлл требовал у вас — точнее, у вашего отца — пять тысяч фунтов за молчание?
— Да. Конечно, он знал, что у меня нет таких денег, но не сомневался, что сможет вытянуть их у отца.
— Угу. Чем он вас шантажировал?
— Я была его любовницей.
— Да, но существовала и куда более веская причина?
— О, да.
Второй раз во время процесса обвиняемый вскочил, пытаясь заговорить со скамьи подсудимых. Он явно не ожидал такого. Г. М. жестом остановил его.
— В чем заключалась эта другая причина, мисс Хьюм?
— Капитан Ансуэлл фотографировал меня.
— В каком виде?
— Без одежды и в… определенных позах, — невнятно ответила она.
— Я не расслышал, — сказал судья. — Пожалуйста, повторите.
— Я сказала «без одежды и в определенных позах», — четко произнесла Мэри Хьюм.
Безжалостное спокойствие судьи покоробило всех в зале.
— В каких позах? — осведомился он.
— Милорд, — вмешался Г. М., — исключительно с целью объяснить, почему обвиняемый избегал говорить об этом и почему он так вел себя, я принес одну из фотографий. На ее обороте написано: «Одна из лучших штучек, которые ты для меня проделывала» — почерком, который, как я надеюсь, свидетельница опознает как принадлежащий капитану Ансуэллу. После этого я предлагаю передать фотографию присяжным, как доказательство того, что мы стараемся установить.
