Жорж Сименон - Мегрэ расставляет ловушку
— Нечего.
— Вы ведь оттого спокойны, что если даже ваш муж виновен, что я очень и очень предполагаю, ему не грозят ни гильотина, ни каторжные работы. Я только что сказал ему об этом. Не сомневаюсь, что врачи признают его невменяемым. Человек, совершающий пять убийств только затем, чтобы разрезать их одежду, — больной. Когда у него нет кризиса, он может ввести в заблуждение. Действительно, он сбивает с толку, ведь до сих пор его никто не подозревал. Вы слушаете меня?
— Слушаю. — Она слышала, но было видно, что не относит его выступление на свой счет. Это не было проблемой ее мужа. Мегрэ посмотрел на муху, бьющуюся за занавеской.
— Пять женщин было убито, и пока убийца или маньяк, или сумасшедший, называйте его как хотите, находится на свободе, другие жизни в опасности. И вы спокойны? Ведь он убивает на улице прохожих. А вдруг все изменится, и он примется за окружающих? Вы не боитесь?
— Нет.
— Вам не кажется, что все эти месяцы, может быть, годы вы подвергались смертельной опасности?
— Нет.
Это было обескураживающе. Ее поведение не было поведением проигравшего. Она оставалась спокойной, почти безмятежной.
— Вы видели мою свекровь? Что она сказала?
— Она протестует. Могу я спросить, почему вы с ней в холодных отношениях?
— Неважно. Это не тема для разговора. Что же оставалось делать?
— Можешь возвращаться, Жанвье.
— Муж вернется домой?
— Нет.
Она проводила их до двери.
Ну, на сегодня, кажется, все.
Мегрэ пообедал в компании с Лапуэнтом и Жанвье, а Люка сидел с глазу на глаз с Марселем Монсином в кабинете комиссара. Потом надо было прибегать к уловке, чтобы увести задержанного из полицейского управления обходным путем, поскольку коридоры здания были оккупированы журналистами и фотографами.
Около восьми часов на тротуар упало несколько крупных капель дождя, и все ждали грозы, но она, если и была, то где-то в стороне, а тут все небо оставалось такого же ядовито-черного цвета.
Точного часа нападения в тот вечер дожидаться не стали: уже к девяти часам стало темно, и уличное освещение было включено.
Мегрэ, переговариваясь с репортерами, спустился по лестнице. Люка и Жанвье сделали вид, что ведут Монсина в тюрьму (на этот раз в наручниках), но, оказавшись во дворе, все сели в машину.
Вскоре они были на углу улицы Норвин, где их поджидали Марта и ее жених.
Все остальное заняло несколько минут. Монсина отвели в закоулок, где было совершено нападение. Он был в своем прожженном пиджаке.
— Освещение такое же? Марта осмотрелась вокруг.
— Да. Все так же.
— А теперь постарайся посмотреть на него, как в тот раз, когда ты увидела его при нападении.
По ее указанию Монсин несколько раз переходил с места на место.
— Вы узнали его?
Сильно волнуясь, прерывисто дыша, она что-то бормотала. Потом посмотрела на жениха, державшегося все время в стороне, и резко спросила:
— Мой долг говорить правду, не так ли?
— Да, конечно.
И она, взглянув на Монсина, всем своим видом выражавшего безразличие, и как бы извиняясь перед ним, сказала:
— Я уверена, что это он.
— Вы категорически заявляете это?
Она утвердительно кивнула головой и внезапно разрыдалась.
— Вы нам больше не потребуетесь. Благодарю вас, — сказал ей Мегрэ и подтолкнул в направлении к жениху. — Вы слышали, мосье Монсин?
— Я слышал.
— Вам нечего сказать?
— Нечего.
— Уведите его.
— Спокойной ночи, шеф.
— Спокойной ночи, ребята.
Мегрэ забрался в одну из машин.
— Домой, бульвар Ришар-Ленуар.
Но у сквера Анвер он остановил машину и вышел, чтобы выпить кружку пива.
Теперь все определилось. Завтра судья Комельо, без сомнения, захочет допросить Монсина и отправить его к специалистам на проверку умственных способностей.
Полиции осталась обычная работа: найти свидетелей, допросить их, сформулировать и как можно полнее аргументировать дело.
Откуда же эта неудовлетворенность? С профессиональной точки зрения он сделал все, что нужно. Просто он еще не все понял. Не было самого главного. Ни разу он не почувствовал человеческого контакта со своим собеседником.
Волновало его и отношение ко всему этому мадам Монсин. Он еще надеялся на нее.
— У тебя утомленный вид, — заметила мадам Мегрэ. — Расследование действительно закончено?
— Кто это сказал?
— Газеты. Да и радио тоже.
Комиссар пожал плечами. После стольких лет совместной с ним жизни она еще верила в то, что писали газеты!
— Да, в некотором смысле расследование завершено. Он пошел в спальню и начал раздеваться.
— Надеюсь, что завтра ты можешь поспать побольше?
Он тоже этого хотел, так как сильно устал и у него было плохое настроение, причину которого он не мог определить и сам.
— Ты чем-то недоволен?
— С чего ты взяла? Не беспокойся, со мной это бывает, когда мне попадаются такие дела.
Возбуждение, охватившее его во время розыска преступника, спало, и он ощущал как бы пустоту в голове.
— Не обращай внимания. Налей-ка мне стаканчик, чтобы я как убитый проспал десять часов.
И, посмотрев на часы, лег. Где-то рядом в квартале лаяла собака.
Внезапно зазвонил телефон. Спросонья, не зная сколько прошло времени и где он находится, Мегрэ протянул неуверенно руку к надрывающемуся аппарату, попутно опрокинув стакан с водой.
— Алло?.. — хрипло спросил он.
— Это вы, комиссар?
— Кто говорит?
— Я, Лоньон. Прошу прощения, что разбудил.
Голос инспектора-«неудачника» был грустен.
— Да, я слушаю. Ты где?
— Улица Местр.
И тихо, как бы сожалея, продолжал:
— Произошло новое убийство… Женщина… Ножом.. Платье разрезано…
Мадам Мегрэ залегла свет и увидела мужа, сидящим в постели, протирающим глаза.
— Вы уверены? Алло! Лоньон?
— Да, это я.
— Когда? Стойте, который час?
— Десять минут первого.
— Когда это произошло?
— Примерно три четверти часа назад. Я буду ждать вас в управлении. Я один тут.
— Еду…
— Еще одна? — спросила жена. Он кивнул.
— Я думала, убийца под замком.
— Монсин в тюрьме. Вызови мне управление, пока я буду одеваться…
— Алло… Уголовная полиция? С вами будет говорить комиссар Мегрэ…
— Алло! Кто у аппарата? — гремел Мегрэ. — Это ты, Мовуазен? Ты в курсе? Я думаю, наш друг в порядке?.. Как?.. Ты должен убедиться?.. Я займусь этим… Вышли мне машину… Да, ко мне!
Мадам Мегрэ поняла, что лучше не вмешиваться, и подошла к буфету. Налив стаканчик сливовицы, протянула мужу. Он машинально выпил. Она проводила его до двери и долго слушала, как он спускается по лестнице.
По дороге, сжав зубы, Мегрэ смотрел прямо перед собой, а когда они подъехали к небольшой группе людей в плохо освещенном закоулке улицы Местр, сильно хлопнул дверцей.
