Жорж Сименон - Мегрэ расставляет ловушку
— Ты правильно сделал. Еще?
— Звонил Жанвье. С бульвара Сен-Жермен. В кабинете у него много скребков, различных инструментов, которые вполне могли бы служить орудием преступления. В спальне он нашел автоматически открывающийся нож с лезвием около восьми сантиметров.
Судебно-медицинский эксперт доктор Поль много рассказывал об этом интересующем его оружии. Обычно преступления такого рода совершаются с применением мясницкого или кухонного ножа, наконец, кинжалом, стилетом.
— Судя по форме и глубине порезов, я могу сказать, что они нанесены обычным перочинным ножом, — сказал он. — Известно, перочинный нож: складывается. Необходим механический стопор. Само по себе не очень грозное оружие. Чтобы оно стало смертельным, зависит от умения им воспользоваться.
— Мы нашли ваш пиджак, господин Монсин.
— На набережной?
— Да.
Он было открыл рот, но промолчал.
— Хорошо пообедали?
Тарелка была еще тут, и на ней лежала половина бутерброда с ветчиной. Бутылка с минеральной водой была пуста.
— Устали?
Он ответил с насмешливым покорством. Все в нем, включая одежду, было из полутонов. Он сохранил с детства какую-то скромность и робость. Было ли это от его светлых волос, голубых глаз или от слабого здоровья?
Конечно, завтра он пройдет через руки врачей и психиатров. Но надо спешить.
— Я сменю тебя, — сказал Мегрэ Лапуэнту.
— Я могу идти?
— Будь поблизости. Предупреди меня, если Моэрс найдет что-нибудь новое.
Дверь закрылась. Он снял пиджак, опустился в кресло и положил руки на стол. Марсель Монсин отвернулся к окну. Минут пять Мегрэ рассматривал его.
— Вы очень несчастливы? — неохотно пробормотал он. Человек вздрогнул, взглянул на него и, сделав паузу, ответил:
— Почему я должен быть несчастливым?
— Когда вы пришли к мысли, что отличаетесь от других? Выражение его лица изменилось, но он тем нее насмешливым тоном спросил:
— Вы находите, что я не такой, как все?
— Когда вы были молоды…
— А! И что же?
— Вспомнили?
В этот момент у Мегрэ появилось чувство, что, если он найдет точные слова, преграда между ним и человеком напротив, напряженным и настороженным, рухнет. Не придумал же он это движение в лице? Произошел сдвиг, на несколько секунд, и это отразилось в чуть повлажневших глазах Марселя Монсина.
— Вы ведь не боитесь ни эшафота, ни тюрьмы, не так ли? Неужели Мегрэ выбрал неправильную тактику? Неверную фразу?
Его собеседник вновь напрягся. Внешне он был абсолютно спокоен.
— Мне нечего бояться, так как я невиновен.
— Невиновен в чем?
— В том, в чем вы меня обвиняете. Мне нечего больше сказать. Я не буду больше отвечать.
Это были не просто слова. Чувствовалось, что он принял решение и будет его выполнять.
— Как вам угодно, — усмехнулся Мегрэ, нажимая кнопку звонка.
Глава 7
Новое убийство
Мегрэ совершил ошибку. Избежал ли ее кто-нибудь другой на его месте? Потом он часто задавал себе этот вопрос, но, увы, удовлетворительного ответа не находил.
Было около половины четвертого, когда он поднялся в лабораторию. Моэрс встретил его вопросом:
— Вам передали мое заключение?
— Нет.
— Я послал его вам, и вы, наверное, разминулись с посыльным. След сигареты был сделан не более двенадцати часов назад. Если хотите, я объясню…
— Не надо. Ты уверен в этом?
— Конечно. Тем не менее, я тщательно проведу опыты. Думаю, ничего нет страшного в том, что прожгу пиджак в двух других местах, на спине. Это поможет нам, если дело дойдет до суда присяжных.
Мегрэ кивнул и вышел.
А в это время Марсель Монсин находился в следственном отделе, где предстал перед врачами для первичного осмотра в обычных обследованиях и измерениях, а потом вновь одетым, но без галстука, его сфотографировали в фас и профиль.
Газеты уже напечатали его фотографии, сделанные в момент появления в уголовной полиции, а инспектора со снимками из квартиры на Гранд-Карьер проводили бесконечные опросы служащих метро, продавцов, всех людей, кто мог видеть декоратора накануне или во время предыдущих покушений.
Во дворе комиссар сел в машину и поехал на бульвар Сен-Жермен. Та же служанка, что и утром, открыла дверь.
— Ваш коллега в гостиной, — сказала она.
Она имела в виду Жанвье, который был один и писал докладную о результате обыска.
— Где его жена?
— Полчаса тому назад она попросила разрешения пойти отдохнуть.
— Как она вела себя все это время?
— Я не часто видел ее. Время от времени приходила и спрашивала, не нужно ли мне чего.
— Ты не допрашивал ее?
— Вы не говорили мне об этом.
— Думаю, ты вряд ли нашел что-нибудь интересное.
— Я разговаривал со служанкой. Она здесь всего шесть месяцев. Гости бывали редко, да и сами не часто ходили куда-нибудь. Монсины, кажется, не имеют близких друзей. Время от времени они ездили проводить уик-энд у ее родителей, у них, кажется, вилла в Триеле.
— Что они за люди?
— Ее отец работает фармацевтом на площади Клиши.
Лапуэнт показал Мегрэ фотографию людей, сделанную в саду. Он узнал Монсина в светлом костюме, его жену. Кроме них, там были мужчина с проседью в бороде и смеющаяся женщина, облокотившаяся на капот автомобиля.
— А вот еще одна. Эта молодая дама с двумя детьми — сестра мадам Монсин. Она замужем за владельцем гаража в Левалуа. У них есть еще брат. Он сейчас в Африке.
Альбом был полон фотографий, в основном мадам Монсин, только на первом снимке была запечатлена молодая чета в день свадьбы.
— Несколько деловых писем. У него, кажется, было не больше дюжины заказчиков. Счета. Как я понял, они не платили по ним, пока им не напоминали об этом по три-четыре раза.
Мадам Монсин, видимо, услышавшая приход Мегрэ или предупрежденная об этом служанкой, показалась в дверном проеме. Лицо ее осунулось, хотя она была аккуратно причесана и напудрена.
— Вы не привезли его обратно? — спросила она.
— Пока мы не получили от него удовлетворительного объяснения по некоторым фактам.
— Вы всерьез думаете, что это он?
Мегрэ не ответил, а она в свою очередь не стала горячо протестовать, а только пожала плечами.
— Однажды вы узнаете, что обманулись, и будете сожалеть о той боли, которую причинили другим.
— Вы любите его?
— Он мой муж, — ответила она.
Значило ли это, что она любит его или что, будучи его женой, она должна оставаться на его стороне?
— Он в тюрьме?
— Нет еще. Он на набережной Орфевр. Мы будем его допрашивать.
— Что он сказал?
— Он отказался отвечать. Вам действительно нечего сказать, мадам Монсин?
— Нечего.
