Эрл Гарднер - Вороны не умеют считать
Ширли посмотрела на меня.
– Да, я уже знаком с миссис Грэфтон, – подтвердил я. – Зашел к ее дочери, и тут как раз случилась эта история с отравленными конфетами.
– А что вы делали у Доны? – с удивлением спросила Ширли.
– Пришел к ней, чтобы кое-что выяснить. Я расследую дело об убийстве Роберта Кеймерона.
– Зачем?
– Можно сказать, спасаю свою шкуру. Ведь это мы с Шарплзом первыми увидели убитого, а полиция не любит, когда частные детективы обнаруживают трупы.
– При чем же здесь Дона Грэфтон? Вы что, подозреваете ее?
– Извините, я не имею права разглашать оперативную информацию.
– Вы хотели ее допросить?
– Если угодно, да.
– И она поняла это?
– Она поняла, что меня кое-что интересует.
– Дона знала, кто вы?
– Она решила, что я из газеты.
– Но как вы объяснили ей свой приход?
– У нее жила ворона Роберта Кеймерона, и я пришел поглядеть на эту ворону.
– Ах вот как, – с нежной улыбкой посмотрела на меня Ширли.
Хуанита Грэфтон начала тараторить по-испански.
Ширли повернулась к ней и сказала по-английски:
– Замолчи, пожалуйста. У меня от твоей трескотни голова болит. Думаю, ты просто объелась конфет! Наверное, в них и яда никакого не было.
– Мне было плохо. Я умирала. Меня забрали в больницу, там поставили капельницу. Мне было очень плохо!
– Ну было, но ведь прошло. Ты совершенно здорова и не корчи из себя инвалида. Может, чайник поставишь?
Миссис Грэфтон послушно встала с дивана, аккуратно сложила плед и вышла из комнаты.
– Хуанита – испанка, – тихо сказала Ширли, едва закрылась дверь. – Бешеный темперамент. Оно и понятно – Южная Америка. Она вдова горного инженера, он погиб на одном из доставшихся мне в наследство приисков.
– Давно она живет в Штатах?
– Все время ездит туда-сюда. Поживет немного здесь – и обратно в Колумбию. Здесь строит из себя этакую важную даму, но я догадалась: в Колумбии она нанимается служанкой. Скопит денег, приезжает сюда и… Впрочем, хватит о ней. Поговорим лучше о другом.
– О чем же?
Она подошла к дивану:
– У меня к вам конфиденциальный разговор.
Мы сели на диван, еще хранивший тепло тела Хуаниты Грэфтон. Ширли почти касалась меня ногой. Взяв мою руку, стала перебирать пальцы.
– Говорят, вы мастер своего дела.
– Мало ли что говорят.
– Вы внушаете мне доверие.
– Приятно слышать.
– Действительно, приятно? – лукаво спросила Ширли.
Наши взгляды встретились. Ее полные губы слегка раскрылись. Она подвинулась еще ближе.
– Ну конечно, – отозвался я.
Ширли залилась очаровательным смехом, чуть прикрыла глаза и снова начала играть моей рукой.
– Я очень люблю дядю Гарри.
– Я заметил.
– Потому что я его целовала?
– Хотя бы.
– Я его всегда целую при встрече. Он мне как родной.
– Раз так, вас можно обвинить в кровосмесительной связи.
– Мои поцелуи совершенно невинны, – рассмеялась Ширли. – Я не люблю двусмысленности в отношениях.
– В самом деле?
– В самом деле.
– Глядя на вас, этого не скажешь.
– Что вы имеете в виду? – В тоне Ширли вдруг появились злые нотки.
– Да так, ничего.
– Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.
– Трудно все выразить словами…
– Я очень импульсивна. – И она снова стала гладить мою руку.
– По-моему, вы очень эмоциональны и сразу решаете, кого любить, а кого ненавидеть.
– Вы правы. Я или быстро схожусь с людьми, или не схожусь вовсе… Некоторые мне очень нравятся.
– А я вам нравлюсь?
Она сжала мою руку. Некоторое время мы сидели молча. Неожиданно она спросила:
– Дональд, откуда вы узнали, что я давала деньги Роберту?
– Я этого не знал.
– Но вы же спросили.
– Мне было интересно.
Ширли вытащила из карманчика блузки листок бумаги и протянула мне. Это был банковский чек на две тысячи долларов, выписанный неделю назад на имя Роберта Хокли. На чеке стоял штамп «Оплачено».
Ширли взяла у меня чек и сунула обратно в карманчик.
– Дональд, почему вы молчите?
– А что я должен сказать?
– Вас не интересует, почему я дала Роберту деньги?
– Разве это имеет значение?
– Знаете, мне стало жаль его. Сначала он просил, чтобы я уговорила опекунов увеличить причитающуюся мне ежемесячно сумму на тысячу долларов – тогда и он автоматически получал бы столько же.
– Вы отказались?
– Да. Мне не хотелось огорчать дядю Гарри. Но потом мне стало жаль Роберта, и я выписала ему этот чек.
– Вы дали деньги взаймы?
– Подарила.
Хуанита Грэфтон крикнула из кухни:
– Где коробочка с китайским чаем?
– Понятия не имею, – с раздражением ответила Ширли. – Оставь меня в покое! Не найдешь – завари чай другого сорта. – Она снова повернулась ко мне и продолжала разговор тем же вкрадчивым тоном: – Давайте ближе к делу. Хуанита страшно любопытна. Дональд, мне нужна ваша помощь.
– Чем же я могу вам помочь?
– Я очень люблю дядю Гарри. И я боюсь за него.
– Почему?
– Сама не знаю. У меня плохое предчувствие. Ему грозит опасность.
– Что же я смогу для вас сделать?
– Надо, чтобы вы все время были рядом с ним. Вы ведь можете его защитить?
– Вообще-то я этим не занимаюсь.
– Не скромничайте. Вы такой умный. Вы сразу поймете, где таится угроза. В людях вы разбираетесь прекрасно.
– Да, но при чем здесь это?
– Вы знаете, почему дядя Гарри в опасности?
– Нет. Так почему же?
– Могу я быть с вами откровенна?
– Конечно.
– Понимаете, вся эта опека… Короче, кое-кому было бы выгодно убрать дядю Гарри.
– Вы хотите сказать, что Кеймерона убили потому…
– Я не это хочу сказать.
– А что?
– Понимаете, Кеймерон мертв…
– Да, это так.
– Представьте себе, вдруг с дядей Гарри что-нибудь случится…
– И тогда вам на голову свалится куча денег?
– Мне? – Она расхохоталась.
– А разве нет?
Ширли пристально посмотрела на меня.
– Да, вы совершенно правы. Можно я продолжу?
– Вы хотите сказать о Роберте Хокли?
– Я хочу сказать только одно: я боюсь за дядю Гарри и прошу, чтобы вы взялись его охранять.
– Это не моя работа.
– Я хорошо заплачу. Деньги у меня есть.
– А ему я что скажу? Что вы платите мне…
– Говорить ничего не потребуется. Вы будете все время рядом с ним, и он сам станет платить. Потом я тоже заплачу вам. Дядя Гарри считает вас мастером своего дела. Он очень хочет, чтобы вы все время были с ним – и днем и ночью.
– В таком случае я рискую вызвать его недовольство – ведь я могу ненароком узнать о нем то, что он хотел бы держать в тайне.
Ширли рассмеялась.
– Дональд, вы же не обязаны трубить повсюду о том, чему станете свидетелем.
– Но если я случайно узнаю что-либо, то буду неловко себя чувствовать.
