Эрл Гарднер - Вороны не умеют считать
Я замедлил ход и задумался.
На полицейских эти люди не были похожи. Может, частные сыщики? Если так, кто-то им неплохо заплатил.
Я включил сигнал левого поворота. Машина, шедшая впритык за мной, прижалась к левой кромке. Вторая – тоже. В последний момент я переключил сигнал на правый поворот, резко крутанул руль и, вызвав целую бурю недовольства у водителей – завыли клаксоны, зазвучала ругань, – юркнул в улицу направо. Мои преследователи, видимо, не ожидали такого. Одна машина не смогла пробиться сквозь поток транспорта, однако вторая все-таки сумела свернуть вслед за мной.
Я затормозил у светофора, опустил стекло и крикнул:
– В чем дело, ребята?
Они даже не посмотрели в мою сторону. Но когда я вышел из машины, водитель тоже сошел на тротуар, сделав вид, будто ищет номер какого-то дома.
Я вернулся в машину, выжал газ и, нарушив все правила, умчался в боковой проезд. Через квартал обернулся: «хвоста» не было.
Убедившись, что преследователи отстали, я поехал к конторе Питера Джеррета.
Тот вовсе не хотел со мной разговаривать. Дескать, он собрался закрыть контору и уйти. Уже поздно, и он приглашен на ужин. Он и так рассказал все, что знал, более того, дал ценную информацию. Не могу ли я прийти завтра?
– К сожалению, не могу, – ответил я.
Он нетерпеливо посмотрел на часы и пригласил меня в кабинет.
Теперь у меня было достаточно времени более внимательно рассмотреть Джеррета.
Он был высок, сухопар, лет пятидесяти двух, с большими залысинами. Недостаток волос на голове как бы компенсировался очень густыми бровями. Когда он начинал говорить о деле, то пригибал голову и в упор смотрел на собеседника из-под своих густых насупленных бровей. Должно быть, его взгляд производил впечатление.
Я выдержал этот взгляд и спросил:
– Зачем вам понадобилось выводить меня на эту Филлис Фейбенс?
– Я иногда занимаюсь антиквариатом. Это у меня хобби. Вот и вспомнил, что как-то купил у мисс Фейбенс подвеску.
– Часто вы занимаетесь такими делами?
– Какими? Антиквариатом?
– Да.
– Время от времени. Сейчас реже – спрос не тот.
– И что вы делаете с этим добром? Меня интересует финансовая сторона.
– Простите, но это уже мое личное дело.
– Спасибо за честность. Тогда ответьте на другой вопрос: вы не рассказывали сержанту Бьюде о вашем «хобби»?
– Он меня о нем не спрашивал.
– А по своей инициативе вы ни о чем не рассказываете?
– Как, впрочем, и вы.
– Вы сбывали антиквариат Кеймерону?
– Нет.
– Допустим, Филлис Фейбенс сказала правду: она действительно продала вам гранатовую подвеску. Что стало с этой подвеской?
– Я ее продал.
– Мистеру Кеймерону?
– Нет.
– Каким же образом она попала к Кеймерону, да еще с изумрудами вместо гранатов?
– Я не уверен, что это та самая подвеска.
– Выходит, вы плохо помните эту подвеску?
– Совершенно верно.
– Вы даже забыли, какие в ней были камни – гранаты или изумруды?
Он промолчал.
– Интересное дело, – продолжил я. – Вы такой специалист и не помните, что купили – драгоценность или дешевую побрякушку.
– Когда подвеска была в моих руках, изумрудов в ней не было.
– Значит, вы не уверены, что это та самая подвеска?
– Нет. Помню только, что Филлис Фейбенс продала мне украшение такого же стиля. Это было уже давно. И я забыл подробности – пришлось заглянуть в записи. Я, мистер Лэм, хотел вам помочь, а в ответ вместо благодарности слышу обидные вещи.
– В таких играх результат часто совсем не тот, какого ожидают.
– Согласен.
– Мне показалось, что Филлис Фейбенс специально подставили, чтобы запутать следы.
– Очень жаль. Я действительно хотел помочь вам.
– Мисс Фейбенс держалась совершенно спокойно, охотно отвечала на вопросы и с такой готовностью вызвалась помочь, что я сразу насторожился.
– Уверяю вас, мистер Лэм, я вовсе не собирался вас запутать…
– Интересная получается история. Вы покупаете у Филлис Фейбенс подвеску и продаете ее по каналам, которые держите в секрете. Подвеска оказывается у Роберта Кеймерона. Он заменяет гранаты и искусственный рубин на прекрасные изумруды и снова приносит ее вам для оценки. Вы показываете подвеску Наттоллу, потом возвращаете ее Кеймерону, а тот – уже после оценки – опять вынимает из оправы изумруды, возможно, для того, чтобы вставить те самые гранаты и рубин.
– Ничего не понимаю.
– Вы сыграли немаловажную роль в этой истории. Сначала купили подвеску, потом продали ее, потом некий человек вставляет в подвеску изумруды и снова приносит вам, чтобы вы оценили ее у Наттолла. И после этого вы утверждаете, что торговля антиквариатом для вас лишь хобби? Вы прямо как Рим.
– Как это понимать?
– Все дороги ведут к вам.
– У меня есть только одно объяснение.
– Какое же?
– Подвеска, купленная мною у Филлис Фейбенс, и подвеска, которую приносил для оценки Кеймерон, – вещи разные. Хотя в какой-то момент я готов был поклясться, что оправа одна и та же.
– Когда Филлис принесла вам подвеску, вы не придали ее приходу особого значения?
– Конечно, нет. То был вовсе не шедевр. Мало ли таких вещей проходит через мои руки!
– Эта подвеска довольно необычной формы. Вы напрасно говорите, что таких много.
– И все же она не уникальна.
– Выходит, могли быть две подвески в одинаковой оправе: одна с изумрудами, другая с гранатами?
– Вполне возможно. Но, честно говоря, мне до сих пор кажется, что подвеска, найденная у Кеймерона, – та самая, что я купил у Филлис Фейбенс.
– Тем более важно выяснить, где он ее приобрел.
– Это очень сложно.
– Почему?
– Я не могу открыть вам тайны, связанные с рынком антиквариата. Во-первых, не имею права предавать клиентов. Во-вторых, это может повредить мне самому. Но одно скажу: по-моему, мистера Кеймерона самого заинтересовало, кто вставил в подвеску изумруды и откуда они взялись.
– Вы хотите сказать, что Кеймерон расспрашивал вас о человеке, которому вы продавали драгоценности?
– Я этого не говорил.
– У Кеймерона были связи в колумбийском правительстве, которое, по сути, контролирует рынок изумрудов, и, может быть, он хотел что-то разузнать для своих друзей?
– Возможно. Больше я вам ничего сказать не могу. Профессиональная этика не позволяет.
– Благодарю. Извините, что обрушился на вас из-за Филлис Фейбенс. Надеюсь, инцидент исчерпан?
– Всегда к вашим услугам, – проговорил Джеррет и простился со мной.
Я вышел на улицу, сел в машину и на всякий случай огляделся по сторонам. Футах в ста стояли две машины, в каждой по два человека – те самые ребята, от которых я сумел отвязаться.
Я завел мотор и выехал на дорогу.
