Ипполит Рапгоф - Тайны японского двора
— Простите, мистер Велингс, но с моей стороны никакого ожесточения нет. Вам хорошо известно, что принц меня вызвал на дуэль, а не я принца.
— Я это знаю, но слышал сейчас в клубе, что вы известный стрелок, выбивающий номера на сто шагов расстояния.
— И что же?
— Теперь мне понятно, почему вы так упорно настаивали на дуэли огнестрельным оружием.
Барон видимо раздражался,
— Мистер Велингс, мне очень жаль, но я на ваше указание должен ответить следующее: я…
— Позвольте, барон, вы мне не дали досказать мою мысль. Я хотел сказать, что вы выбрали оружие, которым принц почти не владеет, и я апеллировал бы к вашему великодушию, предлагая изменить условия дуэли.
— Напротив, — спокойно ответил барон, — я умышленно выбрал пистолеты, так как, владея этим оружием, я имею возможность пощадить принца.
— Благодарю вас, — сказал мистер Велингс, — это меня успокаивает. Простите, что я вас побеспокоил столь щекотливым вопросом.
С этими словами мистер Велингс приподнял свой цилиндр и направился через улицу на площадь Гранд-Опера.
— Чего они ко мне пристают? Чего им нужно? Я прямо изумлен назойливостью этого Джон-Буля, — говорил про себя барон, поднимаясь по лестнице «Гранд-Отеля».
На площадке его встретил метрдотель.
— Боже мой! Пожалуй, и вы закажете карету к семи часам утра, — произнес он взволнованным голосом.
— Кто же заказал карету? — с улыбкой спросил барон.
— Принц Коматсу.
— Ах, вот как.
Он притворился равнодушным.
— Вероятно, предстоит дуэль!
— Вас это очень интересует?
— Как же, меня это очень беспокоит.
— Не беспокойтесь, если меня ранят или убьют, я в одинаковой степени не вернусь к вам.
— Но ведь это ужасно! — воскликнул метрдотель.
— Успокойтесь, ничего тут ужасного нет. Кончится, вероятно, ничем.
— Дай Бог, я вам от души желаю подобного исхода.
— Полагаю, что вы того же самого пожелаете и принцу, — с усмешкой сказал барон, направляясь в свой номер.
На письменном столе лежало письмо в причудливом оранжевом конверте.
— Какой детский почерк! — воскликнула барон, открывая письмо. — Хризанта…
Жадно принялся он читать милые строки.
Письмо было длинное.
Остановившись на последней странице, барон задумчиво перечитал последние строки.
«Итак, еще раз, дорогой мой, предупреждаю тебя, что у брата коварный умысел. Какой — этого сказать я не могу, но знаю, что тебе хотят устроить западню.
Когда придешь домой, постучись тихонько три раза в мою дверь и я сама к тебе зайду в номер. Твоя Хризанта».
Барон долго смотрел на эти строки.
Положив письмо на стол, он направился к комнате Хризанты.
Не дожидаясь ответа на стук, он вернулся в свой номер.
Не прошло и пяти минут, как к нему впорхнула Хризанта.
Она, видимо, была сильно взволнована.
— Теперь я знаю, я догадываюсь… — говорила Хризанта и поспешно подошла к письменному столу.
— Нет, выслушай меня внимательно, не улыбайся, — сказала она серьезно.
Барон действительно улыбался. Ему показались очень смешными ее страхи и предположения.
— Успокойся, Хризанта, — сказал он, привлекая ее к себе. — Оставь всякие предположения, не волнуйся и не тревожься обо мне. Завтра в это время мы с тобой, вероятно, будем весело вспоминать о тревогах сегодняшнего дня.
Хризанта с видимым раздражением взглянула на барона.
— Нет, ты послушай, а потом смейся сколько тебе угодно. Сейчас у брата был этот Ямато, которого мы с тобой встретили в Елисейских полях или по дороге туда, я уже не помню.
— Что же нового тебе сообщил Ямато?
— Ты меня не перебивай. Ямато мне ничего не мог рассказывать, так как я была в соседней комнате и сквозь двери услышала некоторые отрывочные фразы. Из того же, что слышала, я вывела заключение, что в пути к месту дуэли что-то случится.
Барон продолжал улыбаться.
— Прошу тебя, успокойся. Для твоего спокойствия я поеду в закрытой карете со знакомым доктором, с которым и тебя при случае познакомлю. Ну, а на месте дуэли нас встретят секунданты. Лучше подумай о самой себе. Меня, например, очень беспокоит письмо, адресованное к вашему послу. Я долго размышлял об этом. Мне кажется, что принимаются какие-то меры против тебя, а не против меня.
Хризанта удивленно взглянула на барона.
— Да, да, не удивляйся, — говорил барон. — Я думаю, что было бы весьма благоразумно, если бы ты согласилась рано утром до дуэли или, еще лучше, сейчас же после нашего отъезда перебраться в другой отель, подальше от города.
Хризанта продолжала удивляться.
Она задумалась. Точно пелена спала с ее глаз.
— Да, да, ты вероятно, прав… Я тоже что-то заметила. Иначе к чему же было в коридоре указывать Ямато на мою дверь и на выход из моей спальни?
Барон серьезно задумался.
— Мне сдается, дорогая, что перебираться в другой отель, быть может, уже поздно. Ваш Ямато, вероятно, уже следит за тобой.
— Боже мой! Неужели это правда? Что же мне делать?
— Видишь ли, Хризанта, твой брат очень предусмотрителен. Он принимает меры на случай катастрофы.
— Я тебя не понимаю. — Так ты послушай, — продолжал барон. — Если меня убьют, тогда, конечно, вся эта охрана прекратится сама собою. Но если, чего избави Боже, я убью твоего брата, то, очевидно, ты попадешь в руки твоего посланника, которому, по всей вероятности, тебя препоручил принц.
— Ну, а Ямато?
— Это — на всякий случай, а быть может — даже по поручению посла.
— Это ужасно! — воскликнула Хризанта.
— Знаешь что, Хризанта, возьми в свой маленький ридикюль все, что тебе очень дорого, я в свою очередь возьму все свои бумаги и деньги и выйдем сейчас же из отеля, как бы на прогулку, а затем я тебя сумею спрятать так, что никакие Ямато, никакие шпионы тебя не найдут.
— А Ямато? Может быть, он ждет внизу?
— Так что же? Мы преспокойно пройдем мимо его носа, а на Итальянском бульваре возьмем автомобиль.
Хризанта осторожно вышла из комнаты. Так же незаметно она прошмыгнула в свою комнату и быстро оделась.
X. Предосторожность
Было около четырех часов дня. Стояла жаркая погода. Солнце жгло и на бульварах Парижа сновала масса публики. Деловая публика смешалась с фланирующими интеллигентами-жуирами, демимонденками в какой-то хаос.
Около «Гранд-Отеля» стояла толпа любопытных. В Париж прибыли бухарцы и своими пестрыми халатами и чалмами привлекали общее внимание.
Они остановились в «Гранд-Отеле» и возвращались туда с прогулки в сопровождении капитана Вернье, прикомандированного вместе с переводчиком в качестве почетной свиты от французского правительства.
