Агата Кристи - Смерть мисс Мак-Джинти
— Действительно, я — миссис Карпентер!
Хотя она не старалась быть любезной, тон ее не был обескураживающим.
— Меня зовут Эркюль Пуаро.
Вопреки его ожиданиям миссис Карпентер никак на это не реагировала. Имя сыщика не только ей ничего не говорило, но, казалось, она даже не знала, что он — новый жилец Саммерхейзов. Деревенские сплетни до нее не дошли. Такой вывод, возможно, и не имел большого значения, а, возможно, свидетельствовал о чем-либо существенном.
— Я хотел поговорить или с мистером Карпентером, или с миссис Карпентер, — продолжал Пуаро, — но я буду особенно счастлив, мадам, побеседовать с вами, поскольку интересующие меня вопросы относятся скорее к вам.
— Понимаю… По-видимому, вы по поводу одной из этих абсурдных анкет…
Миссис Карпентер внезапно остановилась.
— Ну, что же! Пройдемте в дом, — сказала она затем.
Пуаро сдержанно улыбнулся. Миссис Карпентер принимала его за какого-то чиновника, собирающего сведения статистического характера, она была уже готова высказать свое отношение к тем бесчисленным опросам, которые проводятся по распоряжению администрации с довольно неясными целями. Но она вдруг замолчала, видимо, вспомнив, что политические амбиции ее мужа не позволяют ей критиковать и даже обсуждать действия властей.
Она провела Пуаро в большую комнату, окна которой выходили в прекрасный сад. Мебель, скопированная в основном со старинных образцов, находилась здесь, вероятно, не очень давно. Она была, без сомнения, изготовлена лучшими фирмами и стоила, видимо, очень дорого. Весь ансамбль выглядел богатым, роскошным и в то же время каким-то безликим. Было ли это со стороны миссис Карпентер проявлением безразличия или осторожности? Пуаро не мог сказать определенно.
Он сел в кресло, на которое указала ему жестом миссис Карпентер (это была подделка под Чиппендейла[2]), поблагодарил ее, а затем перешел к цели своего посещения.
— Я хотел бы, мадам, задать вам несколько вопросов, имеющих отношение к миссис Мак-Джинти, умершей, или точнее, убитой в ноябре прошлого года.
— Миссис Мак-Джинти? Но я не знаю, кто это такая.
Миссис Карпентер холодно смотрела на Пуаро своими большими голубыми глазами.
— Вы не помните миссис Мак-Джинти?
— Нет. Я ничего не знаю о ней.
— Вы не помните об ее убийстве? Значит, здесь так часто совершаются убийства, что их даже не замечают?..
— А, вы говорите об убийстве? Извините, я позабыла имя этой бедной женщины.
— Однако же она приходила к вам убирать!
— Отнюдь нет. В то время я еще не жила здесь. Я вышла замуж за мистера Карпентера только три месяца тому назад.
— Да, но она работала у вас. В утренние часы по пятницам. Вас тогда звали еще миссис Селкирк и вы жили в «Розовом коттедже».
Миссис Карпентер рассерженно произнесла:
— Не вижу смысла в ваших вопросах, раз у вас есть уже готовые ответы! В чем же все-таки дело?
— Я расследую обстоятельства убийства.
— Но почему вы обращаетесь ко мне?
— Вы можете что-то знать, что поможет мне в расследовании.
— Но я ничего не знаю!.. Что могу я сказать вам?.. Что это была старая прислуга, довольно ограниченная и глупая — раз она прятала свои сбережения под паркетом, и потому ее убили… Я не знаю ничего другого, разве что это одна из тех отвратительных историй, которые печатаются в воскресных газетах.
Пуаро не преминул тотчас же воспользоваться этим замечанием.
— Совершенно верно. Вы читаете «Санди Комет»?
Миссис Карпентер вскочила с кресла и бросилась к стеклянной двери, открытой в сад. Она закричала:
— Гай! Гай!..
Снаружи ей ответил мужской голос:
— Я тебе нужен, Ева?
— Иди немедленно сюда!
Через несколько секунд мужчина высокого роста, лет тридцати пяти или сорока, появился у двери. Став сразу же многословной, Ева Карпентер ввела его в курс дела.
— Вот этот самый человек… он, наверное, даже не англичанин… задает мне всякие вопросы об этом ужасном убийстве в Бродхинни в прошлом году… Тогда убили старую прислугу, ты помнишь?.. Я просто не выношу таких вещей, ты ведь это знаешь…
Гай Карпентер, нахмурив брови, вошел в комнату. Его длинное очень бледное лицо напоминало что-то лошадиное. Манеры мистера Карпентера были одновременно и напыщенными, и вызывающими.
— Могу я знать, что все это значит? — спросил он, направляясь к Пуаро. — Кажется, вы досаждаете моей жене?
Этот персонаж показался Пуаро малосимпатичным.
— Ни за что на свете я не стал бы досаждать такой очаровательной леди! — сказал Пуаро. — Я только надеялся, что раз убитая прислуга работала у миссис Карпентер, она сможет помочь мне в расследовании дела.
— В расследовании? В каком расследовании?
— В расследовании обстоятельств смерти миссис Мак-Джинти.
— Это шутка?.. Дело уже закончено!
— Вы ошибаетесь!.. Оно никоим образом не закончено.
— Вы говорите о расследовании. Карпентер подозрительно посмотрел на Пуаро.
— Расследование может проводить только полиция. Вы как будто не говорили, что вы из полиции?
— Я не имею к ней никакого отношения. Вмешалась Ева Карпентер.
— Он журналист. Он из какой-то ужасной воскресной газеты… Он сам мне это сказал.
Выражение лица мистера Карпентера смягчилось. Политический деятель не должен ссориться с прессой.
— Моя жена чрезвычайно чувствительна, — сказал он почти любезным тоном, — и бывает потрясена от одного рассказа о каком-нибудь убийстве. Впрочем, я уверен, что она ничего не сможет вам сообщить; она едва знала эту миссис Мак-Джинти.
— Именно так я ему и сказала! — заявила возмущенно Ева Карпентер. — Это была глупая старая прислуга… к тому же лгунья!
На лице Пуаро появилась улыбка.
— Ах, вот как! — вскричал он. — Это интересно. Она лгала. Ваше сообщение может пригодиться.
— Не понимаю, чем, — заметила Ева.
— Оно может помочь нам установить мотив преступления. Именно это я хочу прежде всего выяснить.
— Мотив? — вмешался Карпентер. — Но мотив же известен. У нее украли ее сбережения!
— Я это знаю, — тихо сказал Пуаро. — Но только ли это было мотивом преступления?
Он поднялся довольный, как актер, который произнес реплику, ключевую для всей пьесы. Повернувшись к Карпентеру, он продолжал с изысканной вежливостью:
— Я в отчаянии, что мой визит расстроил миссис Карпентер. Подобного рода дела всегда неприятны…
— Совершенно верно. И поэтому моя жена находит, что такие вещи — тягостная тема для разговора. Я сожалею, что мы не можем сообщить вам каких-либо полезных сведений…
— Но вы сказали очень важную вещь!
— Что вы имеете в виду?
