Агата Кристи - Смерть мисс Мак-Джинти
Пуаро открыл записную книжку.
— Прежде всего, — сказал он, — уточним некоторые данные о возрасте. Если Эва Кейн еще жива, ей около шестидесяти лет. Ее дочери — от тридцати до сорока.
Столько же лет и Лили Гамбол. Наконец, Джанис Кортлэлд должно быть около пятидесяти.
Спенс кивнул головой, не произнеся ни слова.
— Что касается людей, живущих в Бродхинни, — продолжал Пуаро, — то мы займемся главным образом тем, у кого работала миссис Мак-Джинти. Она время от времени работала у разных хозяев, но, чтобы не усложнять задачи, мы не будем заниматься, по крайней мере временно, ее случайными хозяевами, а сосредоточим внимание на тех, к кому она ходила регулярно. Предположим, что у одного из этих хозяев она увидела то, что нас интересует, то есть фотографию. Согласны?
— Полностью согласен.
— Мы считаем, что по возрасту прежде всего «подходит» миссис Уэзери, у которой миссис Мак-Джинти работала в день своей смерти. Миссис Уэзери столько же лет, сколько было бы Эве Кейн, и ее дочь от первого брака как раз в том возрасте, какой был бы ныне у дочери Эвы Кейн.
— Позволяет ли снимок?..
— Отвечаю: нет. Учтите, дорогой друг, что мы не установим личность ни одной из женщин с помощью фотографии. С тех пор, как говорится, слишком много воды утекло. Единственное, что можно утверждать, это то, что миссис Уэзери, несомненно, была очень красивой. Ее манера поведения не оставляет на сей счет никаких сомнении. У нее как будто слабое здоровье, и можно было бы предположить, что она неспособна совершить убийство, но я полагаю, что то же самое говорили и об Эве Кейн. Впрочем, невозможно установить, действительно ли была нужна большая физическая сила, чтобы убить бедную миссис Мак-Джинти. Мы выясним это только тогда, когда станет известно, каким орудием было совершено преступление. Тогда мы узнаем, легко ли было его использовать, было ли оно острым и т. д.
— Да-да. Тот факт, что мы не нашли это орудие… Но продолжайте!
— Мне почти нечего добавить о семействе Уэзери, — за исключением того, что мистер Уэзери может быть при желании очень неприятным господином. Дочь обожает мать и ненавидит отчима. Все это следует иметь в виду. Дочь могла бы совершить убийство, чтобы прошлое ее матери не стало известно отчиму; мать — по той же причине, а отчим — чтобы избежать «скандала». Невозможно даже представить себе, сколько совершено преступлений только из-за стремления сохранить репутацию. А Уэзери «вполне достойные люди»… Спенс утвердительно кивнул.
— В итоге, — заключил он, — гипотеза Уэзери, видимо, самая правдоподобная, не так ли?
— Я полагаю, что да. В Бродхинни есть еще только одна женщина, которая по возрасту могла бы быть Эвой Кейн. Это миссис Апуард. Но представляется, что она не могла убить миссис Мак-Джинти. Не могла по двум причинам. Во-первых, потому что у нее артрит, она проводит большую часть времени в своем кресле на колесиках…
— В каком-нибудь романе, — сказал Спенс с сожалением, — эта беспомощная женщина бегала бы, как мы с вами, но в реальной жизни, увы, весьма вероятно, что она останется прикованной к своему креслу.
— Во-вторых, — продолжал Пуаро, — потому что миссис Апуард кажется женщиной властной, скорее резкой, чем мягкой в обращении с людьми, а это не совпадает с тем, что мы знаем о молодой Эве. Правда, личность формируется с возрастом, и то, что мы называем «характером», проявляется иногда лишь на склоне лет.
— Значит, миссис Апуард может быть Эвой, но это мало вероятно?
— Совершенно верно.
— А никто в Бродхинни не мог бы оказаться Джанис Кортлэнд?
— Я не знаю никого, кто по возрасту подходил бы теперь к Джанис Кортлэнд. С другой стороны, здесь находятся три тридцатилетние женщины, которые, если учитывать только возраст, могли бы быть либо Лили Гамбол, либо дочерью Эвы Кейн. Я имею в виду Дейдр Хендерсон, миссис Рэндел и миссис Карпентер.
— Предположение касается одной из них?
Пуаро вздохнул.
— А как выглядит дочь Эвы Кейн: она высокого или невысокого роста, брюнетка или блондинка? У нас на сей счет нет никаких данных. Мы уже касались предположения, что ею могла быть Дейдр Хендерсон. Займемся теперь остальными!.. Отметим первый момент: миссис Рэндел чего-то боится.
— Может быть, она боится вас?
— Да, я так думаю.
— В этом, быть может, большой смысл!.. Вы сказали, что миссис Рэндел может быть дочерью Эвы Кейн или самой Лили Гамбол. Блондинка она или брюнетка?
— Блондинка.
— Маленькая Лили Гамбол была блондинкой.
— Миссис Карпентер тоже блондинка. Она принадлежит к женщинам дорогостоящего типа. Красива ли она? Не знаю, но у нее чудесные большие голубые глаза… Знаете, кого она мне напомнила, когда бросилась звать на помощь мужа? Восхитительную бабочку… Она, как слепая, натыкалась на мебель и двигалась вперед, вытянув руки.
Спенс снисходительно улыбнулся.
— Восхитительная бабочка!.. Вы — романтик, мистер Пуаро!
— Никоим образом. Романтиком, сентиментальным человеком был, бесспорно, мой друг Гастингс. Я же чрезвычайно практичен и обладаю трезвым умом. Я хочу, чтобы вы поняли: когда женщина знает, что вся ее красота заключена в ее глазах, она как можно реже будет надевать очки и научится обходиться без них, даже если она видит окружающее так неясно, что не может правильно определить расстояние.
Говоря это, Пуаро постукивал указательным пальцем по фотографии маленькой Лили Гамбол, обращая внимание Спенса на очки с огромными стеклами, которые уродовали девочку.
— Значит, вы думаете, что она и есть Лили Гамбол?
— Нет. Я изучаю одну из гипотез, и только. В момент смерти миссис Мак-Джинти миссис Карпентер еще не была Карпентер. Овдовев во время войны, она жила на скудные средства в доме, который мог бы быть домом рабочего, и была невестой богатого соседа, человека весьма самодовольного и, кроме того, стремившегося к политической карьере. Если бы Гай Карпентер обнаружил, что он вот-вот женится на женщине, которая заставила заговорить о себе еще в детстве, убив свою тетку, или, если бы Гай Карпентер узнал, что собирается дать свою фамилию дочери Крэйга, одного из великих преступников века и знаменитости вашего Музея Ужасов, можно не сомневаться, что он не стал бы осуществлять свои намерения! Вы мне, вероятно, скажете: «Стал бы, если бы он по-настоящему ее любил!..» Но я полагаю, что Карпентер, человек эгоистичный и честолюбивый, дрожащий за свою репутацию, отказался бы без колебаний от женитьбы. Поэтому я думаю, что молодая миссис Селкирк (так ее звали в ту пору) должна была стремиться к тому, чтобы ничего порочащего не дошло до жениха, от которого она не собиралась отказываться.
