Рекс Стаут - Красная шкатулка
— Когда именно?
— Седьмого числа.
— Как я понимаю, вы зовете мистера Макнейра дядя Бойд. Так ваш кузен сказал. Он действительно вам дядя?
— Да нет. Просто зову его так, и все.
— И давно вы его знаете?
— Всю жизнь. Он старый знакомый моей мамы.
— В таком случае вы должны знать, что он любит. Например, любит ли он конфеты? И какие?
Она и бровью не повела, хотя заметно побледнела.
— Мне… Я не знаю, правда. Никогда не задумывалась.
— Полно, мисс Фрост, — продолжал Вулф любезным тоном. — Я же не прошу вас разглашать какую-нибудь тайну. Сведения такого рода могут сообщить близкие мистера Макнейра, его знакомые, прислуга в доме, продавцы в магазине, где он покупает конфеты, — если покупает. Допустим, он любит миндальные, тогда это известно кому угодно. Полагаю, у вас нет причин скрывать подобные вещи.
— Конечно, нет. — Ее лицо еще было бледным. — Мне нечего скрывать. — Она глотнула воздуха. — Мистер Макнейр действительно любит миндальные конфеты, это верно. — Щечки ее внезапно порозовели. — Но я приехала сюда не для того, чтобы обсуждать, кто какие конфеты любит. Я пришла сказать, что вы глубоко заблуждаетесь насчет моих вчерашних слов.
— Значит, вы все-таки хотите что-то сообщить мне?
— Да, хочу. — Она явно начала горячиться. — Вы просто устроили ловушку. Я не хотела, чтобы мама и дядя приезжали сюда. Но мой кузен Лу, как обычно, растерялся и настоял. Вечно он за меня боится, как будто у меня самой ума не хватит постоять за себя. Вы нарочно сделали так, чтобы поймать меня на слове, чтобы я сказала нечто такое — даже не знаю, что именно, — что дало вам повод…
— Секундочку, мисс Фрост. — Вулф поднял ладонь. — Ваш кузен Лу совершенно прав. Я имею в виду его высказывания относительно вашего ума. Нет уж, позвольте мне! Будем беречь время. Не стану повторять дословно то, что вы сказали вчера. Это хорошо известно и вам, и мне. Я только хочу еще раз заявить, что слова, произнесенные вами, и то, как они были произнесены, заставляют сделать однозначный вывод: вы знали о содержимом этой коробки конфет до того, как мисс Митчелл сняла крышку.
— Это неправда! Я не говорила…
— Нет, говорили! — Тон Вулфа сделался жестким. — Поймите, я не намерен вот так по-детски пререкаться с вами. Или вы рассчитываете, что ваша внешность парализует мои мыслительные способности? Фантастика! Арчи, будь добр, приготовь машинку. Два экземпляра, оформишь как письмо, наверху заголовок: «Варианты заявления Елены Фрост».
Я повернулся к столу, подвинул машинку, вставил бумагу.
— Готов!
Вулф начал диктовать:
— «1. Я признаю, что знала о содержимом коробки конфет, и обещаю правдиво и подробно объяснить Ниро Вулфу, откуда мне это стало известно.
2. Я признаю, что знала о содержимом коробки. В настоящий момент отказываюсь объяснять что-либо, однако готова ответить на вопросы Ниро Вулфа, касающиеся других аспектов дела. Оставляю за собой право поличному усмотрению воздерживаться от ответов.
3. Я признаю, что знала о содержимом коробки, но отказываюсь продолжать разговор.
4. Я отрицаю, что знала о содержимом коробки».
Вулф выпрямился.
— Благодарю, Арчи. Нет, мне копию, а оригинал дай мисс Фрост. — Он повернулся к ней. — Пожалуйста, внимательно прочтите все четыре варианта. Вот перо. Я бы хотел, чтобы вы поставили свои инициалы против одного из них. Но должен предупредить: я охотно приму от вас либо первый вариант, либо второй. Два других для меня неприемлемы. Если же все-таки вы будете настаивать на третьем или четвертом, мне придется отказаться от договоренности с вашим кузеном и немедленно предпринять соответствующие шаги.
Она больше не походила на богиню: слишком разволновалась. Но через секунду собралась с мыслями и поняла, что всякие колебания только портят дело.
— Я не обязана ставить свои инициалы, — сказала она, глядя на Вулфа. — С какой стати? — Щеки ее снова порозовели. — Вы все это подстроили! Любой сообразительный человек сумеет так задать вопрос, что другой собьется, и тогда можно прицепиться к неосторожно сказанному слову.
— Мисс Фрост, вы, кажется, намерены упорствовать? Отрицаете сказанное раньше, а это нелепо.
— Да, отрицаю и не вижу в этом ничего нелепого. И предупреждаю, что когда кузен Лу…
Голова Вулфа резко, как на шарнире, повернулась, и он бросил:
— Арчи! Позвони мистеру Кремеру.
Я придвинул телефон и набрал номер полиции. Дежурному в участке я назвал добавочный и, когда уже там взяли трубку, попросил инспектора. Вулф приготовил горячее блюдо, и, чтобы оно не остыло, Кремер должен был оказаться на месте. Инспектор был у себя, и через несколько секунд я услышал его бас:
— Это ты, Гудвин? Что-нибудь новенькое?
— Инспектор Кремер, мистер Вулф хочет поговорить с вами.
Я кивнул Вулфу, и он потянулся к аппарату. В этот момент наша цыпочка вскочила, будто ее крапивой хлестнули. И тогда Вулф, не беря трубку, сказал:
— Если пожелаете, мистер Гудвин в порядке одолжения может отвезти вас в полицейское управление; или предпочтете, чтобы инспектор Кремер прислал своих людей?
— Не смейте! — хрипло выдавила она и, схватив перо, написала свое имя против пункта два. Руки ее тряслись от волнения, а Вулф тем временем говорил в трубку:
— Мистер Кремер? Приветствую вас. Мне хотелось узнать, какое у вас впечатление от утреннего эксперимента. Вот как? Увы, тоже ничего. Начал, правда, работать над одной версией, но говорить о результатах преждевременно. Посмотрим, как пойдет. Нет, сэр, предпочитаю действовать в одиночку, вы же знаете. Да-да, уж позвольте мне самому.
Когда Вулф закончил разговор, Елена Фрост уже сидела в кресле, вздернув подбородок и сжав губы. Он взял листок и, едва взглянув на него, отдал мне, потом позвонил, чтобы Фриц принес пиво, и поудобнее устроился в кресле.
— Итак, мисс Фрост, вы признались, что располагаете информацией относительно орудия убийства, но отказываетесь ее сообщить. Хотел бы напомнить, что я не брал обязательств держать ваше признание при себе. Однако могу гарантировать одно: в настоящее время не собираюсь предавать его гласности. Вы, наверно, не знаете — полицейские, как правило, исходят из того, что сокрытие сведений о преступлении означает причастность к нему. Допущение чудовищное, но так уж у них устроены мозги. Поэтому, если бы полиции стало известно, что вы здесь подписали, там бы точно решили: либо вы сами начинили конфеты ядом, либо знаете, кто это сделал. И действовали бы соответствующим образом. Я поступаю иначе. Я все же для соблюдения формальностей должен спросить: не вы положили яд в конфеты?