Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
Долгое время игра шла с переменным успехом, чего только не выделывал с полученными картами похожий на цыгана игрок, дышал на них и мял, но девятки от этого десятками не становились. Несколько раз куртка Франьки Бригадира переходила от одного хозяина к другому, наконец ее выиграл Гогораш и, к большому неудовольствию Франьки, напялил на себя.
Немца–цыгана здесь никто толком не знал, он не хвастал годами, проведенными на Севере дальнем, но татуировка на руках свидетельствовала о том, что сидеть ему приходилось. Он вообще был немногословен, сказал – зовут Фредом, и баста. Вот уже месяц, как он то и дело объявлялся у вдовы, то выигрывал, то проигрывал, но никто не ожидал, что привалит ему такое везение сегодня. Следовало, правда, признать – он одинаково хорошо играл в любую из карточных игр.
Наконец Виктору показалось, что момент настал, и он попросил карту. Вроде все в ажуре, вроде к месту и картинки, и цифирь, по восьмерку включительно. Играя в такой компании, оставаться на тринадцати было бы не только легкомысленно, но и несолидно. Он сыграл, конечно, на все, получил туза и мигом остался без копейки в кармане – давненько такое с ним не случалось. И вдруг особенно ясно почувствовал, что спешить ему некуда, можно торчать здесь безвылазно, – куда пойдешь? Уже не хотелось ни ходить с Эриком по адресам, ни искать теплого местечка у старых приятелей, сумевших после отбытия срока опять устроиться по соседству со складами, шерстопрядильнями или торговыми предприятиями. Правда, перебрал он в уме с десяток вариантов, как мигом обзавестись деньгами, чтобы еще сегодня продолжить игру, но все они были хуже некуда, рисковать без нужды не было смысла. Тогда он предложил в соседней комнате Мартыновне свою нейлоновую куртку.
Вдова отказалась – товарец не первой свежести.
Тем временем в зале – комната и вправду была построена в виде зала, с звездообразно выложенным паркетом и изразцовой печью с камином, уже по самую решетку заваленным окурками, – проигравшие потребовали поменять игру, условились в рамс.
– Валяй заместо меня, пока я малость дерябну, – сказал Виктору Таракан, кошелек которого тоже вконец отощал.
Старый трюк, как заманить удачу. Никто в этот фокус не верил, но, дойдя до ручки, все раз за разом его испытывали. Какая–то логика в этом была – ведь на чужие деньги человек играет точнее и хладнокровнее. Как бы там ни было, но Виктор начал для Таракана исправно выигрывать. Почти на каждый кон что–то перепадало – трешка, пятерка, даже пятнадцать рублей. Таракан сидел в углу как на иголках, жевал мундштук «Беломора» и опрокидывал рюмку за рюмкой. Видно было, как лихорадит и немца–цыгана. Кончилось тем, что он веером разложил по столу карты и сказал:
– Гляньте! Нужны новые!
Все сунулись к картам, будто не они мяли их в ладонях, загибали в определенных местах, прочерчивали ногтями риски. Каждый старался пометить новые, чтобы при следующем коне знать, кому пошел этот туз или та десятка. Метить карты таким образом не считалось преступлением, это было в порядке вещей.
– Кому топать?
Игроки отводили взгляды, идти, ясно, должен один из тех, кто уже давно хлещет дармовую водку.
Пошли отговорки – да торгуют ли поблизости картами и, мол, надо узнать, когда в магазинах обеденный перерыв.
– В киоске напротив и в галантерейном на углу, – авторитетно заметил Гогораш.
– Я схожу, – поднялся Виктор.
– Нет, почему же ты? – занервничал Таракан. – Ты шпиляешь, так и сиди!
– Прошвырнуться надо, башка дурная… Оприходуй!
Таракан принялся отсчитывать Виктору пятую часть выигрыша.
– Слышь, Шило, сам сегодня не играй, тебе не светит, – наставительно произнес Коля–Коля.
На столе появилась кучка мятых рублевок, Виктор сунул деньги в карман.
– Сколько брать? – спросил он.
– На все… Но бери дешевые, все равно скоро менять.
В киоске сидела старушка в очках с толстыми стеклами. Карты были, но только однотипные. Надеясь найти с другой рубашкой, Виктор дошел до галантерейного магазинчика. Здесь были другие, но выбора тоже никакого. Виктор купил три колоды и пошел обратно. Тяжесть из головы постепенно улетучивалась.
Пятая часть от добычи для Таракана – не так уж много, разве что для начала. Он вступил в игру. Через полчаса у него опять осталась одна мелочь, в боковом кармашке.
Самому играть не следовало, Коля–Коля был прав, мрачно подумал Виктор. Просто некуда деваться, о завтрашнем дне не хочется думать, снова лучшее из всего, что его ожидает, это посиделки на интерес. Единственное утешение – почти все проигрывали, фортуна снова улыбалась Фреду. Меняли карты, брали новые колоды, но все оставалось по–прежнему – счастье как репей прилипло к цыганистому.
Понемногу стали расходиться те, кто остался вовсе без денег, – две ночи кряду им все равно не выдержать. По просьбе Мартыновны кто еще стоял на ногах – уводил за собой пьяненьких. Зал потихоньку пустел, после полуночи осталось всего несколько человек.
Виктор решил вздремнуть ненадолго. Проснулся он вдруг, словно его потревожили, хотя игроки, как и прежде, беседовали вполголоса. Удивился – за окном светало. Фред сидел к нему в профиль. И внезапно Виктор его узнал. Узнал резко очерченный рот, нос. Все это время им владело ощущение, что он уже где–то видел Фреда, но не мог вспомнить где. Теперь вспомнил. Мужчина у газетного киоска на улице Лицавас вытаскивает из портфеля и подает киоскерше запечатанные колоды карт. Своим странным поведением он тогда привлек к себе внимание Виктора. Киоскерша спрятала комплекты под прилавок, и они еще о чем–то долго разговаривали. Теперь до Виктора дошло – те колоды были меченые. Видимо, и там неподалеку была квартира, где собирались картежники. В таких случаях всегда нужны новые, нераспечатанные колоды. И, естественно, покупают их в ближнем киоске, где он побывал сегодня, и в галантерейном магазинчике наверняка можно купить только меченые, поэтому и не было никакого выбора. Киоскерше за это презентуется шампанское или бальзам, продавщице в галантерейном – флакончик духов или губная помада. Им–то что! А здесь гребут лопатой! Пока играли картами Пирамидона, выигрывал то один, то другой, то третий, а как только пошли в ход карты из киоска, загребать стал он один.
Виктор встал и, будто разминая ноги, обошел вокруг игорного стола. Он никак не мог решиться, сказать Коле–Коле с Тараканом или не говорить. Нет, нужны доказательства, иначе нечего и затевать. Виктор поднял с пола выброшенные карты. Перед тем как распечатать новую колоду, проигравший, бранясь, швырял оземь старую – обычная шутка, на которую никто не обижался.
