П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России
Граф замолк.
На улице слышался шум.
— А теперь — последнее доказательство, — проговорил граф снова.
С этими словами он прошел в кабинет и, надавив в одном из инкрустированных угловых шкафов камень, открыл потайной ящик.
— Вот мой дневник, — произнес он, подавая Холмсу толстую тетрадь. — По почерку и чернилам вы узнаете, что он был написан давным — давно. Вот письма бандита, а вот и мое завещание, сделанное десять лет тому назад, в котором я открываю настоящее имя Ирры и завещаю ей, в случае моей смерти, все свое состояние. А теперь, господа, я попрошу передать меня в руки полиции.
Графиня, рыдая, упала к ногам мужа, обхватив руками его колени.
Мы молча стояли перед ними, не зная, на что решиться.
XIV
Прошел месяц.
Процесс графа был окончен, ему вынесли оправдательный приговор.
Раненый пират волей — неволей признался во всех своих преступлениях и, переданный английскому правительству, окончил свою жизнь на виселице.
Вскоре и раджа Бен — Али узнал об участи своей дочери.
Радости его не было конца.
К графу от него приехала пышная депутация и в сопровождении ее супруги поехали к вновь обретенному отцу графини Ирры.
Шерлок Холмс и я получили богатые подарки и долгое время были в переписке с графом и его женой, пока время и другие события не отдалили в нашей памяти это таинственное дело.
Загробный гость
I
Я только что выпил чашку послеобеденного черного кофе в ресторане гостиницы Руфа, когда Шерлок Холмс вошел в зал.
Был уже третий день, как мы приехали в Харьков, проездом из Севастополя.
Собственно говоря, нам совершенно не нужно было заезжать в Харьков, но мы остановились здесь, поскольку были свободны и хотели посмотреть город.
Он оказался совершенно неинтересным, и я целые дни проводил у себя в номере за дневником, который начал вести с момента нашего приезда в Россию.
В промежутках между работой я ходил в ресторан, понемногу гулял, и вообще вел самую праздную жизнь, мало интересуясь городом и его обитателями.
Но если я предавался отдыху в полном смысле этого слова, то Холмс вел совершенно иную жизнь.
Этот человек, казалось, не мог провести ни одного часа праздно. Он бродил по городу и его окрестностям, изучал народ, знакомился с нравами, завязывал знакомства, как будто ему предстояло провести здесь весь остаток своей жизни.
Поэтому мы целыми днями не виделись и каждый из нас жил своей особой жизнью.
Постоянным прогулкам Холмса способствовало и то обстоятельство, что местная полиция, а через нее и весь город, с быстротою молнии узнали наши имена, и к Холмсу лезли со всех сторон самые разнообразные люди, беспокоившие его разными пустяками или являвшиеся к нему единственно ради праздного любопытства.
Отделаться от таких господ можно было только уйдя из дома, а так как мой друг сам очень любил разного рода экскурсии и наблюдения, то полувынужденное постоянное скитание не доставляло ему никакого огорчения.
Итак, я только что допил чашку послеобеденного кофе, когда Холмс вошел в зал.
Заметив меня, он весело улыбнулся и, подойдя к столику, сел рядом со мною.
— Вы избрали благую долю, Ватсон, — проговорил он. — Кайфовать — вещь хорошая, и я сожалею, что не обладаю вашим характером.
— Вы прямо с прогулки? — спросил я.
— Да, — ответил он, указывая кивком на свои запыленные сапоги. — Но сегодня мне не удалось отделаться так дешево. Меня все — таки настигли.
— Да? Кто же? — полюбопытствовал я.
— Один из местных уроженцев. Сравнительно молодой человек. Он настиг меня на восьмой версте от города, по дороге в Чугуев. Я хотел было попросить его убираться ко всем чертям и дал ему понять, что мне тягостны разговоры о пустых делах, но он, несмотря на это, стал рассказывать мне одну преинтересную историю, прося моей помощи, и вскоре так увлек меня, что я совершенно забыл о своем протесте.
Прекрасно зная, что пустое дело не заинтересовало бы Холмса, я почувствовал что — то интересное и не мог не высказать свое любопытство.
— Мой рассказ вряд ли удовлетворит вас в полной мере, — ответил, улыбаясь, Холмс. — Будет несравненно лучше, если вы подождете минут десять — пятнадцать. Тот человек, о котором я вам говорил, придет сюда, и так как на ходу я не мог толком расспросить его, то попрошу при вас повторить рассказ.
— Прекрасно, — согласился я. — Однако я по всему вижу, что вы снова приметесь за работу и обогатите ею еще раз мой дневник…
— Весьма вероятно.
— Здесь в Харькове?
— Нет, в Москве. Поэтому, если я соглашусь, то нашему отдыху скоро наступит конец.
— О, я знаю, что вы привыкли в таких случаях пользоваться первым попавшимся очередным поездом! — воскликнул я. — Не хотите ли чашечку кофе?
— Пожалуй, выпью… — согласился Холмс. — Пообедать я уже успел по пути.
Он подозвал лакея и заказал кофе.
— Доброго здоровья, мистер Холмс! — раздался вдруг за моей спиной мужской голос.
Вслед за этим к нашему столу подошел мужчина лет двадцати восьми, довольно красивый румяный блондин чисто русского типа.
Поздоровавшись с Холмсом, он вопросительно взглянул на меня.
— Мой друг и товарищ доктор Ватсон, — поспешил отрекомендовать меня Холмс.
— Иван Андреевич Серпухов. Очень приятно познакомиться, тем более что я с большим интересом всегда читал ваши мемуары, переведенные на русский язык, — проговорил любезно молодой человек.
Мы пожали друг другу руки, и Серпухов занял свободное место за нашим столом.
— Итак, вы согласны выслушать меня более подробно, многоуважаемый мистер Холмс? — с оттенком просьбы спросил он. Холмс улыбнулся.
— Ваша история не принадлежит к числу обыкновенных, и, признаться, интересует меня, — ответил он, отхлебывая маленькими глотками кофе.
— Очень, очень вам благодарен, — с чувством произнес Серпухов.
— Но… — перебил его Холмс. — Мой друг, доктор Ватсон, еще не слыхал ее, да и я, вероятно, упустил много подробностей, а потому мне было бы желательно, чтобы вы рассказали ее с самого начала, не упуская ни малейшей детали.
— О, я сделаю это с величайшим удовольствием…
— И, вероятно, не откажетесь выпить с нами по чашечке кофе и рюмочке хорошего коньяку?
Серпухов поклонился и заказал себе кофе.
II
— Семья наша — купеческая, — начал он после небольшой паузы. — Отец мой и матушка родились в Харькове, здесь же и венчались и только после свадьбы, приблизительно через год, переехали в Москву, где отец открыл свое торговое дело.
