П. Никитин - Похождение Шерлока Холмса в России
Как сейчас помню, рано утром я сходил на фабрику, отдал кое — какие распоряжения, сказал главному управляющему, что больше не приду в этот день, и к двенадцати часам дня возвратился домой. Гости еще не собрались, но, к моему величайшему удивлению, я застал у матери брата Александра. Но мое удивление стало еще больше, когда я увидел его подарок.
Это был огромный образ святого Александра Невского, писанный масляными красками.
Фигура святого была изображена в натуральный человеческий рост, а вместе с рамой занимала площадь сажени [4] полторы в вышину и аршина два в ширину.
Подобный подарок со стороны совершенно неверующего человека женщине маловерующей был прямо — таки несуразным.
Но еще больше удивился я, услыхав разглагольствования Александра. В этот день он казался каким — то задумчивым, все время говорил о своих грехах, о боге, о том, что чувствует приближение смерти, и тому подобных вещах. Признаюсь, в первые минуты я подумал, что он или рехнулся, или допился до белой горячки. Однако, присмотревшись к нему поближе, я заметил, что он не пьян и говорит совершенно серьезно.
Мать, видимо, тоже была поражена подарком.
Александр просил только об одной милости: что бы она поставила этот образ против своей кровати, у себя в спальне, и настойчиво требовал, чтобы мать исполнила его просьбу, если не при его жизни, то хотя бы после смерти.
Получив на это обещание, он, видимо, успокоился. Я и мать прекрасно знали, что денежные дела его очень плохи, что последние средства он уже промотал и живет сейчас лишь мелкими займами, но он, просидев у нас полдня, не заикнулся даже о деньгах и ушел, очень нежно простившись с матерью и со мной.
С тех пор он не показывался к нам.
Стороной я наводил о нем справки и узнал, что последние месяцы он живет в двух меблированных комнатах, ведет очень уединенную жизнь, и его часто видят молящимся.
Через два месяца после именин матери мы вдруг получили неожиданное известие, что Александр скончался.
Это было десять месяцев тому назад, и смерть его поразила нас как громом, тем более что Александр был очень здоров и никогда не хворал. Его тело перенесли к нам.
Между его вещами мы нашли запечатанный конверт. В коротком письме он делал кое — какие распоряжения на случай смерти. В нем он писал, что чувствует ее приближение и просит похоронить себя на Преображенском кладбище в склепе, устроенном им еще при жизни, на заранее купленном месте. Тут же в пакете лежала и квитанция на купленное место.
Прочитав эту предсмертную просьбу, мы с матерью исполнили ее в точности. Брат Александр был похоронен на Преображенском кладбище, в маленьком чистеньком склепе, а образ, подаренный им матери, был поставлен в указанном месте.
Смерть брата оказалась роковой для моей матери, и отчасти и для меня…
— Каким образом? — спросил Холмс, внимательно слушавший до сих пор рассказ Серпухова.
Серпухов удивленно развел руками.
— Не могу точно определить. Из — за этого я к вам и обращаюсь, — ответил он. — Дело в том, что с этого времени все в нашем доме стало вверх дном. Со дня смерти Александра прошел месяц. И вот однажды утром выходит мать к чаю, смотрю — она сама не своя. Крестится, шепчет молитвы, заговаривает о грехах и о том, что деньги даны на то, чтобы посредством их делать угодное богу. Что, думаю, за притча? Точь — в–точь как с братом Александром перед смертью! В тот день я этого не понял, но меня поразило совсем другое. Вспомнив по какому — то поводу Александра, я заговорил о его беспутной жизни. Вдруг вижу: мамаша побледнела.
— Не говори, не говори про него худого! — воскликнула она, крестясь. — Он — святой!
Я так и подскочил на стуле от неожиданности.
— Что вы, — говорю, — матушка, богохульствуете!
— Нет, нет, — отвечает. — Ты ничего не знаешь, а я знаю! Все ему прощено, и стал он ныне угодником божиим. Мне откровение было.
— Когда?
— Сегодня.
— Что же это за откровение вам было? — спрашиваю.
— Не могу сказать! — отвечает.
Как ни бился я с ней, так и не сказала она ничего путного.
Признаться, я тогда же подумал, что мамаша рехнулась, да и теперь думаю, что у ней в голове чего — то не хватает.
С той поры старуха совсем переменилась. Они стала задумчивой, богомольной, начала на ночь запираться, а днем ездить куда — то. Ну — с, я проследил. Оказывается, ездит каждую неделю в банк, и всякий раз вынимает из своих денег то пять, то три, то шесть тысяч.
Что за притча! Ведь знаю, что она скупа и денег решительно никуда не тратит! Зачем же она их берет? Ломал я над этим голову и до сих пор ломаю, но, сколько ни бьюсь, ничего не могу придумать…
— Долго ли продолжалось это состояние? — перебил Холмс.
— Черт возьми, оно продолжается и по сие время! — воскликнул с досадой Серпухов. — Странные поездки матери в банк продолжались месяца три с половиной подряд, и я воображал, что ей почему — то взбрело на ум, будто банк, хотя и государственный, — учреждение ненадежное и поэтому она перетаскивает деньги домой. Но и здесь опять — таки являлся вопрос: почему она не взяла денег сразу, а берет их частями? Однако странности на этом не кончились. С месяц тому назад она пришла ко мне и сказала, что у нее ко мне есть серьезная просьба. Мы заперлись в кабинете, и она вдруг объявила, что ей нужны до зарезу пять тысяч.
— Но у вас же, маменька, есть свой капитал, — удивленно спрашиваю я.
Она отрицательно качает головой и говорит с блаженной улыбкой: «Я отдала все богу, если ты любишь меня, то дашь. Они пойдут на доброе дело».
Я рот разинул от удивления.
Жила на всем готовом, даже процентов не тратила и вдруг… чуть ли не сто тысяч исчезли в три с половиной месяца!
— Куда же вы дели весь свой капитал?
Ничего не ответила. Показала на образ и замолкла. Только настаивает, чтобы я дал ей денег.
— Да зачем, хоть объясните! — спрашиваю.
— Для спасения моей души, — говорит.
Подумал, подумал и дал.
Дней через десять приходит снова. Опять ей семь тысяч нужно. Стал я уговаривать, расспрашивать: плачет. Дал снова.
Этаким манером повторялось раз пять.
Вижу, что спасение души что — то дорого обходится. Стал выслеживать ее — ничего не вышло.
Никуда не ходит, никого не принимает, никуда денег не тратит, а между тем все берет и берет. Но что самое главное, так это то, что ее слезы и жалобы на нужды в деньгах совершенно искренни и натуральны…
Серпухов на минуту замолк и, взглянув на Шерлока Холмса, как — то виновато улыбнулся.
— Я знаю, — проговорил он, — что эта история не по вашей специальности, но… я думал услышать от вас хоть дельный совет. Я слышал, что вы не только хороший открыватель преступлений, но и прекрасный психолог. О преступлении в данном случае не может быть и речи…
