Владимир Кайяк - Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...
Совершенно ясно одно: если это убийство, то убийца едва ли может быть уверен в том, что его жертва действительно мертва. Эта мысль мелькнула у Берта Адамсона, еще когда он разговаривал с Юрьяном…
Он просмотрел фотографии. Бригита Лея в различных позах — смеющаяся, меланхоличная, задумчивая, улыбающаяся… Позировать она умела, как актриса, ничего не скажешь. Были ли это глаза потенциальной самоубийцы? Мечтательные, с поволокой… Умным выражение ее лица не назовешь, нет, нет…
Адамсон собрал фотографии, сунул в карман. Подошел к полке. Романы, путешествия, несколько сборников стихов… Следователь полистал их, заметил крестики и полоски карандашом у отдельных стихотворений и строф… У тех, которые о любви, о печали, тоске по ком–нибудь. Кому из супругов нравились эти строфы? Вряд ли мужу, скорее покойнице.
Нельзя было терять время. Следователь еще раз окинул взглядом комнату. Письменного стола не было, Берт подошел к ночному столику, вытащил верхний ящик: крем для лица, маникюрный прибор, несколько писем, адресованных Бригите Лее. Он просмотрел их стоя. К сожалению, всего лишь маловажные письма от родственников. Ничего такого, что позволило бы заглянуть глубже в жизнь и отношения покойной с мужем.
Впрочем, чего еще искать? В общих чертах все ясно: замужняя женщина влюбилась в другого… Влюбилась, а не развратничала за спиной у мужа. Искательница приключений сумела бы замести следы, а не жила бы в одном доме с любовником чуть не демонстративно, на глазах у всего города, не обращая внимания на пересуды…
Следователь запер дверь веранды и покинул место происшествия.
Житейская драма с тяжелым концом, любовь и смерть… Направляясь к автобусной остановке, молодой следователь пытался настроиться на объективный лад, но не мог. Увиденное затронуло, взволновало его. Не так давно жизнь безжалостно развеяла его собственные романтические иллюзии… Иллюзиями он, конечно, назвал их потом, чтобы не так жгла горечь потери.
Сейчас Берт уже был способен вспоминать о ней спокойно, но тут… Любовь, из–за которой погиб молодой, красивый человек… Что–то в этом событии занимало мысли Берта Адамсона больше, чем ему хотелось бы.
13
Следователь сошел с автобуса на привокзальной площади. В фотоателье его встретил полный мужчина лет пятидесяти.
— Пожалуйста, что вам угодно? Сфотографироваться?
— Нет! Мне необходимо встретить фотографа Стабулниека.
— Он в лаборатории. Позвать?
— Будьте любезны. Он мне нужен.
— Пожалуйста. Сейчас, лаборатория рядом.
Следователь с интересом ждал, каким–то окажется второй участник трагедии, и невольно уставился на входившего Витолда Стабулниека так пристально, что тот смутился, замялся на пороге, покраснел.
Полный мужчина, бросив на Адамсона безразличный взгляд, оставил их вдвоем.
— Я вам нужен? — спросил Стабулниек. — Чем могу служить?
Берт достал из кармана фотографии Бригиты и показал ему.
— Ваши снимки?
— Да… Откуда они у вас?!
— Об этом я и хочу с вами поговорить. Я из прокуратуры. Вы, конечно, хорошо знакомы с этой женщиной.
— Да. Это Бригита Лея. Все же… почему…
— Потом. Вам придется пройти со мной. Сейчас. Считайтесь с тем, что разговор может затянуться. Где ваше пальто?
— В лаборатории.
— Зайдемте, вы его возьмете… Почему у вас на подбородке и под ухом пластырь?
— У меня… словом разногласия, и… я лучше потом расскажу… Здесь не хотелось бы… Глупая история…
— Хорошо. Вам не нужно перед уходом предупредить начальство?
— Я скажу заведующему. — Стабулниек приоткрыл дверь в соседнюю комнату и сказал: — Извините, я должен уйти… Важное дело, очень важное. Возможно, что не скоро вернусь.
— Идите, идите, что с вами делать, — буркнул полный мужчина.
Следователь со Стабулниеком медленно шли по направлению к центру.
— Расскажите, как дошло дело до пластыря на лице?
— Видите ли, муж Бригиты Леи… Это же человек, абсолютно не дающий себе отчета в своих поступках, абсолютно… Одним словом, он напал на меня.
— Когда?
— Вчера вечером.
— Где?
— В доме, принадлежащем Леям, на Длинной улице.
— Почему?
— Ах, даже не знаю, с чего начать, это длинная, сложная история…
— Рассказывайте, у нас времени достаточно.
— Сейчас, пожалуйста, только почему… прокуратура… Что случилось?
Берт ответил холодно:
— Пока что вопросы задаю я. Что произошло вчера?
— Вчера, когда я зашел в дом Лея…
— С какой целью?
— Видите ли, Бригита Лея и я… Словом, это для вас, наверно, не тайна… За любовь пока еще не предусмотрено наказания…
— Итак, вы направились к Бригите Лее с любовными намерениями.
— Можно выразиться и так… Совсем неожиданно приехал ее муж… и… он…
— И?
— И… Словом, взбесился… Начал устраивать сцены, крайне безобразные сцены, совершенно невозможные, невообразимые… Он вел себя по–хамски или же как психопат, прошу прощения, я просто не могу назвать это иначе.
— Яснее!
— Он заявил мне, что… придушил Бригиту, по крайней мере, так он выразился. Он вообще выражался весьма грубо, грубо и непристойно. Говорил о Бригите и вообще о женщинах такие слова… что я не рискну их повторить… Если только вы этого прямо не потребуете.
— Я требую.
— Очевидно, виной тому низкий культурный уровень… Он называл свою жену потаскухой… Сказал, что таких надо бить смертным боем. Мне крайне трудно передать эту варварскую сцену… Я никогда не представлял себе подобной дикости…
— Бригита Лея видела сцену?
— Нет, она вернулась домой позже, уже после того, как он напал на меня и избил… Он вел себя, как шизофреник, выражался нагло, грубо, бессвязно… Избил меня… Из ревности. Бесчеловечно…
— Иными словами, вы подрались с ревнивым мужем.
— Нет! Он напал на меня. Я не драчун. Я был вынужден только… защищаться, хотя и безуспешно… Я не обладаю особой физической силой, и вообще… Я считаю, что это жестоко, безобразно и примитивно… А когда Бригита, наконец, пришла, то она… Послушайте, я так не могу, что же все–таки случилось? Неужели этот сумасшедший причинил какое–нибудь зло своей жене.
— Продолжайте! Что произошло, когда вернулась домой Бригита Лея и вы оказались все трое вместе?
— Когда она вернулась, я вскоре ушел… А жена его осталась, потому что она смертельно боялась мужа… Она и раньше говорила, что муж угрожал ей… Наверно, потому и осталась с этим чудовищем, когда я вынужден был уйти… Это было ужасно!
— В котором часу вы ушли из дома Леев?
— Около девяти часов вечера. Да, вскоре после девяти.
