Владимир Кайяк - Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...
Следователь молчал, слушал. Слушать — этим искусством Берт Адамсон, наконец, овладел. Не прерывать допрашиваемого лишними вопросами, не глядеть со скукой на часы, когда он увлечется и его рассказ уклонится от прямой дороги. Не сбивать окриками «Это не относится к делу!».
Казалось, заторможенность Нилса полностью преодолена. Если вначале он отвечал лишь коротко, скупо, с раздражением, то теперь рассказывал уже подробно:
— Стой–ка, думаю, а что ты, трус подлый, будешь делать, если я при тебе скажу о Бригите… Обзову ее… Неужто стерпишь, не бросишься на меня? И точно! Краснеет, бледнеет, а ударить боится… Он дрожит, а я его, знай, как хочу пугаю… Тьфу ты, мразь! Уж он так трясся, так ползал, что мне… и руки–то пачкать не хотелось, тошно стало, можете вы такое понять… Мало того! Вдруг как закричит: отказываюсь я от Бригиты! Скажите пожалуйста! Мусолил, мусолил бабу, а чуть прижали его, он, видите ли, отказывается!.. Ну, тут уж у меня черти в глазах запрыгали. Поставил я его на ноги и — по харе… Да не раз… А потом — ну, а потом пришла жена. А я отлучился на часок. Пусть разберутся, кто там от кого отказывается… так–то. Думал — вернусь, они к тому времени помирятся, скроются с глаз долой. Она–то своего хлюпика пожалеет, ссадины ему смажет йодом… А на деле вышло не так, прихожу, гляжу — смылся–то он один… Она — нет. Она меня ждет, осталась… Ну, и все.
— Нет, еще не все, Лея, я должен знать, что было потом! Когда вы остались вдвоем с женой.
И тут Лея стал нервничать, Берт сразу заметил это: закурил, опять уперся взглядом в угол.
— Э, чего там… Ничего особенного и не было. Поговорили малость… Она, по–моему, под конец раскусила–таки, что он за тип…
— Вы ее тоже били?
— Кого это? Жену–то? Да вы что! Пальцем не тронул.
— Но угрожали? Ругали?
— Э, да это я только фотографу так сказал. Я же вам объяснил.
— А раньше? Раньше вы разве не грозили жене?
— Было однажды. Перед отъездом, когда одну ее дома оставлял. А зачем это вам знать так подробно? Что же, Бригита тоже на меня жаловалась? С ним заодно?
— Нет, нет… Мне нужно знать это, чтобы понять всю ситуацию… Итак, вы перед отъездом ей пригрозили. Вы тогда уже знали, что вашей жене понравился другой?
— Нет… У меня… То есть подозрения были, только и всего.
— И несмотря на ваши угрозы, она вчера не побоялась остаться с вами наедине?
— Не побоялась, как видите. Она–то, видно, не из пугливых.
— Что вы делали, о чем говорили?
— Поужинали. Выпили на двоих бутылку водки. Она, конечно, меньше меня…
— Вы с ней ничего не выясняли, не ссорились?
— Нет, говорю же вам… Мне было уже не до споров, слишком тошно… Вот посуду — да, посуду я побил, просто смахнул со стола на пол. Те тарелки и чашки, из которых они… Муторно стало на сердце, как увидел, я и смахнул их со стола. А говорить ничего такого не говорил. Она — да… По–моему, она вроде раскаивалась… Не хотела, чтоб я уезжал. Да, потом попросила барбамил принести… и воды… когда легла уже. Ну, я принес кружку воды, принес барбамил, зашел еще в кухню, выключил газ и пошел.
— А дверь? Она заперла дверь за вами?
— Дверь… Чего это вы, товарищ следователь, меня водите… вокруг да около? Что случилось у меня в доме?!
— Пока что вопросы задаю я, а вы отвечаете, — сказал Берт резко. — Она заперла дверь за вами?
Нилс обеими руками схватился за края стула; казалось, он изо всех сил сдерживается, чтобы не вскочить на ноги. Взгляд прищуренных глаз с ненавистью остановился на лице следователя и сразу соскользнул обратно в угол; Нилс все же стал отвечать, но опять так же отрывисто, деревянно, как вначале.
— Дверь запер я сам.
— У вас было несколько ключей от двери во двор?
— Два. Бригитин ключ я повесил на гвоздь в прихожей.
— А ваш ключ?
— Вот он.
Нилс вынул ключ из кармана, положил на стол.
— А дверь в кухню? Вы сказали, что были в кухне перед уходом. Вы, уходя, оставили ее открытой?
— Нет, закрыл.
— А дверь в комнату?
— Тоже закрыл.
— Сколько горелок на газовой плите горело, когда вы их выключили?
— Две.
Враждебный взгляд допрашиваемого опять обжег лицо Берта. Следователю казалось — вот–вот Лея не выдержит, в любую минуту может последовать взрыв.
— Терпение, — сказал следователь. — Еще несколько вопросов: что вы вчера делали, после того как вышли и заперли дверь?
— Посидел еще немного… на воздухе, на крыльце.
— Долго?
— Нет. Выкурил две папиросы.
— А затем?
— Сел в автобус, поехал на вокзал. Потом в поезд.
— Какой это автобус? На вокзал? В котором часу?
— Последний. Отходит от конечной остановки на нашей улице в двенадцать пятнадцать.
— Благодарю, пока все. Вам придется здесь подождать меня.
Взрыва не было. Нилс молчал, оцепенело уставясь в угол.
Берт вышел, остановился у отворенного окна в конце коридора и задумался, облокотившись о подоконник: «Лжет или нет? Оставил второй ключ на гвоздике… Но мы не нашли его там! А дверь? Неужели действительно Бригита после ухода мужа пустила газ и распахнула все двери? Если это самоубийство… Ну, а как же ключ? Предположим, что Нилс Лея лжет. Но если лжет, если это он убил жену, то какой ему смысл выдумывать о втором ключе, оставленном дома, если его не было вообще или если он его взял? Взял? Для чего? Бессмысленно… По крайней мере, сейчас это выглядит бессмысленно… А может быть, это он нарочно, чтобы запутать следствие?»
15
Следователь несколько раз перечитал только что полученное заключение судебно–медицинской экспертизы. Причина смерти Бригиты Леи — отравление газом. Принятая перед тем ничтожная доза барбамила не являлась угрожающей для жизни. Алкоголя в организме было небольшое количество. На теле никаких следов насилия.
На кружке с водой, стоявшей на ночном столике, зафиксированы отпечатки пальцев Бригиты Леи. Из четырех газовых кранов, оставленных открытыми, на двух имеются отпечатки, но неясные.
Ничто не указывало на то, что в дом Лея ночью входило и находилось там еще какое–либо третье лицо. Абсолютно ничто…
«Кажется, последним у газовой плиты побывал Нилс Лея, — думал Берт, — отпечатки его пальцев все же заметны на одном кране. На одном… А открытыми оказались нее четыре! Газ шел из всех четырех горелок! Если это сделала Бригита, то почему отпечатки ее пальцев такие неясные? И почему она не приняла весь барбамил?»
Берт с минуту колебался вернуться ли к Нилсу Лею или посмотреть, что написал Стабулниек? Он выбрал второе и пошел в свой кабинет.
16
Витолд Стабулниек сидел за столом следователя и писал. Перед ним лежало уже несколько исписанных листов бумаги. Когда хлопнула дверь и появился Берт, Витолд вздрогнул, бросил авторучку и встал.
