Иван Менджерицкий - По методу профессора Лозанова
— А дальнейшие отношения с Мельниковым?..
— Они всегда были замечательными. Я бы сказала даже родственными. И моя дочка Надя очень часто у них в доме бывала, дружила с Владимиром Ивановичем.
— Дружила?
Нина Александровна вдруг перегнулась через стол к Крымову. Глаза ее недобро сощурились.
— Ах, вот вы о чем?! — сказала она раздраженно. — Тоже, небось, начитались у неизвестного автора про их роман?
— А его не было?
— Да о чем вы говорите?! — возмутилась она. — Владимир Иванович чистейшим человеком был! Надюшку он действительно опекал — книжки новые, билеты в театр добывал. А когда у нас случилось несчастье… — она замолчала.
— Какое несчастье? — спросил Крымов.
— Не очень вспоминать об этом приятно, Александр Иванович. В общем, в восемнадцать лет выскочила Надюшка замуж. За Вадика Мартынова. Вроде бы славного паренька из города Саратова. Только довольно скоро выяснилось, что не Надюшка ему была нужна, а московская прописка и наша жилплощадь. А так как дети в его планы не входили, а дочь делать аборт отказалась, он избил ее так, что у нее выкидыш случился. Но это еще полбеды. Жить ей после всего этого не захотелось. И если бы в этот период не Владимир Иванович, не знаю, чем бы все это кончилось.
— Прошу прощения, — проговорил Крымов, — что заставил вас рассказать эту историю. Но порой не просто отделить правду от лжи. А теперь, Нина Александровна, положа руку на сердце, скажите — кого-нибудь подозреваете?
Она помедлила с ответом, опять поправила прическу.
— Не скажу я вам это, Александр Иванович.
— Почему?
— Домыслы здесь не годятся. А кроме них ничего у меня нет. Согласитесь, это страшно — напраслину на человека возводить. Вроде сам таким же анонимщиком становишься.
— Настаивать не смею, — сказал Крымов. — Как думаете, Нина Александровна, а сам Мельников догадывался, кто мог на него писать?
Она ответила не сразу.
— Не знаю. Может, и догадывался. Однажды, когда он узнал об очередной анонимке, сказал: «Ни одно доброе дело не проходит для нас безнаказанно». И еще. «Все, — сказал он. — Правильно. За беспринципность надо расплачиваться». Я пыталась тогда вытянуть из него что-нибудь, поконкретнее, но он только рукой махнул… Вот как хотите, так и понимайте — знал он анонимщика или нет.
— Но если бы знал, наверняка, он что-нибудь бы предпринял.
— Не факт. Он настолько был выше всего этого, что руки марать бы не захотел.
— И погиб, — сказал Крымов. — Погиб потому, что защищаться не умел. А вы все ему не помогли.
— Мы старались.
— Старания здесь мало. За Мельникова вам всем надо было драться…
… Раиса Степановна включила магнитофон.
Приятный женский голос запел: «Too many tears…»
Все внимательно слушали песню: Кэтрин Гринвуд, задумчиво глядя в окно; Джейн Кинг, тихонько подпевая; Эн Кремлинг в такт покачивала ногой; Дик Ричардсон шевелил губами — возможно, повторял про себя слова песни; Майкл Флинн старательно протирал носовым платком стекла своих очков, а Ник Адамс с интересом поглядывал на Майкла Флинна.
Песня кончилась. Раиса Степановна выключила магнитофон.
— Танго называлось: «Too many tears» — «Слишком много слез». Попрошу каждого быстренько сочинить предложения с этими словами. Сегодня вы первая, мисс Кинг.
— Известно, что слишком много слез портят цвет лица, — тут же откликнулась Галина Николаевна, неплохо освоившая роль кинозвезды.
— Теперь Кэтрин Гринвуд.
— С точки зрения медицины слишком много слез не вредят здоровью.
— Эн Кремлинг.
— Слишком много слез я пролила всего однажды, когда два часа провозилась с одной нестерпимо привередливой покупательницей, но она так ничего и не купила.
— Мистер Ричардсон.
— Слишком много слез при нашем морском климате — непозволительная роскошь.
— Мистер Флинн.
— Он пролил слишком много слез, и это разорвало ему сердце.
— Ну, а что думает по этому поводу наш выдающийся детектив?
— Нe важно, кто первым пролил слишком много слез. Важно, кто первым перестанет рыдать.
— По принципу, — заметил великий актер, — хорошо смеется тот, кто смеется последним.
— Кто первым стреляет, — поправил его Адамс.
— У сыщиков, — сказал Дик Ричардсон, — как всегда, загробный юмор.
— Обратите внимание, — говорил Адамс, — я лично никого не убил. Убийца — наш уважаемый архитектор.
— С чего вы взяли? — вздрогнув, спросил Майкл Флинн, теребя лацканы пиджака.
— Вы же сами признались, что заставили кого-то пролить слишком много слез, и это разорвало ему сердце, — охотно объяснил Адамс.
— Я не говорил, что я заставил.
— А кто?
— Крокодил, — после паузы, вспомнив о чем-то, ответил архитектор.
— Из центрального заоопарка? — наседал частный детектив.
— Боже, как вы бестолковы, — удивился Флинн. — «Крокодил» — это кличка преступника.
— А его настоящее имя?
— Не знаю.
— Его особые приметы?
— Понятия не имею.
— А не может оказаться, что он похож на вас?
— Все люди немного похожи, — философски заметил архитектор.
— Все люди братья, — не без сарказма изрек Адамс, — даже сестры.
— Прекрасно, — одобрила Раиса Степановна. — Переходим к следующему туру. Возьмите мячи.
Мячей оказалось три.
— Разбейтесь на пары, — говорила преподаватель, — каждый из задающих вопрос бросает партнеру мяч. Он должен поймать его, одновременно отвечая.
Частный детектив подошел к архитектору:
— Наша увлекательная беседа не закончилась, мистер Флинн. Я бы хотел, если вы не возражаете, выбрать вас в партнеры.
— Если я откажусь, вы утвердитесь в своем мнении, что того человека убил я?
— Правильно, — похвалил его Адамс.
— Тогда у меня просто нет выбора. А кто будет задавать вопросы?
— Конечно, я. Где это видано, чтобы преступник допрашивал сыщика.
— Значит, у нас допрос?
— В какой-то степени.
— И я уже преступник?
— Предполагаемый, — утешил Флинна частный детектив.
— Ну, начинайте, — обреченно произнес архитектор. — Тем более, что другие леди и джентльмены играют уже вовсю.
Адамс прислушался к тому, что происходило в других углах зала.
Кинозвезда спрашивала у врача, где она намеревается проводить отпуск, а знаменитый актер, безудержно кокетничая с продавщицей универмага, доверял ей «великие» истины:
— Время — деньги. Поэтому стоит поцеловаться быстрее. Как вы к этому относитесь?
Эн Кремлинг, без труда поймав мяч, сообщила, что китайский язык для нее — лес дремучий.
