Расследует Максимилиан Хеллер - Ковен Анри

– О, дело не только в стоимости. Эта вещица дорога мне, как память.

– Думаю, это не так, – пробормотала моя озорная кузина, подходя ко мне.

К Эдиль устремилась красивая женщина с пышными плечами и руками. Она выглядела очень огорченной.

– Моя дорогая, я очень переживаю, – призналась она полушепотом, – вы же помните бриллиантовое кольцо, которое мой муж подарил мне три года назад? Думаю, что потеряла его, снимая перчатку. Я была бы очень признательна, если бы вы приказали своим слугам найти его и принести мне завтра.

– Боже мой! – закричала следующая гостья. – Я потеряла браслет.

– О, Боже, брошь! – воскликнула юная девушка.

– Мои часы! – крикнул тучный мужчина, всю ночь просидевший в буфете.

Бедная кузина побледнела от шока.

– Это как раз та развязка, о которой я говорил, – констатировал философ, взяв меня за руку, – нельзя терять ни минуты.

Доктора Виксона нигде не было. В приемной мы наткнулись на графа де Бреана, распекающего дворецкого.

– Вы можете в это поверить? – сказал он, пожимая мне руку. – Пять серебряных столовых прибора исчезло без следа.

Мы вышли из ограбленного поместья и сели в экипаж, который быстро тронулся с места.

Во время путешествия Максимилиан Хеллер не сказал ни слова. Он казался погруженным в свои раздумья, и я уважал его молчание. Через пять минут мы остановились перед гостиницей «Ренард-Блю», аллея которой сообщалась через небольшую дверь с садом резиденции Бреа-Ленуара.

* * *

На следующий день, я получил письмо следующего содержания:

Мой дорогой доктор,

Сегодня вечером мы уезжаем в Бретань.

Этим утром месье Бреа-Керген посмотрел несколько раз на меня как-то зловеще, думаю, это не предвещает ничего хорошего. Затем он приказал мне подняться в его комнату, где подверг меня допросу не менее обстоятельному и тщательному, чем в первый раз.

Я снова проявил себя достойно, еще раз отлично сыграв роль глупого деревенщины.

Остались ли у него какие-то подозрения?

Я склонен думать об обратном, потому что, задав мне множество вопросов, он объявил, что обязательно возьмет меня к себе на службу, и поэтому я должен быть готов на следующую ночь уехать в его резиденцию в Бретани.

Я сожалею, что не могу попрощаться с вами лично, но мой хозяин очень бдительно следит за мной, и мне невозможно выйти на улицу. Вы всегда относились к моему странному поведению с такой доброжелательностью, что я чувствую себя вправе попросить вас еще об одном одолжении.

Я не знаю, как долго я буду в отъезде. Возможно, что мне не суждено будет вернуться, поэтому хочу назначить вас исполнителем моей последней воли.

Завещаю вам все свои книги и документы. Если я умру, сожгите рукописи, не читая их. Особенно прошу, чтобы вы уничтожили стопку бумаг, которую я показывал вам в моей спальне слева. Она содержит историю моей несчастной жизни.

Еще раз… до свидания. Я буду часто писать вам, чтобы держать вас в курсе всего, что я делаю, и всего, что сумею обнаружить.

Пожалуйста, сообщайте обо всем, что привлечет ваше внимание. Жму вашу руку, Максимилиан Хеллер.

После прочтения письма, написанного твердым почерком, я некоторое время сидел в задумчивости. Мне было трудно понять особый замысел, которому следовал мой друг, чтобы обличить злодея.

Что он все еще надеялся открыть? Разве не было бы намного проще и безопаснее просто пойти в полицию и позволить им раскрыть тайну и распутать запутанный клубок этого преступления? Неужели нельзя прекратить эту рисковую затею? Череда маскировок и секреты на каждом шагу казались мне недоступными для понимания обычного человека.

Если Бреа-Керген когда-нибудь его поймает или у него возникнет малейшее подозрение, то Хеллер будет мертв. В отдаленной резиденции в Бретани, Максимилиан будет полностью во власти злодея, который не остановится перед еще одним преступлением, чтобы обезопасить себя и уйти от наказания.

Если Максимилиан Хеллер погибнет, то вместе с ним умрет и столь кропотливо собранная система доказательств. А Луи Герэн поднимется по ступеням эшафота.

В соответствии с желанием Максимилиана Хеллера, я отправился к нему на чердак, собрал огромную пачку его бумаг и рукописей и приказал принести их ко мне. Я отделил стопку, содержащую «Мемуары» моего друга, и положил ее в ящик письменного стола.

Глава VII. Загородный дом Кергена

До конца своего повествования, я предоставлю слово Максимилиану Хеллеру.

Почти каждый день он присылал мне дневник своей жизни и отчет о наблюдениях.

Я сохранил их и теперь публикую в хронологическом порядке без изменения содержания, чтобы дать точную картину описания характера этого странного философа.

Шартр, 17 января

Мы выехали вчера около восьми часов. Погода была ужасная. Гром грохотал с такой силой, что я не мог уснуть всю ночь. Месье Бреа-Керген нанял дилижанс и приказал мне сесть рядом с ним. Он не сводил с меня глаз ни на секунду. Вчера мне пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы отправить написанное вам письмо. Этим утром мой хозяин, который, кажется, измучен от усталости, наконец-то уснул в таверне, а я пишу в спешке это письмо. Боюсь, он может проснуться в любой момент.

Не отвечайте мне до 25 числа месяца. Свои письма адресуйте почтмейстеру в Локаре (около Локневинена). Я всегда найду способ связаться с ним и забрать корреспонденцию от вас.

Прежде всего, я хотел бы знать, находится ли доктор Виксон все еще в Париже и есть ли какие-либо новости о столь же дерзких кражах, как те, жертвами которых стали де Бреаны и их гости.

Кстати, когда вы в следующий раз увидите свою симпатичную кузину, скажите ей, чтобы она не волновалась. Пять украденных серебряных столовых приборов, а также кольца, браслеты, часы и т.д. будут возвращены их законным владельцам до…

Письмо на этом резко обрывалось. Несомненно, месье Бреа-Керген проснулся именно в этот момент и Максимилиан так и не успел закончить свое послание.

Я нашел информацию, которую просил философ. Доктора Виксона больше не было в Париже, и новых сообщений о кражах и ночных нападениях не поступало.

Керген, 22 января

…Поместье Керген расположено на краю большого соснового леса, в двух километрах от поселка Локар.

Это древнее сооружение, готовое рухнуть в любой момент, с высокими стенами, почерневшими за века и пронизанное маленькими окнами, голубоватые стекла которых заключены в свинцовую оболочку.

В этой старинной резиденции есть что-то зловещее и фантастическое. Она больше похожа на могилу, возвышающуюся между темной листвы сосен. Тут царит гробовая тишина. Мы прибыли глубокой ночью по дороге, размокшей от снега.

Мой хозяин вышел первым и несколько раз постучал в железные ворота, щедро выругавшись. Это были единственные слова, которые я слышал от него за все время путешествия. Дверь нам открыл полусонный крестьянин, работавший садовником.

Этот слуга, похоже, был полным идиотом, понимающим только несколько слов по-французски и отличающийся послушанием примитивных созданий, понимающих только грубую силу. Мы прошли через большой сад и оказались в маленьком, плохо вымощенном дворе, по другую сторону которого были ступеньки, ведущие к парадному входу в унылую резиденцию.

В тот самый момент, когда месье Бреа-Керген ступил во двор, из самого темного угла послышалось глубокое рычание.

Мой хозяин быстро обернулся.

– Ах, Жако, ты проснулся, – сказал он с громким смехом, – хороший мальчик, ты узнал меня и хочешь поздороваться. Как поживаешь, мой старый друг?