Агата Кристи - Карибская тайна
Теперь все было сказано. Наступила тишина. Эвелин пристально смотрела на мужа.
— Ты понимаешь, что ты говоришь?
— Да, но я не знал, что делаю. Она попросила меня взять в аптеке для нее какие-то лекарства. Я не знал, я не догадывался, зачем ей это. Она заставила меня написать требование на это.
— Когда это было?
— Четыре года назад. Когда мы были на Мартинике. Когда умерла жена Грега.
— Ты говоришь о первой жене Грега, о Тайл? Ты хочешь сказать, что Лаки отравила ее?
— Да, и я ей помог. Когда я понял…
Эвелин его прервала:
— Когда ты понял, что случилось, Лаки получила власть над тобой, потому что требование на яд было написано твоей рукой. Ты его получил в аптеке. Вы вместе были замешаны. Так ведь?
— Лаки сказала, что это был акт милосердия. Тайл так страдала. Она сама просила Лаки кончить ее мучения.
— Убийство из милосердия. А ты поверил?
Эдвард Хиллингтон сказал после некоторого молчания:
— Нет, я не поверил. Но я уже был так глубоко замешан. Я хотел в это верить. Может быть потому, что я был влюблен в Лаки.
— А потом, когда она вышла замуж за Грега, ты все еще верил?
— Я старался заставить себя поверить.
— А Грег, что он об этом знает?
— Ничего.
— Я в это не верю.
Эдвард Хиллингтон взорвался:
— Эвелин, я не могу больше! Я должен освободиться от этого кошмара. Эта женщина знает, что я ее больше не люблю, я ее уже ненавижу. Она все время подчеркивает, что мы скованы одной цепью, что все это мы совершили вместе.
Эвелин ходила по комнате, потом остановилась и посмотрела на него.
— Самое печальное, Эдвард, это то, что ты такой чувствительный и такой внушаемый. Этот дьявол в образе женщины играет на твоем чувстве вины. А я хочу сказать тебе, та вина, которая тебя мучает, это не убийство, а измена. Ты страдал от своей виновности, когда возникла эта связь с Лаки, а она своими бархатными кошачьими лапками втянула тебя в свой план убийства и заставила поверить, что ты ее сообщник. Это не так!
— Эвелин! — он подошел к ней.
Она отступила и внимательно на него посмотрела.
— Ты мне все рассказал, Эдвард? Все это было на самом деле? Или ты придумал?
— Зачем мне это нужно придумывать?
— Не знаю, — тихо сказала она. — Наверное потому, что я уже никому не верю. И я уже не могу понять, когда мне говорят правду, когда лгут.
— Давай все бросим и забудем. Поедем домой, в Англию.
— Да, мы обязательно поедем, но не сейчас.
— Почему?
— Мы должны продолжать играть свои роли. Пока что это необходимо. Ты понимаешь, Эдвард? Лаки ни в коем случае не должна догадаться о том, что мы решили.
ГЛАВА XIII
Смерть Виктории Джонсон
Вечер в ресторане близился к концу. Оркестр уже уменьшал постепенно свой грохот. Тим наблюдал за происходящим. Он убрал огни на опустевших столиках.
Вдруг за его спиной раздался голос:
— Можно мне с вами поговорить?
Тим так и подскочил от неожиданности. Увидев Эвелин, он спросил:
— Что я могу сделать для вас?
Эвелин оглянулась.
— Давайте сядем за этот пустой столик и поговорим.
Она пошла впереди и направилась к одному из крайних столиков на террасе. Кругом никого не было.
— Тим, простите меня, что я говорю с вами о Молли, она меня очень волнует.
— Что вы мне хотите сказать о Молли? — с явным недовольством и напряжением спросил он.
— Мне кажется, она нездорова.
— Да, последнее время она немного неуравновешенна.
— Ей нужно показаться доктору.
— Но она не хочет. Молли терпеть не может врачей, она их ненавидит.
— Почему?
— Что вы имеете в виду?
— Я спросила, почему, почему она не хочет обратиться к врачу?
— Не знаю, — ответил Тим растерянно, — некоторые люди не любят иметь дело с врачами, они этого боятся.
— Вы ведь сами за нее беспокоитесь, Тим?
— Признаться, очень беспокоюсь.
— Разве нельзя пригласить кого-нибудь из ее родных, чтобы они побыли с Молли?
— Нет, это только все ухудшит.
— В ее семье что-то неладно?
— Кажется, что они не ладят между собой, особенно плохие отношения у нее с матерью. Они никогда не находили общего языка. Ее семья — немного странная, и она оборвала все связи с ними. И мне кажется, что в этом она права.
Эвелин задумчиво сказала:
— У нее, по-видимому, провалы в памяти, и она мне говорила, что стала бояться людей, и еще — мания преследования.
— Не говорите, пожалуйста, «мания преследования». Люди любят это говорить о других. Она немножко нервная. Здесь ей все незнакомо, на этих островах. Чернокожие — это так необычно, кругом черные лица.
— Но ведь не для такой женщины, как Молли.
— Никогда не знаешь, что именно может вызвать страх у людей. Одни, например, не могут находиться в комнате, если там кошка. А другие теряют сознание, если на них упадет гусеница.
— Мне неприятно это говорить, Тим, но Молли нужно показать психиатру.
— Нет, ни в коем случае, — возразил Тим. — Я не допущу, чтобы ее мучили психиатры. Я им не верю. Они только делают хуже. Если бы ее мать не обращалась к психиатрам…
— Значит, это все-таки семейное! Ну, как это сказать, там тоже есть неуравновешенные люди?
— Не хочу об этом вспоминать. Я увез Молли от этого всего, и она была в полном порядке. Сейчас она немного нервная. Но это — не наследственное. Молли совершенно здорова. Я думаю, что смерть майора Пальгрейва привела ее в такое состояние.
— Вероятно, — задумчиво сказала Эвелин, — а не думаете ли вы, Тим, что смерть майора Пальгрейва может быть причиной сильного беспокойства?
— Нет, конечно нет. Но ведь всегда наступает какой-то шок, если кто-то внезапно умирает.
Тим выглядел несчастным, и Эвелин его пожалела. Она положила ладонь на его руку.
— Будем надеяться, что вы знаете, что делаете. Но если я чем-то могу помочь, например, поехать с Молли в Нью-Йорк, мы могли бы полететь самолетом все равно куда, туда, где ее могли бы посмотреть лучшие врачи.
— Спасибо вам, Эвелин, вы очень добры. Но, поверьте мне, Молли будет в порядке, это пройдет.
Эвелин в раздумье покачала головой. Она встала и медленно пошла к выходу. Почти все уже ушли из ресторана. По дороге Эвелин подошла к своему столу, чтобы взглянуть, не забыла ли она что-нибудь. И вдруг услышала, как Тим вскрикнул. Он уставился взглядом на ступеньки террасы, она тоже туда взглянула, и у нее перехватило дыхание.
Молли поднималась по ступенькам со стороны пляжа. Она громко рыдала, всхлипывая и качаясь как пьяная.
Тим закричал:
— Молли, что с тобой?
Он побежал к Молли, Эвелин — за ним. Молли поднялась на террасу. Руки она прятала за спиной. Всхлипывая, она сказала:
— Я нашла ее… Она там, в кустах… И посмотрите на мои руки, на мои руки! — Она вытянула руки вперед, и Эвелин увидела на них темные пятна. Они казались темными при бледном освещении, но на самом деле руки были красными.
— Что случилось, Молли? — закричал Тим.
— Она там… в кустах…
Молли нагнулась и чуть не упала, с трудом удерживая равновесие.
Тим задумался на мгновение, потом пододвинул Молли к Эвелин и сбежал вниз. Эвелин обняла Молли за плечи.
— Пойдем. Сядь, посиди. Тебе хорошо сейчас что-нибудь выпить.
Молли упала на стул, и голова ее склонилась на стол, на протянутые руки. Эвелин ее ни о чем больше не спрашивала, решив, что необходимо какое-то время, чтобы преодолеть шок.
— Все будет хорошо, — ласково повторяла Эвелин, — все будет хорошо.
— Я не знаю, что случилось, — сказала Молли. — Я ничего не помню. — Вдруг она подняла голову и спросила: — Что со мной? Что со мной случилось?
— Все в порядке, детка, все в порядке, — повторяла Эвелин.
Тим поднялся по ступеням. Лицо его было искажено. Эвелин вопросительно смотрела на него, подняв брови.
— Это одна из этих девиц. Как ее имя… Кажется, Виктория. Кто-то убил ее… Ножом…
ГЛАВА XIV
Расследование
Молли лежала в постели. Доктора Грехем и Робертсон — местный полицейский врач — стояли с одной стороны, Тим — с другой. Робертсон определял пульс Молли. Он посмотрел на высокого стройного темнокожего человека в полицейской форме, стоявшего у ног кровати — на инспектора Вестона.
— Ничего страшного, — сказал доктор.
Инспектор Вестон кивнул.
— А теперь, миссис Кендал, расскажите нам, каким образом вы нашли девушку.
Момент казалось, что Молли не расслышала вопроса, потом она начала говорить тихим, отрешенным голосом.
— В кустах… белело…
— Вы увидели что-то белое и решили посмотреть, что это такое? Так это было?
— Да, белое, там лежало, я старалась, старалась ее поднять, а кровь, кровь потекла по моим рукам, — Молли начала дрожать.
Доктор Грехем покачал головой и посмотрел на полицейского. Робертсон прошептал:
