Эрл Гарднер - Собака, которая выла
— Дом Клинтона Фоули? — спросил один из них.
— Да, — ответила миссис Бентон.
Перри Мейсон отступил в тень.
— У вас тут китаец в поварах, верно? Малый по имени А Вонг?
— Да.
— Хорошо, приведите его. Он нам нужен.
— Он на кухне.
— Понятно. Ступайте приведите его. Скажите, что он нам нужен.
— Но кто вы?
— Из иммиграционной службы, проверяем китайцев. Нам только что сообщили, что он проник в страну без разрешения. Ступайте приведите его.
— Я ему передам, — ответила она, резко повернулась и едва не бегом проскочила мимо Мейсона. Троица проследовала за ней, не обратив на Мейсона никакого внимания.
Перри Мейсон чуть выждал, повернулся и прошел следом через гостиную и столовую. Он остановился в буфетной, где было слышно, что говорится на кухне.
— Ну вот что, А Вонг, — сказал один из сотрудников, — где твое свидетельство? Где твой чак джи?
— Не понимать, — ответил китаец.
— Понимать, понимать, — возразил сотрудник. — Где документы? Где твой чак джи? Много быстро дать сюда.
— Много не понимать, — взвыл китаец с отчаянием в голосе.
Послышался добродушный смех, звуки борьбы; тот же голос произнес:
— Ладно, А Вонг, пойдешь с нами. Покажешь нам, где ты спишь. Покажешь свои вещи. Ты понимать? Мы поможем тебе поискать чак джи.
— Не понимать, не понимать, — выл китаец. — Может, так вы звать, кто пелеводит, вчемся дела.
— Брось, пошли.
— Не понимать. Вы дать пелеводца.
Сотрудник рассмеялся:
— Прекрасно он все понимать. Полюбуйтесь на его физиономию.
Перри Мейсон услышал протестующий голос экономки:
— Не могли бы вы подождать до возвращения мистера Фоули? Я знаю, он сделает для А Вонга все, что в его силах. Он очень богат, он заплатит любой штраф или внесет какой угодно залог…
— Не выйдет, сестрица, — возразил кто-то из сотрудников. — Мы не первый день разыскиваем А Вонга, во всем казначействе не хватит денег, чтобы его здесь оставить. Он из категории рабочих, его тайком переправили сюда из Мексики. Теперь его отошлют прямехонько назад, в Китай. Давай, А Вонг, собирай чемоданы.
Перри Мейсон повернулся, проделал на цыпочках обратный путь и выскользнул через парадную дверь. Он спустился с крыльца и быстрым шагом дошел по тротуару до дома, стоящего севернее, — того, где жил Артур Картрайт, свернул на бетонную дорожку, которая пересекала ухоженную лужайку, взбежал по ступенькам парадного и позвонил в дверь. В глубине дома раздался звонок, но других звуков он не услышал. Он постучал в дверь костяшками пальцев, однако ответа не последовало. Прошел по крыльцу до окошка — оно было зашторено, ничего не разглядеть. Он вернулся к двери и снова позвонил.
В глубине дома послышались слабые звуки, затем шаркающие шаги; в маленьком круглом оконце, что было проделано в середине двери, отодвинулась занавеска и появилось худое утомленное лицо: усталые глаза внимательно осмотрели Мейсона без всякого любопытства. Через минуту звякнул засов и дверь отворилась.
Перед Мейсоном стояла костлявая женщина лет пятидесяти пяти, с выцветшими волосами, с глазами, которые, казалось, давно утратили свой природный цвет, с тонким решительным ртом, острым подбородком и прямым длинным носом.
— Что вам нужно? — спросила она ровным монотонным голосом страдающего глухотой человека.
— Мне нужен мистер Картрайт, — громко ответил Перри Мейсон.
— Я вас не слышу, говорите, пожалуйста, громче.
— Мне нужен мистер Картрайт, мистер Артур Картрайт, — завопил Мейсон.
— Его нет.
— Где он?
— Не знаю, его нет.
Перри Мейсон подошел ближе и проговорил ей прямо в ухо:
— Послушайте, я адвокат мистера Картрайта. Мне нужно срочно с ним встретиться.
Она отступила, окинула его взглядом усталых бесцветных глаз и медленно покачала головой.
— Он о вас говорил, — произнесла она. — Я знаю, у него есть адвокат. Вчера вечером он написал вам письмо, а потом ушел. Он велел мне отправить письмо, вы его получили?
Мейсон кивнул.
— Как вас зовут?
— Перри Мейсон, — прокричал он.
— Верно, — сказала она, — так и на конверте стояло.
Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, без малейшего намека на какое-либо чувство, а голос по-прежнему ровным и монотонным.
Перри Мейсон снова подошел к ней вплотную. Сунувшись к самому ее уху, он проорал:
— Когда ушел мистер Картрайт?
— Вчера вечером, около половины одиннадцатого.
— Он возвращался?
— Нет.
— Он не брал с собой чемодана?
— Нет.
— Он укладывал что-нибудь из вещей?
— Нет, он жег какие-то письма.
— Вел себя так, словно собирался куда-то уехать?
— Он сжег письма и бумаги, больше я ничего не знаю.
— Когда он уходил, он сказал куда?
— Нет.
— У него была машина?
— Нет, у него нету машины.
— Он не вызывал такси?
— Нет, ушел пешком.
— Вы не видели, куда он пошел?
— Нет, было темно.
— Вы позволите мне войти?
— Бесполезно входить — мистера Картрайта нет.
— Разрешите мне войти и подождать его возвращения.
— Его не было всю ночь. Я не думаю, что он собирается возвращаться.
— Он говорил вам, что не вернется?
— Нет.
— Он заплатил вам жалованье?
— Вас это не касается.
— Я его адвокат.
— И все-таки вас это не касается.
— Вы не знаете, что было в письме, которое вам велели отправить вчера вечером по моему адресу?
— Нет, меня это не касается. Вы занимайтесь своими делами, а я своими.
— Послушайте, — настаивал Перри Мейсон, — это очень важно. Я прошу вас осмотреть дом — вдруг наткнетесь на что-нибудь такое, что мне поможет. Мне необходимо разыскать Артура Картрайта. Если он уехал, я должен выяснить куда. Вы должны найти что-нибудь такое, что даст мне ключ. Я хочу знать, отправился ли он на поезде, в автомобиле или самолетом. Он наверняка должен был заказать билеты или что-нибудь в этом роде.
— Не знаю, — ответила женщина. — Меня это не касается. Я убираюсь в доме, и все. Я глухая, не слышу, что вокруг происходит.
— Как вас зовут? — спросил Перри Мейсон.
— Элизабет Уокер.
— Сколько времени вы у мистера Картрайта?
— Два месяца.
— Вам что-нибудь известно о его знакомых? О семье?
— Я ничего не знаю, знаю только, как держать этот дом в порядке.
— Вы еще здесь побудете?
— Конечно. Мне положено здесь оставаться, за это мне деньги платят.
— И сколько времени вы пробудете, если мистер Картрайт не возвратится?
