Джон Макдональд - «Я буду одевать ее в индиго»
— И вы все знаете об этом?
— Он спрашивал у меня совета. Поверьте, он неплохой парень. Конечно, иногда бывает, что он ведет себя довольно глупо, порывисто и порой сталкивается… с проблемами, типичными для того мира, в котором он живет. Я думаю, мы остаемся друзьями только потому, что я никогда его не осуждаю.
— Настолько хорошими друзьями, что вы привели ему небольшой подарочек?
— Подарок?
— Одного стройного загорелого археолога.
— О да, конечно. Мы тут все ужасные грязные извращенцы, всегда готовые подарить ближнему то, что нам самим не нужно. Наверное, вам это кажется просто отвратительным?
— Меня это не очень интересует. Да и вас я совсем не знаю.
— Меня? Я всего лишь испорченная старуха, кровожадная и ненасытная до сильных молодых мужчин. Обычно они очень симпатичные, трогательные и благодарные. Но этот малый ведет себя как самовлюбленный жеребец. У него редкостная способность совершать жестокие поступки, которые и выдают его подлинную сущность. Он однажды рассказал мне мерзкую историю о том, как он избивал гомосексуалистов, когда учился в школе. Такие люди обычно скрывают свои порочные наклонности даже от самих себя. Я решила отделаться от него, потому что заподозрила что-то неладное. Брюс предложил привести Дэвида к нему и сказал, что сразу определит, верны ли мои подозрения. Через десять минут он подтвердил, что они оправдались. Что ж… может, это и лучше для Брюса после такого фиаско с Роклендом. Брюс довольно одинок в этом году. Парень, с которым он жил, утонул в прошлом году, когда они гостили у друзей в Акапулько. Для Брюса это был страшный удар.
— А что случилось с Роклендом?
— Дорогой мой, вы очень, очень милый. Но поверьте, временами вы становитесь утомительным. Подумайте сами, мы сидим здесь одни и каждый из нас прекрасно знает, как нам было бы хорошо в постели, а вместо этого вы пытаетесь вытянуть из меня длинную скучную историю, слишком длинную, чтобы ее здесь рассказывать. Я знаю, что вы мне подходите. По-моему, мы начинаем нравиться друг другу. Меня уже тошнит от слишком молодых мужчин. Они неистощимы и, в отличие от бедного Дэвида, слишком приторны. Как будто бесконечный десерт. Они пресыщают. Но приходится довольствоваться этим, потому что зрелые мужчины, у которых есть стиль и от которых исходит ощущение мужественности, как правило, уже женаты. А я в этих вопросах очень щепетильна. Иначе это будет очень похоже на воровство.
— Как же тогда быть с моей женой и пятью детьми?
— Вы лжете, сэр! Женщина оставляет свой след на всем, что ей принадлежит, будь то ее меха, белье или мужчина. Вы не женаты, и сомневаюсь, что когда-нибудь были. Хотя я однажды была замужем, давно, несколько веков назад.
— Все это очень интересно, но такой уж я зануда. Скажите, как я могу получить информацию о Рокленде?
— Ну что ж, дорогой мой, я довольно ясно представляю, как вы садитесь с Брюсом и заставляете его рассказать все без утайки.
— Уточняю — как мне разузнать о Рокленде от вас?
— Вы хотите, чтобы я выдала чужой секрет. Для этого у меня должны быть достаточно веские причины. Я должна знать ваши намерения. И, конечно, я должна вам поверить. Это довольно щекотливый момент. Ни одна женщина не узнает мужчину или не поверит ему до конца, пока они не переспят. Потом, конечно, часто оказывается, что она доверилась подлецу.
— Вы подцепили меня на тротуаре перед этим домом. Вы выпили так мало, что от этого и мышь не опьянеет. Вы чертовски привлекательны, Бекки. И я, сидя во дворике у этого «голубого» в прелестной Оксаке, должен позволить вам продеть мне в нос кольцо, чтобы вы могли увести меня, куда вам вздумается. Так не бывает.
— Какой ужасный, подозрительный и грязный умишко. По вас видно, что вам приходилось бывать в крутых переделках, и я нахожу вас чудовищно привлекательным. Ваши бесцветные глаза, ваши большие руки, то, как очерчены ваши губы, как звучит ваш голос… все это делает меня назойливой. Поэтому я предпочитаю не краснеть от смущения, не жеманничать, не флиртовать, потому что мужчины ужасно боятся уязвить свое самолюбие и довольно часто не делают никаких попыток к сближению, боясь провала. А ведь жизнь так коротка и с каждым днем становится все короче. Если я ошеломила вас своими откровениями, нам не обязательно все решать прямо сейчас. Мы можем выпить на дорожку, а уж потом решим, что делать. А теперь давайте найдем наших милых друзей и пожелаем им спокойной ночи.
В этот момент в коридоре появились Дэвид и Брюс. Брюс держал Дэвида за руку. Саундерс шел пошатываясь и что-то бормотал себе под нос, делая размашистые жесты и неуверенно вышагивая по плитке. Заметив нас, он быстро отдернул руку и его повело в сторону. Потеряв равновесие, он грохнулся на пол и захрапел.
— По-моему, он немного перебрал, — сказал Брюс.
— Дорогой, тебя не затруднит оставить его на ночь у себя?
— Ну что ты, конечно нет. С удовольствием!
Мы поблагодарили его за обед, но он не обратил на это внимания. Он присел на корточки, подсунул одну руку Дэвиду под плечи, другую — под колени, на мгновение застыл, а потом бережно поднял расслабленное тело. Голова Дэвида безвольно моталась из стороны в сторону, руки свисали. Во сне вся его угрюмость исчезла, и теперь он казался большим спящим ребенком. Ловкость, с которой Брюс все это проделал, впечатляла, и я даже заподозрил, что все это было рассчитано специально для меня. Начинало казаться, что он и в самом деле может позаботиться о себе.
Бекки сказала, что живет в Ла-Колонии, и мы поехали на ее «лотосе». Широкие улицы, высокие стены и ограды. Она подкатила к своему дому и затормозила. Свет фар выхватил из темноты узорчатые железные ворота. Бекки дала мне связку ключей, указала нужный, и я отпер ворота и распахнул их. Затем по извилистой дорожке, усыпанной белым гравием, мы подъехали к двери. В доме горел свет. Пройдя через большие, строго обставленные комнаты, мы оказались во внутреннем дворике в задней части дома. Бекки включила свет — маленькие лампочки, гирлянды и подсветку в большом фигурном бассейне.
— Я знаю, — пожала плечами она, — все, что мы видели у Брюса, оставляет довольно неприятное ощущение. Но Брюси не воспользуется тем, что Дэвид пьян. Он его разденет, уложит в большую постель и оставит до утра одного. А утром он будет слезливым, ужасно расстроенным, обвинит бедного Дэвида со всем пылом влюбленного и пообещает высказать мне все, что он обо мне думает. Бедняжка Дэвид будет сгорать со стыда. Но в то же утро они поцелуются и простят; я уверена, что после уик-энда Дэвид переедет к Брюсу и через несколько месяцев станет паинькой. Он может стать гораздо более приятным человеком, правда. Только перестань смотреть так мрачно, не нам его осуждать. Лучше открой-ка бар и ты найдешь там лед и выпивку на любой вкус. Веселись же, черт возьми!
