Джон Макдональд - «Я буду одевать ее в индиго»
Выйдя из своего полуобморочного состояния, я в этом месте перебил ее и поинтересовался, что она со мной делает.
— Дорогой мой, не надо так напрягаться. Доверься своей Бекки. Повернись немножко вот сюда. Умница. Так тебе будет удобнее расслабиться и отдохнуть. Например, японки знали все о таких вещах еще тысячу лет назад. Только ни о чем не думай. Дай голове отдохнуть.
Хотя мне было очень любопытно узнать продолжение этой истории, я сделал так, как она просила. Действительно, приятно и удобно. Я расслабился, но это продолжалось недолго; через некоторое время это вызвало прямо противоположный эффект. Когда этот эффект стал безошибочно очевиден, леди Ребекка Дайвин-Харрисон с триумфом оседлала меня наподобие наездницы, вооруженной шпорами и хлыстом, и начала свою «скачку» по бесконечным холмистым равнинам.
Я лежал полумертвый, но все же у меня хватило сил спросить:
— Что было потом?
— А ты не обратил внимания?
— Я имею в виду — у Брюса с Роклендом.
— Хватит об этом! Мне вообще не надо было ничего об этом рассказывать.
— В таком случае мне пора спать.
— Правда? Неужели ты говоришь серьезно?.. Правда?
— Перестань, Бекки. Какие бы это ни были древние традиции, перестань. Потому что это не доведет до добра. Послушай, мне не стыдно признаться, что я вымотан. Больше ничего не могу. У меня нет ни малейшего желания ставить какие-то рекорды. Я уже вышел из того детского возраста, когда хочется кому-то что-то доказать. О’кей? Бекки, мне надо выспаться.
— Да, дорогой. Я полностью с тобой согласна. Бедняжка, я высосала из тебя все соки.
— Тогда прекрати.
— Только не надо показывать, как ты мучаешься. Это ужасно невежливо с твоей стороны. Трэвис, дорогой мой, только позволь мне доказать нам обоим, что сегодня ты уже ни на что не способен.
— Это уже и так доказано.
Не обращая внимания на мои слова и тихо что-то нашептывая, она придвинулась поближе и опустила свои горячие руки на мое тело. Господи, пронеслось у меня в голове, да она заводит меня как старый драндулет с заглохшим мотором! Нет искры, и она вылезает из кабины и пытается завести мотор вручную. Сильнее… еще сильнее… ага! — есть! Теперь продуть карбюратор и попробовать еще раз… Черт возьми, что она там бормочет? Боже мой, «Давай еще разок». Куда больше подошло бы «Покойтесь с миром». Старый, полу развалившийся мотор заводится, чихает, замолкает вновь, и вдруг — боже мой! — чихание переходит в глухой рев. Она вскакивает за руль, включает передачу, и я вновь погружаюсь в горячее неистовство, обхватив ее гибкую спину, пытаясь в своем бесконечном и бездумном ослеплении, в протестующем визге постельных пружин вбить ее сквозь эти проклятые шелковые простыни, сквозь толстый ковер, паркет и фундамент в мягкую черную землю Мексики, где я буду похоронен без фанфар и буду спать, спать, спать… не просыпаясь.
Глава 6
Когда я проснулся в десять утра в субботу, Майера в комнате не было. Выйдя из душа, я увидел, что он сидит на своей кровати и, заткнув за ухо красный цветок, с усмешкой смотрит на меня.
— Я слышал, как ты вошел под утро, — весело сообщил он. — Никогда не думал, что человек может так тяжело дышать. Ты хрипел как проколотая шина.
Я натянул шорты и повернулся к нему.
— Приятель, я никогда раньше не замечал, какие у тебя мерзкие голубенькие глазки.
— Что произошло после моего ухода?
— Бедняжка Дэвид надрался до беспамятства и ему предоставили статус почетного гостя.
— К слову сказать, ты меня не удивил.
— А я зашел домой к леди Ребекке выпить стаканчик на дорожку.
— Да что ты говоришь? А то бы я не догадался! Что было потом?
— Я добыл кое-какую информацию о Рокленде, но тебе придется немного обождать. К тому же у меня нет привычки рассказывать о достоинствах моих дам. Единственное, что тебе положено знать, так это то, что эти сведения были заработаны тяжким трудом.
Майер удивленно вскинул брови.
— Серьезно, старина? Глядя на нее, можно представить, как было весело повозиться с ней в постели, а? Тем более, что там есть что пощупать! Безыскусный постельный спорт, верно?
— Знаешь что, если бы у меня осталось хоть немного сил, клянусь, я бы съездил тебе по физиономии.
Тут до него дошло окончательно.
— Ага! О! Вот оно что? Все было немножко по-другому? Ты хочешь сказать, что она не только провернула все это со вкусом, но еще и играла первую скрипку? Да, старик?
— Майер, поверь мне, это просто описать невозможно. Мне даже вспоминать об этом страшно. Когда-нибудь, годика этак через два-три, найди самую грудастую, самую бесстыжую и голодную самку, готовую буквально на все. Прикажи ей раздеться, пробраться на мою яхту и заползти ко мне в постель. А сам подожди снаружи. Если услышишь громкий всплеск, то знай, что это я выволок ее из постели и швырнул за борт. Потом выуди ее из моря, а через год попробуй еще разок.
— И это говорит Макги?!
— Да, Макги, женоненавистник. Ну а сейчас, приятель, я бы с большим удовольствием схватился за холодное осклизлое картофельное пюре, чем за две горячие упругие женские груди.
— Ты что, перегрелся вчера на солнце?
— Только помоги мне пережить этот день, Майер. Подхватывай меня, если начну падать. Не оставляй на сквозняках, а то унесет. Корми калорийной пищей и уложи пораньше в кроватку. А теперь помоги добраться до ресторана.
За завтраком я рассказал ему все, что узнал о взаимоотношениях Брюса и Роко. Майер разволновался.
— Тогда мы предпримем следующий шаг. Банди должен поверить, что Роко может доставить массу неприятностей.
— Все это очень похоже на историю с кражами в отеле, где работал Роко, и мне начинает казаться, что администрация скрыла многие факты. Думаю, что он обрабатывал одиноких пожилых людей. Наркотики, секс, а вслед за этим — шантаж.
— И такой тип едет в Мексику на пикапчике с прицепом? Может, он хотел его здесь загнать?
— Перед отъездом Бикс сняла со счета часть денег. А потом еще раз, уже в Мексике. Двадцать тысяч — не такой уж плохой куш.
— Если только он знал, что у нее есть такие деньги.
— Здесь ему было гораздо легче выманить их у нее. Но мы должны найти хотя бы одного из них, чтобы узнать, что, черт возьми, с ними со всеми произошло?
Подумав, мы решили, что на этой стадии расследования нам лучше разделиться — я подвезу Майера до центра, а сам поеду к Эве Витрье.
Это был особняк, окруженный высокой каменной стеной. Осколки десятков тысяч разбитых бутылок, вцементированные в вершину стены, ярко сверкали в лучах утреннего солнца. Я нашел ворота, запертые на огромный висячий замок. На мой стук и крики никто не отозвался. Затем я обнаружил парадную калитку — крепкую и массивную дверь из мореного дуба, обитую железными полосками. Я нажал на кнопку звонка, находившуюся в каменной нише у двери, но ответа не последовало.
