Эдмунд Криспин - Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек (сборник)
– О, привет, – ответил он. – Не сразу понял, кто это. Пойдемте сядем, а?
Когда они уселись, внимание Найджела снова вернулось к сцене. Неожиданно для себя, он невольно восхищался пением Изольды, которая переняла для этого случая легкий американский акцент и слегка шепелявила. У нее отлично получалось; выходило вызывающе сексуально.
Сердце зачем
живет и бьется?
Что я дарю,
что мне дается?
Ах, почему я желаю чего-то,
на что и надежды нет?
На что мне надеяться?
Как мне узнать ответ?
Зачем маню я
тебя к себе поближе?
Зачем я плачу —
ведь ты меня не слышишь?
Ах, как все это глупо,
но что мне поделать с собой!
Ведь сердце бьется
затем лишь, чтоб быть с тобой!
Песня кончилась, молодой человек за пианино со скучающим видом сыграл еще куплет, и Изольда станцевала. Она танцевала хорошо, с какой-то наивной соблазнительностью, но Дональду это как будто не доставляло удовольствия.
– Жалкое зрелище! – пробормотал он и, обернувшись к Найджелу, добавил: – Не понимаю, как женщины заставляют себя вытворять такое. А ведь им это, похоже, страшно нравится!
– Но ведь все довольно безобидно, – мягко возразил Найджел. – Вы, наверное, имеете в виду музыку.
– Нет, я имею в виду сексуальность. Они ведь просто обожают так выставляться.
– Ну, – ответил Найджел, – нет ничего удивительного, что женщине приятно прибегнуть к такой примитивной форме сексуальных авансов по отношению к целой компании мужчин, сидящих в зале, совершенно не опасаясь, что ее, так сказать, поймают на слове. Восхитительное, должно быть, чувство!
– Но разве вы не возражали бы, если бы так вела себя ваша жена?
Найджел с любопытством взглянул на него.
– Нет, – медленно произнес он, – не думаю.
– Хорошо! – Голос Роберта прервал их разговор. Песня закончилась. – Отлично, дорогая, спасибо, – сказал он Изольде.
– Тебе правда понравилось, дорогой?
– Кое-что, может быть, придется изменить, когда все остальное будет уже готово, – проговорил он, твердо отказываясь выходить за грани обычной вежливости, и поспешно продолжил: – Джейн, милая, позови всех, пожалуйста, начинаем первый акт… Джейн!
– Да?
– Клайв еще не приехал?
– Приехал, только что вошел.
– Слава богу.
* * *Звонок, дающий сигнал к началу репетиции, громко прозвенел на весь театр. Артисты понемногу собирались, в их числе и злополучный Клайв, приятный молодой человек в черной шляпе, казалось, вовсе не подозревавший, как он всех задержал. Спустя некоторое время репетиция началась.
Примерно на середине акта молодая девушка, незнакомая Найджелу, подошла к нему с Дональдом. Это была Джин Уайтлегг, и Найджел понял, что перед ним еще одна участница конфликта, возникшего из-за Изольды и обострившегося с приходом Роберта. В том, что девушка безумно влюблена в Дональда, можно было не сомневаться: каждое слово, каждый жест выдавали ее, так что заметил бы и слепой. Найджел вздохнул про себя. Он никак не мог понять, что Джин нашла в Дональде, который представлялся ему глупым маленьким человечком, и уж совсем не понимал страсти Дональда к Изольде. Ох, как все это непросто… Найджел вежливо поинтересовался, пришла ли она смотреть репетицию.
– Нет, я работаю здесь уже несколько недель, – сказала Джин. – Мне разрешают заниматься реквизитом во внеурочное время.
«Разрешают заниматься реквизитом, вы только посмотрите!» – подумал Найджел, знавший театр достаточно, чтобы понимать, какая это неблагодарная работа. Он решил, что Джин – одна из тех готовых на все актрис-любительниц, которые приходят в восторг от малейшего соприкосновения с профессиональным театром и тратят свою жизнь на бессмысленную подсобную работу. Он еще пытался изобразить на лице заинтересованность, когда Джин отвернулась и тихо заговорила с Дональдом. Найджел видел, как Дональд все сильнее закипал от ее нескончаемых упреков. «Как все это банально, – думал Найджел, – ну, просто сценка из комедии Реставрации, но при этом совершенно не смешная. Горькая, глупая, низкая и бессмысленная». Позднее он понял, насколько ожесточенными были на самом деле эти ссоры, и упрекал себя за то, что обращал на них так мало внимания.
В четверть двенадцатого закончили акт. И хотя актеры читали с листа и постоянно прерывались, чтобы отработать движения, Найджел завороженно наблюдал за рождением пьесы и с сожалением услышал слова Роберта:
– Все, ребята, перерыв на кофе! Только четверть часа!
– Если хотите кофе, он в Зеленой комнате, – сказала Джин Найджелу. – Ах да, кстати: нет ли у вас, часом, виолончели?
– Да что вы, нет, – удивился Найджел.
– Да вы бы и не одолжили ее, даже если б у вас и была, я уж вижу. Я должна где-то непременно достать виолончель к следующей неделе. – И она исчезла в проходе.
– Честно говоря, – сказал Дональд, – эта девица просто несносна.
Что-то в его фамильярном, светском тоне возмутило Найджела.
– А по-моему, она очаровательна, – коротко отрезал он и спустился вниз по проходу, чтобы поздороваться с Робертом, который разговаривал на сцене с ассистентом и сценографом.
Труппа рассеялась как по волшебству: женщины направились в Зеленую комнату пить кофе, а большинство мужчин – в «Астон Армс» через дорогу. Роберт несколько рассеянно поздоровался с Найджелом.
– Вам, наверное, тут скучно, – произнес он.
– Что вы! Наоборот, все очень увлекательно. И очень, – Найджел запнулся на мгновение, подыскивая прилагательное, – занятная пьеса, если можно так сказать.
– Я рад, что вам нравится. – Роберт действительно выглядел довольным. – Но это, сами понимаете, только скелет. Никакого действия, никакого реквизита. Правда, труппа гораздо лучше, чем я мог надеяться. Уговорить бы их еще выучить роли!
Найджел был удивлен.
– А они что, могут не выучить? – спросил он.
– Я так понимаю, пара человек считают своим долгом пропускать собственные реплики по шесть раз за репетицию вплоть до самой пятницы. Ну, там увидим. Вы будете кофе?
– Если на меня хватит.
– Помилуйте, разумеется, хватит! Вы знаете, где Зеленая комната? Если нет, Джейн вам покажет. Я спущусь через минуту. Боюсь, мы не можем позволить себе большого перерыва.
– Идете? – спросила Джейн, стройная, привлекательная молодая женщина лет двадцати или около того.
– Да, – сказал Найджел и с едва заметным уколом вины оглянулся в поисках Дональда. Но тот исчез.
За кулисами Найджел с любопытством разглядывал все вокруг: большой электрощит в закутке помощника режиссера, декорации, составленные у стены, и линию, отмечавшую край вращающейся сцены. Он обратил внимание на рисунки, нацарапанные на обратной стороне декораций: животные, карикатуры на членов труппы, строки из прошлых пьес – свидетельства эмоционального возбуждения перед выходом на сцену или во время генеральной репетиции. Даже в репертуарном театре, где каждую неделю играют новую пьесу, волнение перед премьерой никогда не ослабевает.
