Реймонд Чандлер - Золотой дублон Брашера
— Мне кажется, вы могли бы мне сказать, если б захотели.
— Как вы собираетесь заставить меня захотеть этого?
— Не знаю, — сказал я, — как я могу?
— Подумайте, — ответила она и отхлебнула глоток, глядя на меня.
Вэнниэр очень медленно встал. Лицо у него побелело. Он сунул руку под рубашку и медленно процедил сквозь зубы:
— Убирайся. Быстро.
Я удивленно посмотрел на него:
— Что случилось? Только не говорите мне, что вы носите револьвер под этой тенниской.
Блондинка рассмеялась, показывая чудесный набор зубов. Вэнниэр сунул руку под мышку и сжал губы. Взгляд стал острым и пустым одновременно, как у змеи.
— Ты меня слышал, — сказал он почти тихо. — Мне тебя хлопнуть, как спичку зажечь. Разбираться будем потом.
Я взглянул на блондинку. Она смотрела на нас. Глаза ее сияли. Я повернулся и пошел через газон. На полпути я обернулся на них. Вэнниэр стоял в той же позе, держа руку под рубашкой.
Я пошел по траве и оказался в тени шиповника. Дойдя до середины дорожки, я вернулся к воротам, чтобы еще раз взглянуть на них. Я не знал, что могу там увидеть, и что мне до того, что я увижу.
Я увидел, что Вэнниэр целует ее, почти распластавшись на ней.
Я покачал головой и вышел.
Красноглазый шофер все еще трудился над «кадиллаком». Мойку он закончил и теперь протирал замшей стекла. Я подошел и стал рядом.
— Как вышло? — спросил он углом рта.
— Паршиво. Затоптали, — ответил я.
Он кивнул и снова причмокнул губами, как конюх за чисткой лошади.
— Ты поосторожнее с ним. Парень ходит с пушкой, — сказал я. — Или делает вид.
Шофер хохотнул:
— Под этой рубашечкой?
— Что за мужик этот Вэнниэр? Чем занят?
Шофер выпрямился, положил замшу на крыло и вытер руки о полотенце, которое было теперь засунуто за пояс.
— Женщинами, я понимаю, — сказал он.
— Не слишком ли опасно — именно с этой?
— Я бы сказал, что да, — согласился он. — У каждого свое представление об опасности. Я б не решился.
— Где он живет?
— В Шерман-Оксе. Она туда ездит. Однажды она поедет туда, и этот раз окажется лишним.
— Не встречал такую — по имени Линда Конкест? Высокая, темные волосы, красивая, пела в оркестре.
— За два доллара, Джек, ты слишком много хочешь.
— Могу догнать до пяти.
Он покачал головой:
— Не слыхал о такой. Даже имени не слыхал. Тут разные дамы бывают, в основном довольно заметные. Меня им не представляют, — он ухмыльнулся.
Я достал бумажник и сунул три доллара в его мокрую лапу. И еще визитную карточку.
— Мне правятся невысокие, крепко сбитые мужчины, — сказал я. — Похоже, они ничего не боятся. Зайди как-нибудь.
— Может, зайду. Спасибо. Линда Конкест, да? Поимею в виду.
— Пока, — сказал я. — Как тебя звать?
— Кличут Вьюном. Черт его знает почему.
— Пока, Вьюн.
— Привет. Говоришь, носит под рукой — в этой рубашонке? Ни в коем разе.
— Не знаю, — сказал я. — Он сделал такое движение. Я не нанимался для перестрелок с незнакомцами.
— Да елки, эта его рубашонка на двух пуговицах сверху. Я заметил. Оттуда ствол неделю надо вытаскивать. — Но в голосе его было смутное беспокойство.
— Я думаю, он просто пугал, — согласился я. — Если услышишь разговор о Линде Конкест, буду рад поговорить с тобой о делах.
— Ладно, Джек.
6
Я медленно ехал вдоль тротуара, отыскивая место для стоянки. Хотел забежать на минуту к себе в контору, прежде чем ехать дальше.
Серый «паккард» отъехал от бордюра напротив табачного киоска в тридцати шагах от моего подъезда. Я поставил машину на его место, вышел и запер дверцу. Только тогда я заметил, что припарковался впереди знакомого на вид «купе» песочного цвета. Может, это и не та машина. Таких тысячи. В машине никого не было. И рядом не было никого в соломенных шляпах с желто-коричневыми ленточками.
Я подошел к ней, заглянул внутрь, записал номер — просто на всякий случай — и вошел в подъезд. Ни в вестибюле, ни в коридоре наверху его не было.
Я зашел в контору, проверил почтовый ящик, ничего в нем не нашел, налил себе стаканчик из служебной бутылки и вышел. Было без чего-то три, надо было ехать на встречу.
Песочный «купе» стоял там же, пустой. Я сел в машину и покатил в уличном потоке.
Он прицепился ко мне на Сансет, за Вейн-стрит. Я продолжал ехать в том же направлении, прикидывая, куда он мог спрятаться. Видимо, сидел в чужой машине рядом.
Я выбрался на Терд и покатил к центру. Песочный «купе» все время держался в ста метрах за мной. Я проскочил перекресток Севент и Гранд, вышел купить сигарет, которые были мне не нужны, и пошел, не оборачиваясь, вдоль улицы. Зашел в гостиницу «Метрополь», в вестибюле купил у табачного киоска спички и сел в старое кожаное кресло у входа.
Блондин в коричневом костюме, темных очках и уже знакомой шляпе вошел в вестибюль и незаметно пробрался между искусственными пальмами к табачному киоску. Там он купил пачку сигарет и, вскрывая ее, оперся о стойку, используя время, чтобы окинуть вестибюль орлиным взором.
Он собрал сдачу, прошел по холлу и сел спиной к колонне. Шляпу он надвинул на темные очки и вроде собирался вздремнуть с незажженной сигаретой во рту.
Я поднялся, подошел к нему и сел в соседнее кресло. Он не двигался. Вблизи его лицо оказалось молодым, пухлым и розовым, белесая щетинка на подбородке была очень плохо выбрита. Его глаза за очками часто моргали. Лежащая на колене рука напряглась, и штанина собралась в складки между пальцами. На щеке прямо под правым глазом был прыщик.
Я зажег спичку и поднес к его сигарете:
— Огня?
— А… спасибо, — ответил он, очень удивленный. Он несколько раз искоса посмотрел на меня, прежде чем заговорить.
— Не встречал ли я вас где-нибудь раньше?
— На Дрезден-авеню в Пасадене, сегодня утром.
Его щеки еще сильнее порозовели. Он вздохнул.
— Дурак я, — сказал он.
— Парень, тебя видно за версту.
— Наверное, из-за шляпы.
— Шляпа никогда не мешает, — сказал я, — но тебе не нужна.
— Тяжело тут работать у вас в городе, — грустно сказал он. — Пешком ничего не сделаешь, если брать такси — разоришься, а если со своей машиной, то вечно не успеваешь до нее добежать. Приходится останавливаться слишком близко.
— Но не надо мозолить глаза, — сказал я. — Тебе что-то от меня нужно или просто упражняешься?
— Я решил, что смогу проверить, насколько вы ловкий тип и стоит ли с вами говорить.
— Я очень ловкий, — сказал я. — И не поговорить со мной это просто позор.
