Реймонд Чандлер - Золотой дублон Брашера
— Я очень ловкий, — сказал я. — И не поговорить со мной это просто позор.
Он осторожно заглянул за спинку кресла, огляделся по сторонам и достал маленький кожаный бумажник. Вытащил из него визитную карточку и дал мне. Я прочел: «Джордж Ансон Филипс. Частные расследования». Голливуд, адрес и телефон. В верхнем левом углу карточки был отпечатан открытый глаз с удивленно поднятой бровью и длинными ресницами.
— Так нельзя, — сказал я, показав на глаз. — Это эмблема пинкертоновского агентства. Ты у них клиентов отбиваешь.
— Да ничего, — сказал он, — при моих масштабах это их не разорит. — Я сунул его карточку в карман.
— Дать мою или ты уже составил на меня полное досье?
— Ну, я о вас все знаю, — сказал он. — Я был помощником шерифа в Вентуре, когда вы работали по делу Грегсона.
Грегсон был шпик из Оклахома-Сити, которого два года по всей Америке преследовала одна из его жертв, пока он не одурел до того, что застрелил парня на бензоколонке, который принял его за знакомого. Мне казалось, что это было очень давно.
— Дальше, — сказал я.
— Я вспомнил ваше имя, когда увидел вас сегодня утром. Так что, когда вы оторвались от меня, я просто нашел адрес по телефонной книге. Я хотел зайти и поговорить, но это было бы нарушением инструкций. А так я вроде ничего не могу поделать.
Еще один псих. Трое за один день, не считая миссис Мердок, которая тоже могла оказаться из их компании.
Он снял свои темные очки, протер их, надел и снова огляделся по сторонам. Я ждал. Он сказал:
— Я думал, может, мы скооперируемся. Объединим наши усилия, так сказать. Я видел, как он входил в вашу контору, и подумал, что он вас нанял.
— Ты его знаешь?
— Я по нему работаю. — Голос его звучал тихо и безнадежно. — И ничего не выходит.
— На что он тебе?
— Я работаю для его жены.
— Развод.
Он осторожно огляделся по сторонам и тихонько сказал:
— Так она говорит, но я сомневаюсь.
— Оба хотят одного, — сказал я. — Каждый пытается что-то найти на другого. Интересно.
— Но моя сторона этой истории мне не больно нравится. Временами за мной ходит длинный такой парень. Очень длинный парень со стеклянным глазом. Я от него оторвусь, а через полчаса опять его вижу. Высоченный такой, как фонарь.
Очень высокий парень с искусственным глазом. Я задумчиво закурил.
— Вы не в курсе, кто он такой? — Голос его зазвучал просительно. Я покачал головой и бросил спичку в пепельницу.
— Никогда не встречал. — Я взглянул на часы. — Нам с тобой надо сесть и поговорить обо всем подробно, но у меня свидание. Сейчас не могу.
— Хорошо бы, — сказал он. — Я бы очень хотел поговорить.
— Ну, давай. У меня в офисе, или дома, или у тебя, где?
Он поскреб плохо выбритый подбородок хорошо обглоданным ногтем.
— У меня дома, — сказал он наконец. — Моего адреса в телефонной книге нет. Дайте-ка мою карточку на минуту.
Он перевернул ее на ладони и медленно написал адрес стальным карандашиком, водя языком по губам. Выглядел он с каждой минутой все моложе. Теперь ему было на вид не более двадцати, на самом же деле, должно быть, больше — делу Грегсона уже лет шесть.
Он убрал карандаш и вернул мне карточку. На ней было написано: «Номера Флоренс, 204, Корт-стрит, 128».
Я посмотрел на него с любопытством:
— Корт-стрит на холмах?
Он кивнул, вспыхнув всем лицом.
— Не очень шикарно, — быстро сказал он. — Последнее время не везет. Вы против?
— Нет, почему??
Я встал и протянул ему руку. Он пожал, отпустил, а я сунул руку в задний карман и вытер ладонь о лежавший там платок. Глядя внимательнее на его лицо, я увидел дорожку пота на верхней губе и еще одну вдоль носа. Не так уж и жарко было.
Я пошел прочь, потом вернулся и наклонился к нему.
— Меня несложно надуть, но просто чтоб быть уверенным: она высокая блондинка с беззаботным взглядом, так?
— Какой там беззаботный, — сказал он.
Стараясь сохранить бесстрастное лицо, я сказал:
— И строго между нами, вся эта история о разводе — чистая липа. Дело совсем не в этом, верно?
— Да, — тихо сказал он. — И оно мне все меньше нравится. Держите. — Он достал из кармана и бросил мне на ладонь плоский ключ.
— Не надо ждать меня в коридоре, если я запоздаю. У меня их два. Когда вы подъедете?
— Около половины пятого, я думаю. Ты уверен, что хочешь дать мне ключ?
— Да, господи, мы же из одной команды, — сказал он невинно, или настолько невинно, насколько можно выглядеть невинным через темные очки.
На пороге я обернулся. Он спокойно сидел на том же месте с погасшим окурком во рту, с нахальной желто-коричневой ленточкой на шляпе и был тихий, как реклама сигарет на последней странице «Сэтердей ивнинг пост».
Мы были из одной команды. Значит, я его не продам. Вот так вот. Можешь взять ключи от моей квартиры, приходи, чувствуй себя как дома. Надевай мои тапочки, пей мой джин, поднимай ковер, доставай оттуда бумажки по тысяче долларов. Мы же из одной команды.
7
Белфонт-Билдинг — это восемь этажей ничего особенного, втиснутого между сверкающим универмагом и гаражом. В маленьком вестибюле грязно, как в курятнике. В списке жильцов масса свободных ячеек, и только одно имя было мне знакомо. На стене напротив висело объявление: «Сдается место под табачный киоск. Обращаться в комнату 316».
Из двух решетчатых лифтов работал только один, да и тот, видно, был не слишком загружен. В лифте на высоком табурете сидел старик с трясущимся подбородком и водянистыми глазами. Судя по виду, он сидел тут со времен войны за независимость, и там ему, видно, крепко досталось.
Я вошел в лифт, сказал «Восьмой». Старик из последних сил закрыл дверь, врубил свою колымагу, и мы, раскачиваясь, потащились вверх. Старик тяжело дышал, словно тащил лифт на себе.
Я вышел на площадку. За моей спиной старик высунулся из лифта и высморкался в коробку, полную мусора.
Контора Элизии Моргенштерна была в конце коридора у попарной лестницы. Две комнаты, обе двери украшены черной надписью по матовому стеклу: «Элизия Моргенштерн. Нумизматика». И ниже: «Вход».
Я повернул ручку и вошел в маленькую и узкую комнату с двумя окнами. Разболтанный столик для пишущей машинки, витрины с монетами по стенам, под ними отпечатанные на машинке этикетки. Штор на окнах нет, у дальней стены два конторских шкафа; грязно-серый ковер на полу настолько протерт, что дыр в нем не заметишь, пока не споткнешься об одну из них.
Дверь второй комнаты открыта. Оттуда был слышен тихий шумок, который производит человек, когда ничем особенным не занят. Сухой голос Моргенштерна негромко окликнул:
