Дочь палача и Совет двенадцати - Пётч Оливер

– Заткнись, говнюк! – прорычал Луки. – Тут взрослые говорят.

– Пусть хотя бы попробует, – сказал Зеппи, становясь рядом с Паулем. – Ножом он орудует довольно ловко.

Луки закатил глаза, но ничего не сказал. Шорш кивнул Паулю. Тот с проворством белки забрался к нему на плечи, перехватил нож и принялся за дело. Остальные ждали затаив дыхание.

– Так я и думал, – сказал через некоторое время Луки. – Ничего он не может! Такой же хвастун, как и его брат.

– Дай ему немного времени, – возразил Шорш. – Или у тебя есть план получше?

Луки нахмурился и промолчал.

Потом в тишине раздался щелчок, и Пауль издал торжествующий крик.

– Ну, что я говорил? – похвастался он. – Все просто! Ха, я могу открыть любой замок. Я лучший взломщик во всей Баварии!

Пауль налег на решетку, и та со скрипом поднялась.

– Прошу! – Он ухмыльнулся, точно король восседая на плечах Шорша. – Вход всего за крейцер…

– Тсс! – прошипел вдруг Мозер. – Слышите?

Остальные прислушались. Так и есть!

Кто-то выл.

Протяжно и жалобно, словно на последнем кругу ада.

– Господи! – выдохнул Зеппи. – И впрямь воет так, будто помер давным-давно.

Симон как вкопанный стоял перед кронпринцем и пытался подобрать нужные слова. Сердце его бешено колотилось. Должно быть, Вальбурга приготовила ему слишком крепкий кофе.

Макс в третий раз повторил свой вопрос.

– Где Петер? – Он сердито топнул ногой. – Он обещал, что придет! Я отправил за ним курьера. Почему мои приказы не выполняются?

Симон не мог понять, как кронпринц узнал его в маске, да еще так быстро. Но потом он взглянул на свои перепачканные ботинки и понял, как они выделялись среди блестящих, начищенных туфель других гостей. В этих самых ботинках Симон приходил в оперу. Очевидно, кронпринц был весьма наблюдателен. И, должно быть, очень долго разыскивал Петера и его отца.

– Кхм… Петер, к сожалению, не смог прийти, – робко проговорил Симон. – Он… он и сам себе места не находит. Но он приболел. У него жар, и ему нужно полежать в постели.

– Приболел? – Макс Эмануэль смотрел на него с недоверием. – Так почему ты его не вылечишь? Ты ведь врач, разве не так?

– Ну… да. Но ему пока нельзя вставать с постели, – Фронвизер заставил себя улыбнуться. – Завтра он непременно поправится, и ваше высочество сможет с ним увидеться.

Между тем к ним подошли несколько стражников, вероятно отвечавших за безопасность кронпринца. Симон тихо простонал и незаметно махнул Куизлю с Георгом, чтобы те убрались. Чего им сейчас точно не требовалось, так это излишнего внимания. Якоб понял его мгновенно. Они с Георгом отступили и затерялись в толпе гостей. Как раз вовремя. В следующий миг Симон услышал еще один знакомый голос:

– Могу я узнать, что здесь происходит?

При звуке этого резкого голоса стражники сразу расступились и склонили головы. Между ними стояла курфюрстина собственной персоной. На ней была римская тога, а в волосы было вплетено столько цветков, что она напоминала летний луг. Судя по луку и колчану, переброшенным через плечо, Генриетта Аделаида нарядилась Дианой, римской богиней охоты. На позолоченном поводке курфюрстина вела маленького олененка с синим шлейфом. Олененок мирно пожевывал дамастовую ткань.

Симон уже снял маску, так что курфюрстина сразу его узнала.

– А, лекарь из Шонгау! – воскликнула она обрадованно. – Вы все-таки получили приглашение? Макс уже говорил мне, что подружился с вашим сыном. Мне нравится, что он общается с детьми из простых сословий. Это закаляет характер! Рада, что вы смогли посетить наш маленький карнавал. – Она огляделась. – Где же ваш мальчик?

– Кхм… я уже сказал вашему почтенному сыну, – ответил Симон, преклонив колена, – он, к сожалению, приболел. Жар, хоть и не сильный. Ничего серьезного, но ему лучше не подниматься с постели.

– Ах, бедняжка! – Курфюрстина повернулась к сыну и погрозила ему пальцем. – Видишь, что бывает, если зимой одеваться слишком легко. Я же запретила тебе появляться в одной шкуре.

– Но, маман!.. – заныл принц, переходя временами на французский. – C’est injuste! [15] Я и так часами торчу в гардеробной. В шкуре намного удобнее!

– И все же, – проворчала Генриетта Аделаида и неодобрительно покачала головой. – Даже пастушки́ Пана не забывают о приличиях. Накинь хотя бы лисью шубу. Сколько раз я тебе говорила…

Пока курфюрстина отчитывала сына, Симон лихорадочно высматривал Пфунднера и его подельника. Но их нигде не было видно, как и Якоба с Георгом. Вся их затея пошла наперекосяк. У Фронвизера выступил пот на лбу, сердце готово было выскочить из груди, в том числе и из-за кофе. Пора ему убираться отсюда! Но для этого следовало отделаться от курфюрстины.

Между тем вокруг них собралось немало «масок»; придворные шептались между собой. Симон выругался про себя. Придворные подхалимы, как навозные мухи, слетались к семье курфюрста!

В этот момент сзади подошел кто-то еще, и придворные ниже склонили головы. Это был худощавый мужчина, переодетый пастухом, в простых шерстяных штанах, потрепанной льняной рубахе и шляпе с аккуратными заплатками. Даже при таком наряде это простоватое лицо, известное по многочисленным картинам, невозможно было не узнать.

«Курфюрст! – пронеслось в голове у Симона. – Прекрасно, только этого мне и не хватало…»

Он наклонился так низко, что коснулся лбом холодного пола. При этом олененок курфюрстины лизнул ему лицо.

– Ваше высочество… – пробормотал лекарь. – Для меня большая честь…

– Фердинанд, это доктор из Шонгау, про которого я тебе говорила, – заговорила Генриетта Аделаида. – Ты ведь помнишь? Смышленый лекарь, который разыскивает мою собаку.

– Какую собаку? – с удивлением спросил курфюрст.

– Ну, Артура, таксу твоего сына! Сколько раз тебе повторять, что он сбежал… Мадонна! Где ты постоянно витаешь, Фердинанд?

– А, ну конечно, Артура, – Фердинанд Мария смущенно поправил шляпу. – И, как… нашли вы его? – спросил он лекаря.

Олененок продолжал облизывать ему лицо. Симон с трудом отогнал его.

– Я… принимаю все возможные меры, – соврал он, не моргнув и глазом. – Мне уже предлагали нескольких собак, но в итоге выяснялось, что это… самозванцы. Видимо, всем хочется стать собакой кронпринца, ха-ха, – он попытался улыбнуться. – Но я уверен, что в ближайшее дни у меня появятся хорошие новости.

Когда я уберусь из этого города!

Симон и думать забыл про эту собаку. Черт его знает, жива ли она еще… А может, пошла на какое-нибудь седло… Ему не было до этого дела! Правда, тем самым он похоронил всякую надежду пристроить Петера в мюнхенскую школу. При этой мысли ему стало грустно, но сейчас у него были дела поважнее – речь шла о жизни Магдалены.

Фронвизер подумал было воспользоваться случаем и рассказать курфюршеской чете о поисках Магдалены. Но, как он помнил, у ван Уффеле имелись влиятельные друзья при дворе, а Пфунднер и вовсе был городским казначеем. Кто же поверит простому лекарю из Шонгау?

– Жаль-жаль, – с видимым разочарованием проговорила курфюрстина. – А я-то думала, вы до сегодняшнего вечера разыщете Артура… Вы ведь обещали держать меня в курсе дел?

– Ну, добиться аудиенции…

– Петер разыщет Артура, – неожиданно заявил Макс Эмануэль, который стоял, надувшись, рядом с матерью. – Вот увидите.

– Что ты говоришь? – переспросила с удивлением курфюрстина.

Симон тоже в недоумении уставился на кронпринца. Тот явно был уверен в том, что говорил.

– Я знаю, что Петер разыщет Артура, – повторил Макс. – Он уже напал на его след, – добавил он загадочно. – Тем более он пообещал мне. А друг держит свое слово.

Он несколько раз дунул в свирель, после чего протолкался между стражниками и скрылся из виду.

– Да-да, пообещал, – Генриетта Аделаида подмигнула Симону, обмахиваясь веером. – Макс, похоже, доверяет вашему сыну. Я слышала, мальчик довольно смышлен, – она улыбнулась. – Яблоко от яблони недалеко падает, не так ли?