Дочь палача и Совет двенадцати - Пётч Оливер

Палач невольно замедлил шаг.

На расчищенной поляне, уставленной греческими статуями, горели несколько больших костров, и все вокруг было залито сказочным мерцающим светом. В пруду плавали крошечные лодки со свечами, а воткнутые в снег факелы указывали дорогу к замку. Чуть дальше был виден парк, еще не готовый и местами заросший.

Среди костров разгуливали самые диковинные существа, каких Якобу только доводилось видеть. Там были лесные духи в зеленых одеяниях и масках из жесткой коры, фавны с рогами и хвостами, амазонки в сверкающих доспехах. Были даже мавры в черных масках, сарацины с жестяными саблями, цыганки с огненными волосами, римские солдаты и сразу три китайских императора. Отовсюду доносились разговоры и смех, а лакеи с серьезными минами разносили вино в изящных синих бокалах.

Куизль до того оторопел, что в первый миг потерял дар речи.

– Господи, – проговорил он наконец. – Они что, с ума все посходили?

Карнавал в понимании Якоба представлял собой сборище молодых подмастерьев, которые шатались по городу в шутовских нарядах, поглощая при этом изрядное количество пива. В ночи между Рождеством и Новым годом в некоторых деревнях устраивали шествия в дьявольских масках, чтобы прогнать зиму. Но то, что открылось его взору, походило скорее на бредовый сон, в котором дворяне вели себя как одичавшие дети, но, в отличие от них, имели кучу денег.

– Как мы разыщем Магдалену в этом сумасшедшем доме? – спросил Георг. Он, как и отец, в изумлении смотрел на происходящее. – Что, если она тоже в костюме? Она может быть где угодно!

– Надо хотя бы попытаться, – ответил Симон. – Если Вальбурга все правильно поняла, то Магдалена где-то здесь. И чтоб мне провалиться, если я ее не разыщу!

Он поправил маску и, вскинув голову, с видом чванливого придворного направился к замку.

Куизль неуверенно последовал за ним. Вскоре он заметил, что они действительно совершенно не привлекают внимания. Несколько стражников, которые мерзли в саду, лишь окинули их усталыми взглядами. Гости тоже не обращали на них внимания. Куизль вспомнил, как часто он ловил на себе косые взгляды лишь потому, что решал выпить пива в трактире. Здесь же палач был таким же дураком, как и все остальные.

Если поначалу Якоб и робел, то теперь с каждым шагом набирался смелости. Он взял синий бокал с подноса одного из лакеев, миновал двух мавров, беседующих по-французски, кивнул греческому философу, который стучал зубами в своей тоге, и вслед за Симоном и Георгом поднялся по широкой лестнице, ведущей в замок. Там их тоже никто не остановил.

Они поднялись на второй этаж, и у Куизля перехватило дыхание.

Он оказался в самом большом зале из всех, в каких ему доводилось бывать. Потолок нависал на головокружительной высоте, в мраморном полу отражались огни тысячи свечей. В зале толпились не меньше сотни гостей в масках, точно экзотические животные в гигантском зверинце. На сцене сидели друг напротив друга два десятка музыкантов, среди них скрипач, две флейтистки и изящная арфистка. Пожилой господин в парике склонился над деревянным ящиком и стучал по каким-то педалькам.

– Это концертмейстер курфюрстины, – прошептал Симон. – Некий Иоганн Каспар фон Керль. Я уже видел его в опере. Говорят, в Европе никто лучше его не играет на клавесине.

– Ну, если он лучший, то про других я и слышать не желаю, – ответил Куизль. – В Шонгау за такие танцы точно к позорному столбу поставят.

Мелодия действительно была довольно странная. Медленная и тягучая, она походила на траурный марш, а гости при этом исполняли что-то вроде медленного танца. Все эти венецианцы, москвитяне, нимфы, арабы, дриады и лесные духи держались за руки и проделывали какие-то замысловатые повороты.

– Если так танцуют при дворе, то я, пожалуй, поплясал бы в каком-нибудь трактире, – пробормотал Георг. – Что это за балаган!

– Предлагаю вот что, – прошептал Куизль. – Мы с Георгом пройдемся по замку. Если эти пугала и вправду привели шлюх, то их, скорее всего, держат где-нибудь в отдельных покоях. А ты, Симон, пока осмотришься в зале.

– Согласен, – Фронвизер кивнул. – Помните, что Магдалена, возможно, плохо соображает или без сознания. Так что смотрите на всех внимательно!

Лекарь смешался с нарядной толпой, а Якоб с Георгом направились к боковому порталу. Те, кто попадался навстречу, охотно уступали дорогу палачу и Арлекину, при этом Куизль то и дело ловил на себе почтительные взгляды. Музыка, яркие огни и причудливые наряды – все было как во сне, и Якоб все ждал, что кто-нибудь растолкает его и он проснется.

Коридор, украшенный лепниной, вел мимо других залов, поменьше первого. В них тоже горело множество свечей. Всюду на стенах висели зеркала, и Куизль без конца смотрел на собственное отражение, словно весь мир был заполонен палачами. На диванах и шкурах развалились озорливые парочки. В большинстве своем пастухи и пастушки или крестьяне в простых, но слишком чистых нарядах, они хихикали и угощали друг друга конфетами. Куизль внимательно ко всем присматривался. Когда он проходил мимо очередной парочки, придворный, укрытый одной лишь шкурой, ухмыльнулся и подмигнул ему. Рядом с отрешенным видом лежала молодая женщина, изрядно пьяная. Ее почти обнаженное тело было прикрыто одеялами, из-под маски выбивались пышные волосы.

Черные, как у Магдалены.

– Мое почтение, превосходный костюм! – весело воскликнул пастух. – Такого я еще не видел. Кого же вы сегодня отведете на эшафот, господин палач? Курфюрстину? Или дерзкую шлюху, которой придется выйти за вас?

– Тебя, если сейчас же не заткнешься, – ответил Куизль, но так, чтобы другие не услышали.

С этими словами он шагнул к парочке, быстро нагнулся и приподнял маску девушки. Она уставилась на него пьяными глазами. Ярко накрашенная и очень молодая – с Магдаленой у нее не было ничего общего.

– Эй, вы что о себе возомнили! – вскинулся на Якоба придворный. – Это моя подружка! Подыщите себе другую!

– Простите, я думал, это моя, – пробормотал Куизль и поспешно ретировался.

Больше всего ему хотелось как следует вздуть этого хлыща. Но палач понимал, что во время карнавала такое вряд ли кому-то понравится. Весь этот маскарад начал вызывать у него отвращение.

Куизль спешно пересек зал, краем глаза поглядывая на других женщин в масках. Но среди них не было ни одной, которая хоть отдаленно напоминала бы Магдалену. В следующем зале ему также не повезло. Постепенно его начали одолевать сомнения.

Должно быть, Вальбурга ошиблась и искать следовало в другом месте.

Они с Георгом уже двинулись в другой зал, но тут их догнал Симон. Он был заметно возбужден.

– Я видел Пфунднера! – прошептал лекарь. – Тот казначей, у которого работала Магдалена. Он в костюме Панталоне, но я уверен, что это Пфунднер! Нужно выяснить, что у него на уме.

– Думаешь, он стоит за этим? – спросил Георг. – А может, он и вовсе убийца?

– Не исключено, – Симон пожал плечами. – Во всяком случае, он имеет к этому отношение. Помните, что рассказывала Магдалена, когда подслушала его разговор? Они говорили про бал! Эти двое что-то замышляют. Казначей тут не случайно!

Они спешно вернулись в коридор и прошли в один из боковых порталов, откуда открывался вид на главный зал. Симон украдкой показал на мужчину в красном вамсе [14] и красных чулках. Из-под черного плаща выглядывал туго набитый кошелек, длинная борода съехала набок. Казначей стоял чуть в стороне и разговаривал с лысым мужчиной в доспехах римского легионера.

– А этот лысый, возможно, то самый тип, с которым он встречался позавчера, – предположил Симон. – Нужно выяснить, что эти двое…

– А где Петер?

При звуке этого звонкого мальчишеского голоса Фронвизер заметно вздрогнул. Куизль обернулся. Перед ними стоял мальчишка лет десяти. Вместо камзола и брюк на нем была только шкура, в руках он держал свирель, очевидно олицетворяя собой какого-нибудь пастушка из греческой мифологии.