Далия Трускиновская - Кот и крысы
– Извольте - опьяс… Дым как хмель, вреда меньше, радости больше.
– Вижу, - с неодобрением глядя на полуодетые и пребывающие в блаженстве тела, буркнул Архаров. - Ну, эти никуда не денутся. Они, поди, и у тебя, черная душа, в подвале не скоро проспятся. Пошли, а то нанюхаемся дряни.
Когда Клаварош закрыл дверь и стук шагов сделался неуловимым, одно из обкурившихся тел подняло голову.
Это был князь Горелов-копыто, в одном камзоле, с головой, обмотанной полотенцем.
Он приподнялся на локте, долго прислушивался, наконец вскочил на ноги.
– Мишель, за мной, наверх, - приказал он. - Оттуда через камин - только они нас и видели…
– Тебя признали, - сказал Мишель.
Это и впрямь был молодой граф Ховрин.
– Но тебя не признали.
Князь чуть приоткрыл дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, выскочил из опиумокурильни. Мишель, тоже в одном камзоле, последовал за ним.
Архаров, Шварц, Клаварош и де Ларжильер в это время смотрели, как умело Тимофей вскрывает главную дверцу изящного белого бюро-кабинета, расписанного сценами из китайской жизни.
– Этим занимался господин де Перрен, я лишь принимал гостей, я заботился об их удобствах, - повторял де Ларжильер, и так убедительно, что Архаров его и без Клавароша понял.
– Ага, блядей под них подкладывал, - отвечал он французу. - Ну, что, Тимоша?
– Есть, ваша милость.
– Прав ты был, - обратился Архаров к Шварцу, - когда додумался взять мортусов в полицию. Кто бы еще так ловко дверцы отворил? И ведь ни царапинки не оставил!
Тимофей стал выкладывать на стол связки бумаг и разнообразные ларцы из бюро-кабинета.
– Приступим? - сам себя спросил Архаров и открыл первый ларец. Сокровищ в нем не было, а лежали бумажки.
– Тимофей, посмотри в ящиках, - велел Шварц.
Тот кивнул - их было двенадцать, каждый заперт особо, возни бы хватило надолго.
– Мать честная, Богородица лесная, - пробормотал Архаров, добыв из первого же ларца неровную стопочку бумаг и на манер пасьянса раскладывая их по столу. - Карл Иванович! Ты глянь - они же пол-Москвы в карты выиграли! Ты только глянь - какие фамилии…
Шварц склонился над векселями.
– Занятно было бы все это предъявить ко взысканию, - заметил он.
– Так ни один же суд не возьмет.
– У шулеров не возьмет. А коли бы эти векселя скупило третье лицо да перепродало, то весьма трудно было бы доказать, что деньги незаконным образом проиграны в карты. Года два-три спустя - тем более…
– Черная ты у нас душа, - беззлобно заметил Архаров, перебирая векселя и дивясь проигранным суммам. - Все бы тебе козни строить… А по мне - весь этот позор надо кинуть в камин и поворошить кочергой, чтобы ни клочка не осталось.
– Так хорошо рассуждать лицу благородного звания из соображений охраны дворянской чести, - возразил Шварц, как всегда, заунывно-рассудительный. - А по мне, кое-что следовало бы приберечь.
– На кой черт? Ты, Карл Иванович, и впрямь решил на этих векселях нажиться, что ли? - сильно удивился Архаров и сделал строгое лицо. Всем видом он старался показать: векселям место в горящем камине!
– Можно и так выразиться, коли угодно, - отвечал невозмутимый Шварц. - А можно иначе. Ваша милость в Москве не первый год обер-полицмейстером, пора делать то, что ранее было невозможно.
– Ты о чем?
– Вы, государь Николай Петрович, теперь осмотрелись, обжились, обнаружили многие трудности своего дела. Коли бы я год назад дал Вам сегодняшний совет, то вы, пожалуй, и слушать бы не пожелали. Теперь же вы меня выслушать готовы.
– Говори, Карл Иванович.
– Нам осведомители нужны. Архаровцев не так уж много и всюду сунуть нос они не в состоянии. К тому же, все их знакомцы низкого и подлого звания. А нам нужны люди из хорошего общества, которые при необходимости поделятся сведениями, так сказать, семейного характера. За вознаграждение, - Шварц приподнял за уголок один из векселей. - Извольте прочитать, сию глупейшую бумагу подписал господин Вельяминов. По-вашему, ей место в горящем камине. А по-моему, нет. Коли ее показать богатой тетушке господина Вельяминова, вдове князя Хворостинина, эта сударыня сгоряча может сделать господину Вельяминову некоторую неприятность.
– Наследства лишить за дурость.
Шварц важно кивнул.
– Понял, - отвечал на кивок Архаров. - Хочешь сделать из недоросля архаровца.
– Нет, сударь, архаровец из него не получится, кишка тонка, - неожиданно простонародно выразился Шварц. - А, бывая в свете, может он иногда узнавать, что нам потребно. Коли не захочет это делать в вознаграждение за спасение от мазуриков, надобно припугнуть векселем. На мой взгляд, невелика наука. Кабы у нас сим летом в высшем свете имелись осведомители, мы бы сей вертеп разврата взяли куда раньше и с меньшими хлопотами.
Аххаров подумал и сгреб бумаги обратно в ларец.
– Забирай, держи у себя в подвале, - велел он Шварцу. - Глаза б мои на всю эту дрянь не глядели.
– Благодарствую, - чинно молвил Шварц, принимая ларец в обе руки. - Весьма разумное решение.
– Ваша милость, уж не эта ли табакерка у нас пропавшей вместе с госпожой Пуховой числится? - спросил Тимофей. - Алмаз больно хорош.
– Статочно, она, - полюбовавшись вещицей, сказал Архаров. -Ишь, сколько тут побрякушек! Клаварош, Тимофей, сыщите-ка ну хоть наволочку, покидайте в нее все это добро - и ко мне в карету.
* * *
Продовольствие, которое было оставлено возле постели Вареньки, и сухари в Федькиных карманах кончились. Оба огарка приказали долго жить. В подвале сделалось душно, да и воняло.
Федька в полной темноте, встав на сложенное в несколько раз Варенькино одеяло, замотанное, чтобы не расползалось, в его мундир, наощупь пробивался сквозь потолок. Он уже вкопался довольно высоко, он уже выломал какие-то доски, повисая на них всем телом, и был уверен - осталось всего несколько вершков, вон уже пальцы путаются в корнях.
– Врешь, со мной не справишься, - шептал он. - Врешь, не возьмешь… Чума не взяла - и ты не возьмешь…
Причем и сам ведь не ведал, к кому обращается.
– Я долго не проживу, - сказала Варенька. - Но коли Бог судил уцелеть - я вас, сударь, вовеки не забуду. Я себя знаю - я коли кому благодарна, то ему во всех злополучиях верна…
– Помолчите Христа ради, - отвечал на это Федька. - Наглотаетесь земли, вам нельзя…
– А вам?
– Мне после чумы все можно…
Федька замолчал, принюхиваясь.
Точно! Сверху потянуло свежим воздухом.
– Ну, сударыня, молитесь - я, кажись, и впрямь на волю пробился, - внезапно охрипнув, сказал он. - Только как бы мне еще повыше вскарабкаться? Что у нас еще есть? Вот черт, руки прямо отваливаются…
– Меня на тюфяке вниз снесли, - догадалась Варенька. - Можно его тоже свернуть.
– Так вы ж на голой земле окажетесь.
– Это ненадолго! Вы, сударь, дыру расширите и тюфяк мне тут же вернете.
Федька услышал, как Варенька возится, кашляя, где-то у его ног. Вдруг он ощутил на своем колене слабые, легкие, почти невесомые пальцы.
– Это я, - смущенно сказала Варенька, словно бы в подвале был еще кто-то, способный хвататься за колени. - Держитесь за стенку, я вам под ногу тюфяк подложу, потом под вторую… Ах!…
В подвале более не было кромешной тьмы - из щели, которую столь успешно завалил землей Федька, просачивался свет.
Кто-то был в той части подземного хода, которая вела к шулерскому притону.
– Они… - прошептала Варенька.
– Тихо, - приказал, соскакивая с возвышения, Федька. И, что было уж вовсе нелепо, выставил перед собой палаш.
В коридоре прозвучала матерная ругань. Тот, кто шел к выходу, обнаружил, что пути дальше нет.
– Ага, застряли, - весело отметил Федька. Сейчас он был безмерно рад тому, что перекрыл для шулеров путь к бегству, и даже то, что сам чуть навеки не остался в подвале, как-то сразу забылось.
Но того, что было дальше, Федька, очевидно, не мог предусмотреть.
Из верхней части щели, там, где оставалась дырка - не всякой крысе проскользнуть, раздался выстрел.
Варенька вскрикнула.
Пуля взрыла землю там, где несколько минут назад лежал ее тюфячок.
– Ранил, что ли? - спросил незримый мужчина.
– Сейчас прикончу, к такой-то матери. Хоть одну дуру молчать заставим.
Федька схватил Вареньку в охапку и, толкнув в самый безопасный угол, прикрыл собой.
Второй выстрел оказался столь же бесполезен, но проверить это убийцы не могли. Переругиваясь и в чем-то неясном друг друга виня, они поспешили прочь. Но, видать, недалеко ушли - в подземном ходу раздались крики, началась какая-то суматоха.
– О Господи! Да это ж наши притон штурмуют! - догадался Федька. - Ну, теперь-то мы уж точно спасены!
И он заорал во всю глотку:
– Архаровцы! Сюда, ко мне! Сюда, архаровцы!
Этот призыв он повторил еще несколько раз - пока с ужасом не понял, что кричать ему больше нечем. От восторга и азарта Федька сорвал голос.
– Кто там глотку дерет? - донеслось издалека.
– Сударыня, - прошипел Федька. - Крикните ему, Бога ради, это Демка! Крикните - тут Савин в подвале…
