Далия Трускиновская - Подметный манифест
Обзор книги Далия Трускиновская - Подметный манифест
Далия Трускиновская
Подметный манифест
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
- Архаровцы сбесились! - пронеслось по Мясницкой.
Ко всяким чудесам привыкло здешнее население, и суета вокруг Рязанского подворья на Лубянской площади стала делом привычным. Но такого еще не видывали.
Бежали двое в расстегнутых мундирах, причем один был за старшего, а другой, страхолюдный, тащил нечто округлое и рогожей окрученное. Бежали, переругиваясь, причем старший, понятное дело, торопил, а подчиненный жалился на жар и грозился свой ценный груз уронить. Так и вышло, Однако подчиненный, споткнувшись, уже в полете умудрился отбросить ношу подальше. Тут и оказалось, что архаровцы тащили к себе на подворье немалый котелок с крутым кипятком.
Котелок с грохотом покатился, пугая баб, кипяток расплескался, визгу было - в Кремле, поди, услышали.
Упавший вскочил, подобрал рогожу, догнал котелок, сквозь нее ухватился за края и понесся назад, а старший - за ним, поражая слух москвичей разнообразными посылами. Оба вбежали в известный трактир «Татьянка». Там их встретили весьма громогласно. Несколько минут спустя по Мясницкой пробежал к трактиру всем известный парнишка, служивший в полиции на посылках, по прозванию Максимка-попович, и тоже сгинул в недрах «Татьянки». Не успела окрестная публика, приказчики при дверях хозяйских лавок и уличные торговцы с торговками, обменяться мнениями относительно этой беготни, как выскочил старший из полицейских служителей.
Его многие знали в лицо и в глаза называли ласково - Федя, а то и почтительно - Федор Игнатьич. За глаза же - Федька-мортус или даже Федька-негодяй (ни для кого на Москве не было секретом, откуда взялись архаровцы; коли не все, так немалая их часть; а в слово «негодяй» большого зла не вкладывали - ну, прозвали так мортусов в чуму, и прозвали, что ж теперь делать!).
Федька завертелся, высматривая нечто нужное, и с криком «Стой, тетка, стой!» кинулся хватать просто одетую бабу, в крашенинном сарафане, но в кокошнике, выложенном бусами, от дома к дому тащившую за собой тележку, на коей стоял бочонок с коровьим маслом.
Внимание полиции мало кому из уличных торговок лестно, и баба попыталась удрать. Федька догнал ее и потребовал ссудить для государственных нужд тележку. Баба поняла, что ее грабят, и подняла крик. Тут-то и полетело по Мясницкой заполошное:
- Архаровцы сбесились!
Сам Архаров, не ведая о переполохе, сидел в это время в своем кабинете в палатах Рязанского подворья, а перед ним торчали трое. Двух из них, заломив им руки за спины, держали полицейские, третий в таких любезностях не нуждался, да и хватать его было опасно для мундира - как раз перемажешься о большой, когда-то белый холстяной, теперь серый от стирки и испещренный кровавыми пятнами фартук. Тут же сидел в углу канцелярист - ветеран, служивший со времен чуть ли не государя Петра Алексеевича, которого молодежь называла - старик Дементьев, и никак иначе, ласкательно же - старинушка, почтительно - старичина, а коли сотворит в бумагах смешную описку - потчевали неведомо откуда занесенным словечком «старбеня». Словцо байковского наречия «гиряк» почему-то в полицейской конторе не прижилось и к Дементьеву не применялось.
Возле архаровского стола стоял Тимофей Арсеньев. А на столе возле сдвинутых в сторону бумаг лежал кошель из вытертого бархата с остатками золотого шитья.
- Где же эти дармоеды запропали? - недовольно спросил Архаров Тимофея, спросил вполголоса, чтобы посторонние не расслышали. - Им уж давно быть пора.
- Я Максимку спосылал, - отвечал спокойный и рассудительный, как всегда, Тимофей.
- Далеко ли отсюда до «Татьянки»!
- Близко, - согласился Тимофей. - Да только воде не прикажешь - раньше срока не закипит.
Архаров недовольно фыркнул.
- Ваше сиятельство! - взвыл один из схваченных. - Да нет же ни в чем нашей вины! Деньги те мне дал тесть, и с кошелем вместе, просил по дороге зятю отнести! Мало ли что кому привидится!
- Ловко, - одобрил Архаров. - И знать, сколько в том кошеле денег, тебе неоткуда. Сразу видать подьячего!
О том, что в кабинет притащили именно площадного подьячего, из тех, что за гроши пишут прошения и «явочные», он знал с первого же взгляда: коротковатый обшмыганный кафтанишко, пальцы в чернилах, за ухом перо. Сидит такой бес при дверях присутственного места, мало чем краше побирушки, а копнешь - и в Замоскворечье у него домишко прикуплен, и в Ростокине землю огородникам в наем отдает, и, сказывали, хочет войти в долю к купцу Милютину, чья шелковая мануфактура всей Москве известна.
Тут за дверьми раздались возмущенные голоса. Тимофей тут же бросился отворять.
Явился Федька Савин, взъерошенный, потный, за ним Степан Канзафаров нес котелок с кипятком, гораздо меньше того, который опрокинулся. Следом сунулась было баба в сбившемся набок кокошнике, но кто-то перехватил ее, и Тимофей тут же захлопнул дверь.
- Ваша милость, стул надобен! - воззвал Федька.
- Ну? - спросил Архаров. - Мне за ним бежать?
Степан опустил котелок наземь, снял крышку и встал рядом на корточках, придерживая за край, чтобы посудина не опрокинулась. От котелка шел густой пар.
- Сойдет, - сказал Архаров. - Итак. Ты, Иван Семенов, при торговле держал зачем-то кошель с выручкой на видном месте.
- Так ваше ж сиятельство! - возопил Семенов - мужчина росту низкого, крепкий и румяный, с обстриженными в кружок смоляными волосами, даже при всем переполохе, связанном с воровством, сохранившими достойный вид - зачесанные на лоб гладкие короткие прядки. - Торговля у нас живая, кто же станет тухлое мясо брать? Как приносят молодцы с ледника, так тут же народ и разбирает, из рук рвут! Некогда деньги прятать!
- Стало быть, вы с приказчиком вели торговлю, а этот вот… - Архаров заглянул в бумагу. - Сказавшийся Фаддеем Крючковым, так?
- Так, ваше сиятельство! - подтвердил второй задержанный. - Крючковы мы, из мещан, пришел баранины во щи взять - хватают, бьют, на Лубянку волокут!
- Тихо! - весомо приказал Тимофей и показал кулак. - Недосуг ваши визги слушать.
- Давай экстракт, - велел Архаров.
- Экстракт таков: мясник Семенов утверждает, что пока Крючков ему голову морочил да мясо перебирал, подьячий Овчинников стянул кошель с выручкой и кинулся наутек. Семенов закричал, молодцы кинулись вдогон, успели схватить, а приказчик поймал Крючкова. И тут же всей ордой - на Лубянку.
- Ты, Семенов, говоришь, что кошель - твой, а ты, Овчинников, что - твоего тестя, - подытожил Архаров. - Ну, Господи благослови, сейчас правда и выплывет.
Он встал, развязал кошель, сделал два шага - и высыпал серебро с медью в котелок.
- Степан, помешай палкой, поставь на холод, - велел он Канзафарову. - Коли это твои, Овчинников, деньги, ничего с водой не сделается. А ты, Семенов, когда торговлю вел, засаленными пальцами за монеты хватался. Стало быть, коли деньги твои - то непременно жир наверх всплывет.
Крючков громко ахнул, подьячий разинул рот, а мясник грохнулся на колени.
- Батюшка ты наш! - воскликнул он. - Как же я сам-то не додумался! Век за тебя Бога молить буду!
- Моли, да впредь не будь вороной, - сказал ему Архаров. - Не уходи, пока вода не остынет. Федя, присмотри, чтобы все было честь по чести, а я к его сиятельству.
Выйдя из кабинета, он обнаружил у самых дверей торговку маслом, смиренно стоящую на коленях.
- Тебе чего, баба? - спросил он.
- Тележку, батюшка, твои архаровцы отняли, тележку!
Архаров медленно оглядел стоящих в коридоре подчиненных.
- Какая такая тележка?
- Это, ваша милость, Федор Игнатьич взял, чтобы котел с кипятком везти, - объяснил Максимка-попович.
- Ну так верните.
- Она в «Татьянке» осталась.
- Это как?
- Думали большой котел везти, потом решили, долго ждать, пока закипит, взяли маленький. Чтобы вашу милость ожиданием не утруждать, - сказал ловкий Максимка.
Архаров вздохнул, махнул рукой и пошел прочь. Баба вскочила, побежала следом, едва не кинулась в двери разом с обер-полицмейстером, кто-то успел удержать.
В карете его ждал секретарь Саша Коробов. Когда дверца распахнулась, он с неохотой закрыл толстую книжищу - явно какую-то невразумительную математику.
- К его сиятельству! - сказал кучеру Сеньке Архаров.
Тот знал - барин имел в виду московского градоначальника князя Волконского. И, дождавшись, пока Архаров заберется в экипаж, подстегнул лошадей - подстегнул уважительно, просто давая им понять - трогайтесь, милые, спешить некуда, все равно по московским улицам больно не разгонишься.
- Книгу купил? - спросил Архаров секретаря.
- Купил, только не знаю, Николай Петрович, угодил ли, - Саша достал из кожаного кармана на стенке экипажа французский томик.
- И что же это? Новинка?
- Сказывали, многие берут. Это «Влюбленный дьявол» господина Казота.
- Тьфу, не к ночи будь помянут! - вокликнул Архаров и перекрестился. - И это ты мне вздумал читать на сон грядущий?
