Энн Перри - Опасная скорбь
– Гарри Хэслетт… Отличный офицер, один из самых славных людей, каких я только знал. Прекрасный командир. Храбрый, справедливый; солдаты его обожали. Любил пошутить, бывал в серьезных передрягах, но никогда не рисковал попусту. – Майор печально улыбнулся. – Думаю, жизнью он дорожил даже больше других, так как очень любил свою жену. Он предпочел бы выбрать иную, не военную карьеру, а офицером стал, чтобы обеспечить свою семью и задобрить тестя, сэра Бэзила Мюидора. Тот купил ему офицерский патент и вообще пристально следил за его карьерой. Какая ирония судьбы!
– Ирония? – быстро переспросила Эстер.
Лицо Толлиса исказилось, точно от боли, голос зазвучал тише, но слова были ясны.
– Сэр Бэзил способствовал его продвижению по службе. Получив очередной чин, Гарри был переведен из своего полка в Легкую бригаду лорда Кардигана. Вы же помните их атаку под Балаклавой!..[9] Останься Хэслетт в лейтенантах, он, возможно, был бы жив и по сей день.
– Что же произошло? – У Эстер возникло страшное подозрение, настолько чудовищное, что она боялась осознать его. Но и не думать об этом она теперь уже не могла. – Вы знаете, кого именно сэр Бэзил просил оказать протекцию своему зятю? Поймите, это вопрос чести, – настаивала она. – Возможно, что как раз в этом таится правда о смерти Октавии Хэслетт. Пожалуйста, майор Толлис, расскажите мне о карьере капитана Хэслетта!
Минуту майор колебался. Но он чувствовал себя в долгу перед Эстер, кроме того, они были старыми друзьями. Вдобавок он любил Гарри Хэслетта и скорбел о его смерти.
– Сэр Бэзил – человек сильный и влиятельный; вы, возможно, даже не представляете, насколько. Он куда богаче, чем вы думаете, ему многим обязаны очень высокие лица… – Майор не договорил, да в этом и не было нужды. – Для него не составляет труда устроить перевод офицера из одного полка в другой, чтобы обеспечить ему быстрое продвижение по службе. Стоит только захотеть! Ему достаточно послать письмо… незначительную сумму на новый офицерский патент…
– Но откуда сэр Бэзил знал, к кому ему обратиться в этом новом полку? – продолжала настаивать Эстер, и подозрение ее постепенно превращалось в уверенность.
– О… Они хорошие друзья с лордом Кардиганом. А уж тот-то наверняка знал о возможных вакансиях.
– И о том, что это за полк, – добавила она.
– Конечно. – Майор был несколько озадачен.
– И о том, что этому полку предстоит?
– Лорд Кардиган? Наверняка знал. Сэр Бэзил – вряд ли…
– Вы хотите сказать, сэру Мюидору было ничего не известно о ходе кампании и о том, кто каким полком командует? – Эстер даже не скрывала своего недоверия.
– Ну… – Он нахмурился, тоже что-то начиная подозревать. – Конечно, я не вникал в отношения между сэром Бэзилом и лордом Кардиганом. Письма в Крым и из Крыма шли очень долго; самый быстрый пакетбот доставлял их не меньше чем за десять-четырнадцать дней. За это время многое могло измениться. Битвы могли быть и выиграны, и проиграны, да и расположение войск не оставалось неизменным.
– Но полки-то оставались прежними, майор, – напомнила Эстер. – Опытный командир знает, какие части он первыми пошлет в атаку. И чем отчаянней атака, тем более надежную часть бросают вперед. И ведет ее капитан, чья храбрость, честь и лояльность не вызывают сомнений. Кроме того, для этого обычно выбирают капитана уже обстрелянного, но не испытавшего еще горечи поражения и не утратившего боевого духа.
Майор смотрел на нее, не в силах произнести ни слова.
– То есть капитан Гарри Хэслетт идеально подходил для этой задачи, не так ли?
– Да, – еле слышно выговорил он.
– А сэр Бэзил заботился о том, чтобы Гарри был с повышением переведен в Легкую бригаду лорда Кардигана? Как вы полагаете, сохранилась какая-либо переписка по этому вопросу?
– Зачем это вам, мисс Лэттерли? Что вы хотите узнать?
Лгать было бы унизительно. Кроме того, Эстер утратила бы в этом случае расположение майора.
– Правду о смерти Октавии Хэслетт, – ответила она.
Он тяжело вздохнул.
– Разве ее зарезал не кто-то из слуг? Я читал в газетах об этой истории. Его ведь повесили, не так ли?
– Да, – подтвердила Эстер, вновь чувствуя тяжелый груз поражения. – Но в день своей смерти Октавия узнала нечто такое, что потрясло ее до глубины души. Она сказала своему дяде, что открыла ужасную правду, что ей недостает лишь одной подробности, чтобы удостовериться в этом окончательно. Я начинаю подозревать здесь некую связь с обстоятельствами гибели ее мужа. Она думала об этом весь последний день своей жизни. Мы полагали, что этот секрет касался ныне здравствующих членов семьи, – но, вероятно, ошибались. Майор Толлис, можно узнать, не сюда ли она приходила в тот день?
Вид у майора был теперь очень встревоженный.
– Когда это случилось?
Эстер назвала дату.
Он дернул шнурок звонка; появился молоденький офицер и вытянулся по стойке «смирно».
– Пейтон, передайте мои приветствия и наилучшие пожелания полковнику Сиджвику и спросите, не являлась ли к нему на прием в конце ноября прошлого года вдова капитана Гарри Хэслетта. Это очень важно, вопрос касается чести и жизни. Передайте, что я был бы ему весьма обязан, если он выяснит это как можно скорее. Ответа ждет леди, одна из соратниц мисс Найтингейл.
– Есть, сэр! – Офицер отдал честь, четко повернулся и вышел.
Майор Толлис извинился перед Эстер и попросил ее подождать в приемной, поскольку он должен успеть разобраться с еще одним неотложным делом. Эстер прекрасно его поняла и заверила, что именно так и собиралась поступить. Пока лейтенант вернется, она успеет написать в приемной пару писем.
Но лейтенант вернулся на удивление быстро – не прошло и пятнадцати-двадцати минут. Как только он снова вышел из кабинета, майор Толлис пригласил Эстер войти. Он заметно побледнел, в глазах застыли тревога и сочувствие.
– Вы были совершенно правы, – проговорил он. – Октавия Хэслетт была здесь в день своей смерти и беседовала с полковником Сиджвиком. Она получила те же самые сведения, что интересовали сегодня вас. Судя по ее словам и поведению, она пришла тогда к тому же выводу. Я весьма огорчен и чувствую себя виноватым… хотя в чем моя вина – и сам не знаю. Боюсь, предотвратить что-либо было просто невозможно. В самом деле, мисс Лэттерли, я весьма сожалею.
– Спасибо… Спасибо вам, майор Толлис. – Эстер заставила себя улыбнуться; голова у нее шла кругом. – Я очень вам благодарна.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он.
– Не знаю. Не представляю даже, что тут вообще можно сделать. Посоветуюсь с офицером полиции, который вел расследование. Думаю, это будет самым мудрым решением.
– Прошу вас, мисс Лэттерли… Пожалуйста, будьте осмотрительны. Я…
– Знаю, – быстро заверила Эстер. – Я умею хранить секреты. Вашего имени я не упомяну, обещаю вам. А теперь я должна идти. Еще раз огромное вам спасибо.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и вышла. Почти бегом миновала длинный коридор и, три раза свернув не туда, все-таки добралась до выхода из здания.
К Монку Эстер явилась в самое неудачное время и вынуждена была ждать чуть ли не до темноты, когда он вернется домой. Завидев ее, он вздрогнул.
– Эстер! Что случилось? Вы ужасно выглядите!
– Спасибо! – язвительно отозвалась она, но раздражение было не более чем мгновенным. Ее переполняли сейчас иные чувства. – Я только что была в военном министерстве. Точнее – днем. Я прождала вас здесь целую вечность!
– Военное министерство? – Он снял шляпу и мокрый плащ, с которого на пол сбегала вода. – Судя по вашему лицу, я вынужден заключить, что вы обнаружили нечто интересное.
Еле успевая набирать в грудь воздух, Эстер выложила ему все, что узнала от Септимуса, а чуть позже – от майора Толлиса.
– Если Октавия была там за несколько часов до смерти, – взволнованно говорила она, – если она интересовалась там тем же самым, чем и я, то, стало быть, домой она вернулась с убеждением, что сэр Бэзил умышленно добивался, чтобы ее мужа повысили в чине и перевели из заурядного полка в Легкую бригаду лорда Кардигана. А там капитана Хэслетта наверняка послали бы первым в атаку, в которой он просто не мог уцелеть. – Перед глазами Эстер снова возникла страшная картина той атаки, и она была не в силах отогнать видение. – Репутация лорда Кардигана хорошо известна. Он не колеблясь посылал людей на смерть сотнями. Но даже те, кто уцелел в бою, будучи всего лишь ранены, тоже имели мало шансов выжить. Их грудами сваливали на телеги и везли к нам в госпиталь. А гангрена, тиф и холера добивали их там безжалостнее всякого врага.
Монк не перебивал.
– Получив этот чин, – продолжала Эстер, – он вряд ли стяжал бы славу, которой, кстати, и не добивался. Зато умереть – быстро или медленно – у него там имелись все шансы… Если Октавия все это выяснила, то неудивительно, что она вернулась домой потрясенная и ни с кем словом не перемолвилась за ужином. Возможно, раньше она думала, что ее несчастье – это просто перст судьбы. Богу было угодно, чтобы она потеряла мужа на войне и осталась вдовой, заключенной в доме отца. – Эстер содрогнулась. – Теперь уже навсегда.
