Александр Холин - Империя полураспада
– Упрашивать никто не будет, – пояснил мальчик. – Сам решил, сам получил, сам жалеешь или же сам радуешься. Старец Смарагд учит, что всегда надобно следовать за мечтой своей и тогда вся жизнь твоя превратится в путь к Богу. И тогда повсюду сможешь творить чудеса, исцелять страждущих и воевать противу злобствующих.
Со словами мальчика горница терема наполнилась удивительным цветным воздухом. Казалось, сама радуга поселилась здесь или просто залетела порадовать своим присутствием редкостного гостя. Ощущение великого счастья было настолько сильно, что Знатнов даже немного испугался, потому как во внешнем мире подобное, казалось, просто невозможным.
Терёшечка известил ту истину, от которой не откажешься по своей воле. Но всякая истина – опасное знание, поскольку если все насельники планеты пойдут за своей мечтой, то для них необходима отдельная дорога, а дорога всегда состоит из жертв. Значит, если по-настоящему хочешь, чтобы потомки шли и развивались в Божьем потоке, принеси себя в жертву сейчас ради своей мечты, ради исполнения будущего, отказавшись от чего-то сейчас. А на это способен не каждый.
Над мечтателями всегда издевались, глумились, потешались и казнили на кострах инквизиции. Великое множество палачей во все века и во всех странах называли себя «истинными христианами, слугами божьими», по сути, не верующими в Бога, поскольку Всевышний заповедовал детям своим: НЕ УБИЙ, НЕ УКРАДИ, НЕ ЗЛОБСТВУЙ.
Но даже эти самые простейшие из заповедей никогда не соблюдались «истинными» и не соблюдены по сю пору. Человек же, прежде всего в своих грехах обвиняет Бога, случай, дьявола или, на худой конец, подвернувшегося под руку ближнего, но не себя-любимого. Как объяснить неверующим, а тем более нелюдям, что все насельники планеты должны достигнуть той критической массы, после которой люди перешагнут совсем на другой путь развития? Только после преодоления критической массы люди получат власть над той энергией, которая не приемлет злобы, насилия, лжи и тоталитарного поработительства?
Вот тут на земле необходимы те, кто готов принести себя в жертву и уже приносит? Пусть не сразу будет достигнута эта дорога, пусть только наши дети или же внуки смогут вернуть потерянный рай, но ведь смогут! В этой жизни каждый должен, просто обязан сказать себе: «Если не я, то кто?».
Когда смысл существования старообрядческого царства достиг нужных границ сознания, Александр Викторович понял, что недаром попал в число избранных и недаром не сломался при встречах с чужими.
– Хорошо, – твёрдо сказал Знатнов. – Я готов к мистерии посвящения, только сначала надо исповедоваться перед старцем. Ежели не выживу, то неслед являться перед Престолом без покаяния.
Глава 16
За окнами вагона мелькали полустанки, перелески, пахотные земли и луга, изредка разделяемые неприглядными речушками. Все эти старорусские земли не радовали глаз. Наоборот, вызывали в душе какую-то бесприютную тоску, подгоняемую перестуком вагонных колёс. Казалось, ветер гудит над полями, пробуя свой, заунывный, надрывающий сердце голос, опустошая душу, умерщвляя все чувства, даже самые сильные человеческие – любовь и ненависть.
Ветер, ветер… а что он знает о человеческой ненависти и о любви? Может, глядя на людей с высоты своего не птичьего полёта, он не раз задавал себе вопрос: есть ли что у человеков необычного, отличимого от тривиальных обыденных неурядиц и повседневной суеты?
Но ветер, к сожалению, никогда не узнает о любви и ненависти. Именно из этих двух ипостасей и состоит человек. Любовь помогает ему жить, творить, совершать удивительные неординарные поступки, наполнять окружающий мир радостью, свободой, чистотой полёта. А ненависть… Она придаёт человеку силы выжить, отыскать в этом проклятом мире затерявшихся в толпе нелюдей, отморозков, подлецов. Кто-то может возразить, что если бы не было на свете выродков, то человеческая цивилизация не смогла б развиваться, поскольку даже земле необходимо лето и зима, день и ночь, правда и неправда, а, значит, добро и зло неотделимы дуг от друга, как братья-близнецы.
Действительно, антагонистические вещи существуют, но вовсе не для того, чтобы человек научился выживанию и уничтожению себе подобных. Просто, когда есть перед глазами пример подлых поступков, сразу учишься не прощать уродам и стараться оградить других от посягательств дьявола на человеческие души.
Только можно ли избавиться от ненависти и душегубства в этом мире?
На вагонном столике дребезжал чайной ложечкой пустой стакан в подстаканнике, скучая по выпитому чаю, пытаясь попасть в такт перестука колёс на стыках рельс. Под этот монотонный, действующий на нервы дуэт, невозможно не только сосредоточиться и о чём-либо серьёзно подумать, но даже просто задремать.
Однако мужчина, ехавший в пустом купе, не обращал на ложечкин дребезг никакого внимания, пребывая в некой прострации. И ни воинский китель на его плечах, ни капитанские звёзды не давали ему права позаботиться о новом наполнении стакана вагонным чаем или же вернуть использованную посуду проводнице. А та уже ни за что не оставит ложечку в стакане, распевающую свои вагонные арии.
Рожнову действительно было сейчас на всё наплевать, потому что пепел потери не оставлял его ни на секунду. Кто знает, что было бы с ним вообще, если б не доктор Яншин, сумевший внушить капитану, что смысл жизни ещё не совсем потерян и даже есть люди, которым он нужен, которые ждут помощи и никто не сможет сделать за него ту, оставшуюся невыполненной, работу. Ведь если каждый человек будет замыкаться только на своих любимых или нелюбимых делах, жизнь замрёт, зачерствеет до безобразия.
Каждый, замкнувшийся в собственном горе, превратится тут же в одинокий ко всему безразличный осколок немытого стекла, который, в конечном счете, также бессмысленно и безразлично порежет своей осколочьей гранью кому-нибудь вены, или же его кто-нибудь раздавит каблуком.
Если такое случится, пропадёт смысл жизни. Всё в этом мире начинается с самого малого, которое вначале совсем не замечается. И закончится в зависимости от того, как самые малые, самые крохотные песчинки Вселенной будут вести себя на том временном отрезке жизни, отпущенной Всевышним.
Дмитрий Викторович, обнаружив Родиона там же, в ординаторской, безучастно разглядывающим потолок, сначала не придал большого значения вялости своего гостя. Скорее всего, посчитав это естественной реакцией на ту массу переживаний, через которые капитану пожарников пришлось поневоле перешагнуть в последнее время.
Только Рожнов на речи доктора вообще никак не реагировал. А после того, как не отреагировал на сообщение о неудавшейся операции и даже не слушал, или не слышал о том, что сердце Ксении всё-таки оказалось не железным, Яншин не на шутку встревожился. Он был не просто доктором, а к тому же реалистом, и понял, что вместо одного только что обретённого покойника, сразу может появиться другой. Человеческое сердце способно перенести многое, но бывает очень незащищённым при психотронных атаках собственной нервной системы.
Очень мало в таких случаях людей остаётся жить. Большинство теряет возможность простого сопротивления смерти, перестаёт что-либо делать, соображать и легко расстаётся с жизнью. А оставшиеся в живых, но подвергшиеся капризным атакам нервной системы, тоже не представляют собой ничего хорошего, потому как теряют способность мыслить, думать, разговаривать и вообще понимать, что в этом мире происходит.
Капитану Рожнову просто повезло. Повезло в первую очередь потому, что рядом оказался настоящий доктор, который сумел не отдать человека в лапы сумасшествия и смерти. Правда, больного при этом пришлось всё же продержать в больнице под неусыпным надзором, но это уже было делом техники.
Дмитрий Викторович многие часы и дни проводил у постели больного. Наконец, Родиона удалось совсем на короткое время вернуть в этот мир и заставить вспомнить кто он, где он и зачем. Боль, конечно, вернулась, но она уже не калечила сознание и душу человека. Она возвращала к жизни, она снова заставила сознанье крутиться вокруг повлиявших на психику фактов, что помогло не возвращаться в спасительное бездумное небытие. Правда, боль вселяла в душе ненависть к нелюдям и подонкам, но так пока было лучше.
– Мне доподлинно известно, – внушал молчащему Родиону доктор, – что ваша жена – единственная дочка литературоведа Знатнова, который в настоящее время является членом экспедиции на Урале, где находится центр мира город Аркаим. Это ничего вам не говорит?
Родион безучастно молчал, то ли оттого, что он сам рассказывал доктору о том, как познакомился с Ксенией, то ли просто не хотелось отвечать на глупую игру втягивания в разговор, пусть даже самый дурацкий. Яншин видел: пусть Родион лежит молча, но всё же докторские слова исправно доходят до сознания больного и не дают опять провалиться в сладкую разноцветную кому.
