Убийство по-китайски - Попандопуло Анастасия

– Ничего нового, господин доктор, и у нас любой мерзавец себя обелить старается. Хотя я понимаю, о чем вы. Разница в фокусе общественного внимания. Мотив или воздаяние.

– Вот-вот. И уж если интересен и первичен мотив… Сами понимаете, каких высот, каких масштабов оправдание готовит себе преступник. И уж совершенно точно, что не стала бы у нас женщина после убийства мужа продолжать прятать любовника и встречаться с ним в подземельях. Нет. Она бы тут же явила миру, так сказать, то высокое, божественное чувство, которое толкнуло ее на убийство. Это было бы даже дико для нее – скрывать своего любимого, ради которого принесено столько жертв.

Собеседники поулыбались, явно довольные друг другом.

– Уважаемый господин Ли, – снова подался вперед Борис, – я очень благодарен вам за рассказ. И вы, разумеется, понимаете, какой вопрос я хочу задать.

– Разумеется, господин доктор. И я вам отвечу утвердительно. Да, я рассказывал эту историю и раньше. В том числе в доме Василия Кирилловича Трушникова. Лет пять-шесть назад, когда приезжал в город после подписания крупного договора. Могу вспомнить всех, кто был тогда за столом. Это все семейство покойного, за исключением, разумеется, уважаемого Дмитрия Васильевича, глава Губернского дворянского банка, господин Томкевич с супругой, управляющий казенной палатой – тогда это был господин Буровкин, с супругой и сыном, два чиновника по акцизам, которых я не запомнил, купцы Ставригин и Василиади, оба с семьями. Слуги были. Мой секретарь. Но это не так важно. История, которую я рассказал, достаточно хорошо известна в империи, и тот, кто там бывает…

– Разумеется, я не буду исключать Дмитрия, пусть даже его виновность мне кажется маловероятной.

– Я хочу на это надеяться. Он – человек, с которым можно вести дела. Хотя, не скрою, я не сразу… оценил его.

– Тем более что первая ваша встреча была по поводу опиума, так?

Я вытаращился на Бориса, а господин Ли, казалось, не был удивлен.

– Вы – проницательный человек, доктор. Однако как вы узнали?

– Видите ли, мне стало известно, что собственный опий Дмитрия Васильевича был украден. Помнишь, Аркаша, когда мы были в комнате Трушникова в монастыре, нам сказали, что Дмитрий Васильевич был страшно разгневан, когда у него пропали лекарства, но обращаться в полицию не стал, а только велел больше в его комнату не входить. Добавь сюда дорожный набор со шприцем, да и вообще, теперь для нас проблема Дмитрия Васильевича не является секретом. Ergo – украли опиум. А где взять новый? Есть, конечно, аптечный лауданум, однако Трушников привык к совсем другой концентрации, качеству. Хорошо зная, что многие жители Поднебесной подвержены тому же пороку, он просто обязан был попробовать добыть препарат здесь.

– Да, все так. И, к сожалению, он оказался прав… Опий – страшный зверь, он пожирает людей, компании, империи. Мы говорили с вами, господин доктор, про принцип чжун юн – избегание крайностей во всем как высшая добродетель. Но тут я не могу побороть в себе сильные чувства. Я ненавижу и презираю эту болезнь.

– Но опий у вас был, и вы его продали?

– Не у меня. У моего человека. Мне доложили о предстоящей сделке. Я позволил ей совершиться, чтобы иметь доказательства. После чего мой слуга был мной… арестован, чтобы он не наделал глупостей. По возвращении на родину я его освобожу, но ни о какой работе, разумеется, ни для него, ни для его семьи в моей компании больше речи не будет.

– А Дмитрия вы отпустили и с зельем… – подал я голос.

– Да, отпустил. В конце концов, я не обязан знать, для чего он покупает опиум. В небольших дозах он может употребляться и как лекарственное средство.

– Может, может, конечно, – кивнул Борис. – Он стал вдруг странно весел, оживлен. – Кстати, о дозах и средствах. Не подскажете, что за вещество вы подмешали Аркадию Павловичу в мадеру?

Я буквально подскочил на месте. Хозяин же наш и этот удар принял спокойно. Только чуть дольше обычного медлил с ответом.

– Я совершенно не понимаю вас, доктор. Вероятнее всего, наш разговор утомил вас.

– Нет-нет, что вы. Я вовсе не утомлен. Такая приятная беседа, и, как мы оба понимаем, сейчас мы приблизились к самому интересному.

Господин Ли внимательно посмотрел на Бориса, потом разгладил бороду, вздохнул и сложил руки на коленях, как бы смиряясь с чудачеством гостя.

– Понимаешь, Аркадий, – повернулся ко мне Борис, – вся история с твоим отравлением сразу показалась мне странной. Я уже говорил, что травить тебя с целью остановить расследование дела Трушникова – затея малоосмысленная. А вот вывести тебя на несколько дней из строя, помешать исполнить свои планы – самое то. Какие же у тебя были планы? А ты хотел всего-то посмотреть бухгалтерские книги за пять лет. Это consideratio numerus unus. [35] Теперь посмотрим, что происходит дальше – а дальше вся эта необъяснимая чушь с чертями и духами. Оставим в стороне эзотерику, сосредоточимся на том, где происходят события – кабинет покойного Василия Кирилловича, порт, где рядом контора Трушникова, и кабинет поверенного. При этом пропадают как раз бухгалтерские книги, папки с последними договорами и (!), возможно, еще что-то из сейфа Трушникова. Вот вам numerus duorum [36]. Сложим два и два и получим, что кому-то до крайности необходимо было уничтожить именно отчетность и договоры за последние несколько лет. И кто же это мог быть? Кому, условно говоря, могут служить эти маленькие черти, которые умеют лазать по стенам, необычайно высоко подпрыгивать, наносить удары, способные вывести из строя огромного сильного мужчину. Кто умеет производить взрывы, которые так напугали всех домочадцев Ольги Михайловны? Кто догадается переодеть своих помощников в чертей, чтобы напугать и отвлечь внимание общественности? Я говорил с Дмитрием Васильевичем. Он рассказал мне много о вашей стране.

– Интересные рассуждения, доктор. Впрочем, я не понимаю, зачем мне было бы все это затевать?

– О, я и сам хотел бы найти ответ на этот вопрос. Точнее, скажем так, я бы хотел узнать, чем вы шантажировали покойного.

– Борис, я ничего не понимаю! – вскричал я в отчаянии. – Какой шантаж? Почему меня пытались отравить?

– Не отравить, а вывести из игры, – Борис поднял палец. – Представь, Аркадий, несколько лет назад имело место довольно неприятное происшествие. Тот договор, который подписал господин Ли здесь, в нашем городе, принес ему сплошные убытки. По рассказу господина Осташева – бывшего партнера Василия Кирилловича, – господин Ли потерял весьма существенную сумму, и многие уверяют, что дело весьма и весьма дурно пахло. Фактически можно сказать, что Трушников обманул вас, так? – Он повернулся к нашему хозяину, но тот никак не отреагировал на вопрос. – Хорошо, я продолжу сам. Мне известно, что вы, господин Ли, пытались тогда вернуть свои деньги, даже подавали в суд на «Кяхтинскую чаеторговлю Трушникова» (о чем наверняка сохранились записи в архивах). Однако у вас ничего не получилось, и тогда вы надолго прервали свое сотрудничество с покойным. И вот в этом году вы внезапно появляетесь в городе. Уже странно. Но дальше – больше. Вы получаете вексель на огромную сумму. А за что? Что вы продали Василию Кирилловичу? Ведь после того случая вы порвали с ним всяческие торговые отношения. Именно когда я задал себе этот вопрос, все начало становиться на свои места. Ответ мог скрываться в бухгалтерских книгах и архиве договоров – ведь если вы, господин Ли, что-то продали или заключили договор о поставке, должны существовать определенные записи. Но вот незадача, документы похищены. Понять, за что выписан вексель, вроде бы нельзя. Хотя вы же понимаете: стоит вызвать в суд вас и управляющих всеми подразделениями дела Трушникова, его поверенного и так далее, как правда всплывет. Никаких контрактов и поставок не было. Тогда за что же вексель?

– Вы не станете вызывать меня в суд, – спокойно проговорил китаец. – У вас нет повода. Кража документов? Дмитрий Васильевич заявит на меня в связи с пропажей отчетности и договоров? Сомневаюсь. Нет никаких доказательств моей причастности. Что касается векселя, то он недействителен. И это у меня есть основания подавать в суд на выдавшего данный документ и его наследников.