Александра Девиль - Чужой клад
Летняя ночь была коротка, и скоро уже небо посветлело перед зарей, соловья сменил жаворонок, и мир с каждой минутой стал делаться ярче, обретая краски тихого солнечного утра.
Не дожидаясь полного рассвета, Настя оделась, взяла кувшин для умывания и вышла во двор, чтобы освежить лицо прохладной водой. Обитатели хутора еще спали, и во дворе она была одна.
С тревожным чувством девушка посмотрела на ворота и мысленно произнесла самую любимую свою молитву. И словно кто-то в небесах услышал ее: через минуту со стороны леса раздался негромкий топот копыт и сквозь неплотный забор девушка увидела знакомого всадника, что приближался к хутору. Еще через минуту Настя и Денис уже были рядом и, не думая о возможных свидетелях нежной сцены, бросились в объятия друг друга.
— Слава Богу, вернулся… — прошептала Настя и, слегка отстранившись, окинула его внимательным взглядом. — Ты не ранен?
— Клянусь, твой герой цел и невредим, — заявил Денис, с шутливо-бравым видом выпятив грудь. — Мне даже не пришлось вступать в смертельную схватку с врагом. Я только проводил наших преследователей до Ромена и оставил их там, на улице. Правда, в последний момент они, кажется, заметили слежку, но не решились пуститься за мной вдогонку.
— Ты их рассмотрел? Услышал, о чем они говорят? — нетерпеливо спросила Настя.
— Только один раз мне удалось их подслушать. На въезде в город они остановились, чтобы размяться. А я спрятался в придорожных зарослях и услышал, как молодой сказал бородачу: «Все, больше у меня нет времени, мне надо возвращаться. Передай пану, что мы их потеряли из виду. А вдруг они вообще едут не в усадьбу?» Бородатый ответил: «Ладно, передам. Может, хозяин что-нибудь придумает». И больше я ничего не услышал. Они насторожились, словно что-то почуяли, и двинулись дальше.
— А лицо молодого ты разглядел?
— Очень плохо, ведь было темно. Кажется, он такой… чернявый, усатый и стройный.
— Совсем как тот, что сманил бедную Раину, — прошептала Настя. — А ты нигде его раньше не видел?
Тут на крыльцо вышел мельник и, поприветствовав «пана и пани», кинулся к лошади. Убедившись, что после ночной вылазки его скотинка не пострадала, да еще и получив от Дениса вознаграждение за помощь, мельник успокоился и стал любезно спрашивать необычных постояльцев, когда им будет угодно отправиться в путь и собираются ли они завтракать.
Денис весьма охотно отвлекся на беседу с мельником, и Насте даже показалось, что он избегает ее настойчивых расспросов о преследователях. Мысль, что он чего-то недоговаривает, мелькнула у нее в голове, но тут же улетучилась от прилива радости, оттого, что беспокойная и опасная ночь сменилась ясным и полным надежд рассветом.
Глава двенадцатая
Тайна погибшего садовника
Вторая часть дороги была для Насти куда веселей и спокойней первой. После признаний взаимной любви, когда исчез последний холодок сомнения, сердце Насти словно ожило и запело, не боясь грядущих невзгод. Теперь они с Денисом ехали не как попутчики, связанные неопределенными отношениями, а как жених и невеста. Они уже не играли словами и не подтрунивали друг над другом, а говорили откровенно, горячо, без конца прерывая свои речи поцелуями.
На пути им больше не попадались подозрительные брички и возницы; то ли преследователи искали их на другой дороге, то ли по каким-то причинам повернули обратно. Денис незаметно уходил от разговоров о своей ночной слежке, и скоро Настя перестала его расспрашивать. Приближаясь к Криничкам, они уже почти позабыли о цели своего путешествия, а все их разговоры были о том, как Денис попросит у Татьяны Степановны руки ее дочери, а потом повезет Настю знакомиться с Еленой Никитичной.
Но в Криничках, куда они приехали под вечер, их ждало разочарование: оказалось, что Татьяна Степановна рано утром отправилась в Глухов. Это означало, что Настя с Денисом, которые ехали не по основной дороге, попросту разминулись с вдовой Криничной.
— Вот уж досада, — сетовал Денис. — Я так настроился на серьезный разговор с твоей матушкой, а тут… Не люблю, когда осуществление моей мечты откладывается.
Настя, которая была уверена в доброте своей матери, способной уважать выбор дочки, переживала не столько из-за несостоявшегося разговора Дениса с Татьяной Степановной, сколько из-за того, что ей в отсутствие матери придется самой принимать в доме молодого мужчину. Конечно, рядом были слуги, да и отдельные комнаты для гостей в доме имелись, но все равно без Татьяны Степановны общение Насти с человеком, который ей пока еще не жених, в глазах деревенских сплетников могло выглядеть предосудительным.
Впрочем, девушка недолго об этом сокрушалась, памятуя о других, более важных заботах, которые, собственно, и были целью ее приезда в Кринички.
Так как Настя и Денис приехали в усадьбу поздно вечером, то все расспросы слуг и соседей им пришлось отложить до утра. Даже посмотреть место, где был убит несчастный садовник, уже нельзя было из-за темноты.
Первыми встретили панночку с неожиданным гостем управитель Фома и старая нянька Прися, которая в отсутствие хозяйки следила за порядком в доме и командовала женской частью прислуги, состоявшей из двух горничных, двух прачек, кухарки и швеи. Прися, хоть и была тучной женщиной шестидесяти лет, отличалась удивительной быстротой и подвижностью. Увидев свою «дытыну», или «зироньку», как называла она Настю, рядом со статным молодым незнакомцем, она только всплеснула руками и чуть укоризненно покачала головой, но ничего не стала говорить, ожидая объяснений Насти. Девушка заметила, с каким любопытством няня уставилась на Дениса, и поспешила пояснить и ей, и Фоме:
— Денис Андреевич Томский, ученый из Санкт-Петербурга. Он приехал в наши края, чтобы осматривать древности.
— Это какие же у нас древности? — недоуменно скривившись, пробормотал Фома. — Даже церковь Вознесения — и та не очень старая, при гетмане Самойловнче была построена.
Однако Настя не растерялась:
— А Кривая могила? Это, по-вашему, не древности? Пан ученый как раз и приехал, чтобы осматривать степные курганы.
Фома и Прися не нашли что возразить. Но, обнимая девушку, старая нянька все-таки ухитрилась недовольно проворчать ей на ухо:
— Чего это ты приезжаешь с молодым паном, когда мамы дома нет?
— Но я ведь не знала, что мама уехала, — быстро ответила Настя.
— Уехала, да еще так неожиданно, — вздохнула Прися. — Вот как письмо получила, так сразу и собралась в дорогу.
— Письмо? Какое письмо? — забеспокоилась Настя.
— А Бог его знает. Она ж мне не сказала, а я читать не умею. Но почтовый сказывал, что письмо из Глухова.
— Из Глухова? Странно… — удивилась Настя, однако долго раздумывать над этим ей было некогда.
Во время ужина Настя обратила внимание на одну из девушек, прислуживавших за столом. Эту молодую особу Татьяна Степановна не так давно взяла в дом из бедной крестьянской семьи, вменив ей в обязанность убирать в комнатах и помогать старшей горничной. Настя заметила, что у молодой служанки глаза на мокром месте и все валится из рук. Вспомнив имя девушки, Настя тут же к ней обратилась:
— Ты почему такая грустная, Галя? Тебя кто-нибудь в доме обижает?
Галя молча помотала головой и, прикрывшись рукавом, выбежала из комнаты.
— Что это с ней? — спросила Настя у няни.
— Не знаю. Дурь, наверное, — пожала плечами Прися. — Я вот велю ее выдрать, если такое будет продолжаться. Наверное, какой-нибудь проезжий молодец ее бросил, она и плачет.
Насте показалось, что Прися нарочно старается отшутиться, чтобы не озаботить панночку. Впрочем, скоро Настя и сама забыла о плаксивой служанке, потому что все ее мысли занимала предстоящая ночь. Вновь они с Денисом будут спать в одном доме, хотя уже в разных комнатах. Под взглядом бдительной няньки Денис и Настя даже на минуту не могли остаться наедине, чтобы поцеловаться на ночь. Прися велела старому домашнему слуге Евсею отвести пана Томского в комнату для гостей, а сама, как верный страж, пошла вслед за Настей в ее опочивальню. Влюбленные смогли только пожелать друг другу спокойной ночи и обменяться выразительными взглядами. Впрочем, глаза сказали им больше, чем слова.
Погружаясь в сон, Настя успела подумать, что это даже хорошо — вот так, не имея выбора, быть прочно отделенной от Дениса, опасная близость с которым могла свести на нет все внушенные ей правила строгой морали.
Утром, однако, влюбленным все же удалось на несколько мгновений ускользнуть из-под бдительного ока Приси. Нянька задержалась где-то на кухне, в то время как Настя и Денис, выйдя почти одновременно из своих комнат на длинное крыльцо, что опоясывало полдома, спрятались за широкий крылечный столб и крепко поцеловались. Их никто не видел; впрочем, оглянувшись, Настя успела заметить Галю, что, спотыкаясь, шла по двору мимо крыльца.
