Мередит Митчелл - Леди и смерть
Роковые слова были произнесены, и их расслышала миссис Пауэлл, явившаяся к Меллоттам с визитом. Она вошла слишком быстро вслед за горничной, которая должна была доложить о ней и тоже стала свидетельницей обвинительной речи мисс Меллотт.
По изумленно округлившимся глазам гостьи миссис Меллотт поняла, что Эвелин допустила непоправимую ошибку. Завтра же в Торнвуде станет известно о том, что семья подозревает Филиппа в убийствах! А горничная разболтает другим слугам, какую бы сумму ей ни предложили за молчание. Беду невозможно было предотвратить, хоть миссис Меллотт и попробовала.
– Ты расстроена, Эвелин, и говоришь глупости. Миссис Пауэлл, прошу прощения за поведение моей дочери, она, разумеется, ничего такого не думает.
Сообразившая, что зашла слишком далеко, Эвелин закивала, подтверждая слова матери. Миссис Пауэлл сделала вид, что все понимает, но ее визит был необыкновенно краток, она явно спешила поделиться тем, что узнала, с другими соседями.
– Подумай, что ты натворила! Вот теперь можешь забыть о том, чтобы найти себе жениха в ближайшие лет десять!
Миссис Меллотт обрушилась на дочь с упреками, хотя и понимала, что это бесполезно. Но надо же было отвести душу…
Траурный завтрак в доме мистера Несбитта напоминал другие подобные мероприятия – дамы в черном, сдержанные всхлипывания и вздохи, неслышно скользящие лакеи с подносами. Гостей собралось много, и в обеих гостиных и в большой столовой толпились родственники, соседи и старые и новые знакомые Несбиттов. Приехал старший брат мистера Несбитта с семьей.
Итан Несбитт выглядел точно так, как его описывала леди Пламсбери, – высокомерный мужчина, пренебрежительно оглядывающий людей, одетых скромнее, чем он сам или его супруга. С братом он почти не говорил и всем своим видом показывал, что не желает находиться здесь дольше, чем того требуют приличия.
Дама в дорогом черном платье с бокалом вина в руках холодно оглядела старшего Несбитта и повернулась к своему собеседнику:
– Мог хотя бы сделать вид, что сочувствует брату. В конце концов, теперь он или его дети унаследуют все состояние Руперта Несбитта.
– Совсем необязательно, – джентльмен даже не повернулся, он уже достаточно насмотрелся сегодня на мистера Итана Несбитта во время похорон. – Руперт Несбитт может оставить свои деньги кому угодно, какому-нибудь бедному кузену или племяннику, например. Блэквеллы добрее к нему, чем родной брат, и такой человек, как он, этого не забудет. В конце концов, он еще может жениться вновь и произвести на свет наследников – в его возрасте это вполне возможно.
– Возможно, вы и правы, друг мой. И все же это очень, очень печально…
– Мне тоже жаль мисс Несбитт, хотя ее смерть и была неизбежна…
– О, вот как? – леди подвинулась ближе к своему собеседнику. – Разве это не просто нападение грабителя?
– Я бы не стал утверждать с полной уверенностью, но, думаю, все же дело вовсе не в грабителе…
– Вы не хотите поделиться со мной своим предположением? – казалось, дама была обижена.
– Еще слишком рано, – хитровато улыбнулся мужчина. – Позвольте мне удивить вас. В свое время вы все узнаете. К тому же я не хотел бы ошибиться, в сад действительно мог проникнуть кто угодно…
– Как вам будет угодно, терпение – одна из моих добродетелей.
– А теперь я, пожалуй, попробую выразить свое сочувствие мистеру Итану Несбитту и его супруге. Хотелось бы знать, насколько далеко простирается его лицемерие.
– Вам никогда не надоест наблюдать за человеческой природой, – усмехнулась дама в черном. – Что ж, попробуйте.
20
Мистер Рис-Джонс укрылся в оконной нише. Филиппу не хотелось ни с кем разговаривать, ему равно отвратительны были как бесполезные утешения, так и подозрительные взгляды знакомых. Причем последних становилось все больше и больше, а первые предназначались скорее бедному отцу, нежели несостоявшемуся жениху мисс Несбитт.
Филипп смутно помнил все происходившее с ним после того, как он услышал от своего дворецкого, что мисс Несбитт умерла. Он не сразу понял, что дело не столько в потрясении от случившегося, сколько в успокаивающих средствах доктора Вуда, которыми полковник Дейл потчевал своего молодого друга с чрезмерным рвением. Как только Рис-Джонс, с трудом удерживая свои мысли, как будто тонущие в каком-то липком тумане, сообразил, что его телесная и умственная слабость вызвана желанием полковника Дейла защитить его от душевной боли, он отказался принимать лекарства.
Состояние его изменилось не сразу, но вчера Филипп впервые смог разобрать то, что пытался сообщить ему полковник, – назавтра состоятся похороны Флоренс. Но и тогда он не смог вспомнить, что же происходило в ночь после бала и последующие дни, осталось только смутное воспоминание о том, что он сделал что-то дурное, что уже невозможно поправить.
И лишь сегодня он вполне осознал, что больше никогда не увидит Флоренс. Ее портрет, заказанный отцом к восемнадцатилетию дочери, висел над камином в обрамлении траурных лент из черного крепа, но Рис-Джонс намеренно повернулся к нему спиной. Сама мысль о том, что он будет рассматривать нежные черты и лукавую улыбку той, кто час назад упокоилась в семейном склепе Несбиттов, страшила его. Филипп не был уверен, что сумеет дотянуть до окончания траурного завтрака и не устроить какой-нибудь сцены, до такой степени были напряжены его нервы. «Пожалуй, мне стоило с утра выпить немного этого проклятого лекарства, – подумал он. – Тогда я был бы спокоен, как мистер Несбитт. Как ему удается выносить все это с таким достоинством? Или его сила духа достойна восхищения, или доктор Вуд уговорил и его выпить что-нибудь из своего ящичка».
– Мистер Рис-Джонс! – кто-то позвал его, и Филипп повернулся на звук голоса.
Перед ним стояла бледная девушка в черном платье немного устаревшего фасона. Впрочем, Рис-Джонс не имел ни малейшего представления о том, соответствует ли наряд этой леди сегодняшней моде на траур. Носик девушки припух и покраснел, тонкие веки наполовину прикрывали заплаканные серые глаза, в руках она стискивала платочек.
– Леди Кэролайн Уитмен! – Филипп не сразу вспомнил, как ее зовут.
Кажется, она обрадовалась тому, что он узнал ее. Улыбнулась и тут же покраснела. Ее лицо было повернуто к окну, и зимнее солнце безжалостно показывало то, что есть, не пытаясь приукрасить черты или скрыть недостатки.
«Что мне ответить ей, когда она заговорит о том, как огорчена из-за смерти Флоренс? Они даже не были близко знакомы! Я не должен быть грубым, но сейчас она так напоминает Кэтрин с ее виноватой, напуганной улыбкой, что мне вот-вот захочется накричать на нее!»
Сестра старалась не попадаться ему на глаза, и Филипп смутно помнил, что у Кэтрин были на то причины. Должно быть, он обидел ее, когда она приходила поговорить с ним о Флоренс.
– Я хотела сказать вам… – начала Кэролайн и тут же настороженно обернулась, когда неподалеку раздался звучный голос леди Пламсбери. К счастью, старая леди стояла спиной к окну, а ее собеседники не обращали внимания на полускрытых портьерой Филиппа и Кэролайн.
– Так что же, леди Кэролайн? – Рис-Джонс подумал, что должен помочь ей высказать то, что она хочет. Тогда она оставит его в покое и уйдет. – Вы, вероятно, горюете о мисс… Несбитт, как и большинство присутствующих здесь леди?
– Я горюю о вас, – серьезно и без дрожи в голосе ответила девушка, не сводя глаз с его лица.
– Обо мне? – он слегка растерялся. – О чем же тут горевать? Как видите, я жив и буду жить дальше, а она уже никогда…
– Это очень печально, я знаю, – неожиданно перебила Рис-Джонса юная леди. – Но мисс Флоренс уже там, где ей хорошо, а вы обречены страдать здесь.
– Разве кому-то в этой комнате есть дело до моих страданий? – вот он и не удержался от резкости.
– Поверьте, есть. Вашим друзьям, потому что они любят вас… и мне, потому что я тоже вас люблю.
Филипп потерял дар речи. Неужели снадобье доктора Вуда способно сыграть с ним такую шутку, и все, что сейчас происходит, он видит во сне? А на самом деле похороны мисс Несбитт прошли без его участия?
Его обескураженное молчание Кэролайн поняла по-своему. Она не могла уже покраснеть сильнее и дала себе слово не плакать, так что ей оставалось только продолжать говорить, пока кто-нибудь их не прервал. К этой речи она готовилась несколько последних дней и знала, что другой случай увидеть Рис-Джонса может представиться очень не скоро.
– Да-да, я знаю, что леди не подобает говорить о своей любви джентльмену, но я хотела бы, чтоб вы знали. Я так боюсь, что вы не выдержите отчаяния и сделаете что-то с собой! Может быть, если вы будете знать, что я люблю вас, это поможет вам удержаться от рокового шага!
