Татьяна Романова - Сизые зрачки зла
– Но что нового можно здесь придумать? Как всегда делали, так и он делает. На столе соль белая и мелкая, а в шахте она отламывается от стен каменными глыбами. Все равно ее нужно растворять, промывать и выпаривать.
Вера подняла кусок соляного камня размером с хороший мужской кулак и возразила:
– Не скажи! Вот посмотри, я легко поскребла этот камень ножом. Ты видишь, что он сразу стал белым. А если я его залью водой, он растворится, но серого налета на поверхности рассола не будет. Нашу соль не нужно промывать, она и так чистая. Вот если бы эти крупные куски можно было размалывать на мельнице, чтобы получать мелкую соль – нам не нужны были бы дрова и печи. Ты представляешь, какую бы мы имели прибыль?
– Но жернова не справятся с такими камнями.
– А если камни сначала размельчить, и пропускать на помол не на одной паре жерновов, а на двух или трех?
– Ну, измельчать можно и вручную, – согласилась Марфа, – а про жернова надо подумать, наверное, сделать сначала между ними большой просвет, а на второй паре – обычный, как для муки.
– Вот видишь, ты уже со мной согласна. Надо бы это все попробовать. Завтра нарубим побольше соли и повезем ее на мельницу. Если получится – то у нас будет самая дешевая соль, тогда мы чуть-чуть скинем цену против других и сможем продавать сколько хотим.
– Ну, так это – планы на завтра, – засмеялась Марфа, – а сегодня ужинать давно пора. Как бы подогревать не пришлось.
Вера повинилась:
– Совсем забыла, прости, но я не могу ни о чем больше думать, меня эта идея просто захватила! Тогда все мои испытания с разными дровами станут ненужными. Кстати, помнишь, Бунич просил у меня дрова для своей солеварни? Значит, он до такого не додумался.
– Или у него нет соляной шахты, и он выкачивает рассол из земли, как все, – парировала Марфа. Она взяла хозяйку под руку, и они направились, наконец, ужинать.
Однако у флигеля управляющего их ждал сюрприз: перед крыльцом топтался высокий тучный военный в уланском мундире. Увидев девушек, он устремился им навстречу.
– Ваше сиятельство, – обратился он к Вере, – я послан вашим дядюшкой, чтобы узнать, как обстоят здесь дела. Позвольте представиться – граф Иван Петрович Печерский, личный порученец генерал-лейтенанта Чернышева.
От неожиданности Вера даже растерялась. Кого-кого, а посланца пресловутого родственника она никак не ожидала увидеть.
– Да что вы, сударь? – отозвалась она. – Вот неожиданность, что дядюшка озаботился моей судьбой.
На лице улана проступила растерянность, и Вере стало стыдно: он – подневольная птица – был уж совсем не причем. Она сразу сменила гнев на милость: познакомила гостя с Марфой и пригласила его на ужин.
– Благодарю, почту за честь, – обрадовался тот.
В столовой Марфа поставила третий прибор и пригласила всех к столу, а кухарка быстро принесла уже подогретые блюда. Вера даже не представляла, о чем ей беседовать с посланцем генерала Чернышева, но надеялась, что тот сообщит ей о цели своего визита сам. Так оно и получилось. Печерский разулыбался и доложил:
– Ваш дядюшка очень обеспокоен тем, что вам приходится содержать семью, и вы вынуждены теперь заниматься делами в бабушкином имении. Он поручил мне узнать, как долго вы намерены здесь оставаться, и велел помочь во всем, что только потребуется.
Вере показалось, что этот жирный улан ударил ее под дых. Да как они с Чернышевым смеют лезть в ее дела, а тем более заявлять, что ее семья теперь бедна?! Да что они себе позволяют, черт побери?! Вера выпрямилась и гордо вскинула голову. Холодные лиловатые глаза с почти не скрываемой брезгливостью уставились на гостя.
– Вы неправильно информированы, сударь, – четко выговаривая слова, сообщила она. – Я живу в своем собственном поместье и никуда уезжать не собираюсь. Согласитесь, такое большое хозяйство требует постоянного внимания, но я отлично справляюсь сама, и помощь мне не нужна. Жаль, что генерал Чернышев погнал вас в такую даль, не разобравшись в сути дела.
По лицу Печерского стало ясно, что он шокирован. Пару раз он как будто порывался ответить, но не смог найти подходящих слов, а Вера продолжала смотреть на него с презрительной гримаской. Насладившись унижением противника, она ужалила его в последний раз:
– Впрочем, одна сложность у меня все-таки есть. Дом еще не отстроен, в нем жить нельзя, мне негде вас разместить на ночлег.
– Я понимаю, – пробормотал гость. – Но что мне теперь делать? Уже стемнело, может, я смогу переночевать в деревне? Я видел церковь, наверное, батюшка живет рядом.
– Отец Марк, конечно, пригласит вас, но боюсь, там вам будет неуютно: у него семь или восемь детишек, – посочувствовала ему хозяйка. – Сколько у них детей, Марфа?
– Восемь, – вздохнула та, – и младшим близнецам нет и года. У батюшки тесно, если только на сеновале его сиятельство уложить, ночи уже теплые, одну можно и переночевать.
– Хорошо, я неприхотлив, обойдусь и сеновалом, – покорно согласился Печерский, но Марфа успела поймать недобрый взгляд черных глаз.
Повеселевшая Вера кликнула кухарку, велев той убирать тарелки, а сама принялась разливать чай. Стук в дверь возвестил о появлении очередного незваного гостя, и на сей раз на пороге возник Щеглов.
– Прошу прощения за поздний визит, – пройдя в комнату, повинился он, – только дело не терпит отлагательства.
– Да о чем вы говорите, Петр Петрович? – радушно откликнулась Вера. – Вы знаете, что вам мы всегда рады. Проходите к столу. Знакомьтесь с нашим гостем: Иван Петрович Печерский.
Щеглов мгновенно уловил напряженность между графиней и столичным гостем: улан явно злился, впрочем, он и без этого не производил приятного впечатления. Однако же исправника это не касалось и он, не подав виду, любезно заметил:
– Очень приятно, сударь.
Марфа уже поставила перед Щегловым чашку с чаем и положила на его тарелку пирог с вареньем.
– Спасибо, Марфа Васильевна, – кивнул капитан и тут же перешел к делу: – Опять у нас странные дела творятся. Снова человек в уезде пропал – приказчик из скобяной лавки. С работы ушел, а дома не появился. Вы никого постороннего не видели?
– Не было никого, – отозвалась Марфа.
– Вы оставались моей последней надеждой, всех помещиков сегодня опросил, никто его не видел.
– Так, может, он просто куда-нибудь уехал? – сочувственно предположила Марфа. – У него родные здесь есть?
– В том-то и дело, что у него тут жена и трое маленьких детей, – объяснил Щеглов, – не мог он их бросить.
В разговор вмешался Печерский:
– Это уж вы слишком благородные принципы мещанам приписываете, это от дворянина можно ждать, что он будет о своем долге помнить, а мещане – народ подлый. Устал лямку тянуть, вот и сбежал ваш приказчик.
Да, первое впечатление всегда бывает правильным! Столичный гость оказался на удивление мерзким типом, и Щеглов жестко отрезал:
– Я говорю о том, в что хорошо разбираюсь, иллюзий насчет людей я давно не питаю, но этого приказчика знаю лично. Он никогда бы не покинул семью. Я грешу на наши болота, ведь они настолько опасны, что местные туда даже не суются, а городской мог и не знать этого.
– Ну, вам виднее, – поспешил согласиться Печерский, и счел за благо перевести разговор на другую тему: – Вы не знаете, где можно переночевать? Я приехал с поручением к ее сиятельству, но уже выполнил его и могу отправляться обратно, а здесь мне нет места.
– Я сегодня ночую в Хвастовичах, это – соседнее имение, там дом не пострадал от войны, поедемте со мной, управляющий отведет комнату и вам.
– Благодарю, вы очень меня обяжете.
От исправника не укрылось облегчение, мелькнувшее на лице молодой графини. Она тоже поблагодарила его и призналась:
– Ох, Петр Петрович, вы и меня очень выручите, мне, право, неудобно, что я не могу разместить гостя на ночлег.
Догадка Щеглова оказалась правильной: отношения между хозяйкой и гостем явно не заладились. Исправник поднялся из-за стола и обратился к улану:
– Уже темно, поехали!
– Я готов, – поднялся Печерский.
Девушки проводили гостей до крыльца и, убедившись, что те свернули на подъездную аллею, вернулись в дом.
– Ну, и как тебе понравился этот Печерский? – спросила Вера.
– Совсем не понравился – злой он и, похоже, опасный.
– Вот и мне так показалось. Я даже и не поняла, зачем он приезжал – смешно думать, что генерал Чернышев озаботился моей здешней жизнью.
Марфа постаралась ее успокоить:
– Ну, да и бог с ним, с этим Печерским, забудьте. Надеюсь, мы о нем больше не услышим.
– Ты права, – вздохнула Вера и призналась: – Завтра у нас – решающий день. Если все получится, я одна смогу прокормить всю семью. Давай-ка скрестим пальцы за наш успех! – она подняла вверх обе руки со скрещенными указательным и средним пальцами, а потом распорядилась: – Ну все, а теперь пошли спать…
