Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах
— «Клуб „Албемарль“, для м-с О. Уайльд».
Артур прочитал иначе:
— «Клуб „Албемарль“, для м-р О. Уайльд».
— Вот видите, — спросил Фрейзер. — Может быть, мистеру, а может быть, миссис, вы согласны?
— Пожалуй, — сказал Оскар, разглядывая бумагу. — А это существенно?
— Возможно, — ответил Фрейзер. — Вы узнаете почерк?
— Нет, — покачал головой Уайльд. — Мне он незнаком. Я бы сказал, что писал не слишком образованный человек. Кроме этого… — Оскар смолк и повернулся к коробке с ее жутким содержимым.
— Кто мог послать вам такое, Оскар, не говоря уже о Констанции? — спросил Конан Дойл.
— Да, кто? — повторил Фрейзер. — Я думаю, нам следует немедленно отправиться в «Албемарль». Нельзя терять времени.
— «Нельзя терять времени»? — Оскар глухо рассмеялся. — Прошло четыре месяца с тех пор, как я сообщил об убийстве, а теперь, Эйдан, вы говорите: «Нельзя терять времени»!
— Тогда у нас не было тела, Оскар, отсутствовали улики… Пойдемте, — примирительным тоном продолжил инспектор, — если ваш юный друг Грей посадит Веронику и Туи в кэб, мы отправимся на Албемарль-стрит и в течение часа вернемся в Челси. Вы можете оставить Констанцию с миссис Райян?
— Конечно, она будет в полной безопасности с миссис Райян, — ответил Оскар. — Я обнаружил, что наши слуги принадлежат к числу наших самых верных друзей.
Меня отправили с инструкциями к Джону Грею. Ему следовало позаботиться о том, чтобы доставить мисс Сазерленд и миссис Дойл в дом номер семьдесят пять на Лоуэр-Слоун-стрит, а миссис Райян предстояло уложить Констанцию в постель, пока Фрейзер поведет Оскара, Конана Дойла и меня по «следу отвратительной посылки».
Однако след уже остыл. Мы нашли четырехколесный экипаж на Кингс-Роуд и добрались до клуба «Албемарль» через двадцать минут. Хаббард выложил нам кучу самой разнообразной информации (в тот вечер он был весьма предупредителен; члены клуба, и особенно Оскар, никогда не скупились на чаевые), но помочь нам не смог. Да, Хаббард помнил, что около семи часов прибыл пакет. Обычного вида кэбмен, Хаббард его не узнал, да и номер не запомнил, привез посылку к будке носильщиков. Кэбмен — южный лондонец, или кокни; акцент был неочевиден. «Это подарок для Уайльда, его необходимо доставить немедленно» — примерно такие слова он произнес.
Как только кэбмен уехал, Хаббард увидел на пакете адрес, прочитал его и понял так, что посылка предназначена миссис Уайльд, а поскольку она редко посещала клуб, Хаббард решил, что ему следует найти кэб и немедленно отправить пакет в дом номер шестнадцать на Тайт-стрит. Так он и сделал, постаравшись исполнить свой долг. Он искренне надеется, что поступил правильно. Оскар заверил его, что все в порядке, поблагодарил за труды и дал половину соверена (половину соверена!), чтобы тот не сомневался в его искренней благодарности.
— И что будем делать дальше? — спросил я, когда мы остановились на ступеньках у входа в клуб.
Уже перевалило за одиннадцать часов, январский вечер выдался промозглым и туманным, а Фрейзер все еще держал в руках «отвратительный пакет».
— Я должен отвезти это в Скотланд-Ярд, — сказал он. — Вам я предлагаю разъехаться по домам. Мы возьмем кэбы на Пикадилли.
Пока Фрейзер говорил, я оглядел пустынную улицу и заметил очертания одинокой фигуры, показавшейся мне знакомой. Человек стоял совсем недалеко от нас, перед входом в отель «Албемарль». Я понял, что Оскар также его заметил, потому что мой друг повернулся, посмотрел на меня и едва заметно покачал головой.
— Джентльмены, — неожиданно предложил он, — еще не пробило полночь, почему бы нам не выпить по стаканчику?
— Уже поздно, Оскар, — заметил Конан Дойл.
— Бросьте, Артур, всего лишь по стаканчику и домой. — Оскар не стал слушать возражений и терять времени.
Не обращая внимания на протесты Конана Дойла и Фрейзера, он решительно направился к входу в клуб. С недовольным бормотанием мы с Конаном Дойлом и Фрейзером поплелись за ним, причем Фрейзер продолжал держать в руках коробку.
— Джентльмены, — сказал Оскар, как только мы расположились в Кеппель-Корнер, — Хаббард, к вашим услугам. Что вам заказать?
Хотя Кеппель-Корнер пустовал, и после того, как Хаббард принес нашу выпивку (шампанское со льдом для Оскара и меня; бренди с содовой для детектива и доктора), мы остались в полнейшем одиночестве, однако в течение следующих сорока минут — удивительное дело! — никто из нас не упоминал о мрачных событиях этого вечера. Оскар увел разговор далеко в сторону от убийства Билли Вуда, и его манера вести себя, учитывая все обстоятельства, показалась мне неестественно веселой. Он сказал Эйдану Фрейзеру, который сидел в шляпе и пальто, держа жуткий пакет на коленях:
— Если бы я вас не знал, инспектор, то принял бы за фения[65] в бегах. Вы ужасно похожи на революционера, который не может расстаться с самодельной бомбой.
Особенно же Оскар поддразнивал Конана Дойла.
— Так вот какова ваша новогодняя решимость, Артур, — «всего один стаканчик»? Вы соблюдаете умеренность во всем, не так ли? Однако в умеренности нет ничего хорошего. Невозможно познать истину, не предаваясь излишествам. Только таким образом удается добраться до сути. Могу я попросить вас прожить этот год, отбросив осторожность? Сделайте 1890-й годом, в который вы будете культивировать хотя бы один искупаемый грех.
Фрейзера несколько обеспокоила болтовня Оскара, но Конан Дойла это лишь забавляло.
— А что намерены предпринять вы в новом году, Оскар? — спросил Артур.
— Забудем старую любовь и дружбу прежних дней![66] — без колебаний ответил Оскар.
— Надеюсь, этого не случится, — со смехом сказал Конан Дойл.
— Естественно, с некоторыми исключениями, Артур, — заверил его Оскар. — И вы окажетесь в их числе. Я знаю и свято верю в то, что мы друзья на всю жизнь, но почему бы нам обоим со смехом не признать, что некоторых людей мы не хотели бы больше видеть? И дело тут вовсе не в неблагодарности. И не в равнодушии. Просто они дали нам все, что могли, и пришла пора двигаться дальше.
— Сам себе поражаюсь, но мне кажется, что я с вами согласен, — сказал Конан Дойл, поднимая бокал и глядя на Оскара.
— О нет! — воскликнул Оскар. — Пожалуйста, Артур, нет! Когда со мной сразу соглашаются, я чувствую, что я неправ.
Мы рассмеялись.
— Роберт? — спросил Фрейзер, поворачиваясь ко мне. — Каковы ваши планы на новый год?
Я посмотрел на Эйдана Фрейзера и подумал о Веронике Сазерленд.
— Следовать велениям моего сердца, куда бы они меня ни привели, — ответил я с некоторым избытком чувств.
— И куда они могут вас завести?
Оскар тут же пришел мне на помощь.
— Не спрашивайте, Эйдан. Роберт не знает ответа, я вас уверяю. Но будет ли этот год для вас, Эйдан, годом, когда ваши сердца приведут вас и мисс Сазерленд к алтарю?
— Думаю, да. Надеюсь, во всяком случае. В этом году мне исполнится тридцать три…
— Тридцать первого августа, — сказал Оскар.
— Да, — ответил заметно удивленный инспектор. — Откуда вы знаете?
— Мне кажется, вы нам сказали, когда мы познакомились — первого сентября, на следующий день после вашего дня рождения. Вы либо сами нам рассказали, либо я обнаружил этот факт, когда читал справочник столичной полиции.
Фрейзер рассмеялся.
— Вы не перестаете меня удивлять, мистер Уайльд.
Оскар укоризненно на него посмотрел.
— Меня зовут Оскар, Эйдан. Мы друзья…
— В любом случае, — продолжал инспектор, — я считаю, что тридцать три года подходящий возраст для женитьбы.
— Мужчина никогда не бывает в подходящем возрасте для женитьбы. — Теперь Оскар принялся дразнить Фрейзера. — Брак деморализует, как сигареты, но обходится намного дороже.
— Не слушайте, Оскара, — вмешался Конан Дойл. — Он говорит чепуху, и сам прекрасно это знает.
Теперь пришел черед Оскара смеяться.
— Я не стану с вами спорить, Артур. Тот, кто спорит, всегда остается в проигрыше.
Высказывания Оскара всегда были столь блестящи, что он мог заставить забыть даже о зубной боли. В тот вечер мы сидели в темном уголке лондонского клуба с головой мертвого юноши в коробке и в течение сорока минут ни разу о ней не упомянули. (Несомненно, шампанское и бренди нам помогли.)
Наконец, наступила полночь, наши бокалы опустели, и Оскар вернул нас к реальности.
— Ну, инспектор, что дальше? — спросил он, пристально глядя на Фрейзера. — Как будет развиваться расследование убийства?
— Надеюсь, вы ничего не станете предпринимать, Оскар. Пожалуйста, предоставьте расследование мне.
Оскар кивнул, словно соглашался с инспектором.
— И каким будет ваш первый шаг? — спросил он.
— Я поручу своим людям отыскать кэбмена, который доставил посылку. Сам же завтра поеду в Бродстэрс. Мне необходимо повидать миссис Вуд. Вы рассказали мне ее историю, но я должен с ней побеседовать. И показать голову юноши.
