Николай Свечин - Мертвый остров
В голосе ефрейтора слышались нотки одобрения. Другие линейцы его поддержали:
– Ишь, рыло, черт нерусский! Стоко православных загубил!
– Отбегался, сарданапал!
Передерий продолжил:
– Другие под стать ему: Юскун, Чурка, Плетун и Часы. Два сына, значит, брательник и племянник. Семейное у них дело было – людей убивать. Ежели мы – «меделяны», то этих промеж себя называли «шакалами».
– За что? Ведь убийства беглых разрешены властью. Если те отказываются сдаться.
– Это, конечно, так, но можно и живьем приводить! Все же люди, не собаки. А эти живых не брали. Они, как найдут свежий след, сразу идут по нему. Сыскав беглых, издали начинают грозить оружием. Предлагают сдаться. Кои сдавались, тех «шакалы» тут же убивали. А ежели кто смелый давал отпор, поджимали хвосты и убегали…
– М-да. Почему же власти потакали?
– Не могу знать, – ответил ефрейтор. Помолчав, добавил: – Надо полагать, им все равно, живого вернут или мертвого. С мертвым даже меньше хлопот.
Гиляки не переставали шуметь. Они тянули Передерия за рукав в сторону кустов. Он сходил поглядеть, вернулся и доложил:
– Следы, много. Человек десять-одиннадцать. Ведут к востоку. Надо полагать, тут они слезли с лодки и пошли пешком.
Таубе развернул карту и нахмурился.
– Шурка Аспид решил сесть на корабль не в Ныйском заливе, а ближе, в Набильском. До него отсюда тайгой верст двадцать. Если бы они не ушли с реки, мы бы их скоро догнали. А теперь… Теперь все зависит от наших ног. У них около часу преимущества. Ходу, ребята, ходу! Збайков остается при лодке, остальным изготовиться к пешему броску. Время сбора – пять минут.
Голому собраться – только подпоясаться. «Меделяны» сбросили шинели, чтобы сподручнее было бежать. Лыков надел заранее уложенный ранец, подвесил подсумки с патронами. Сказал Ваньке Пану:
– Жди нас здесь. К вечеру или мы вернемся, или я пришлю тебе замену.
Потом сыщик пошел к Таубе. Тот тоже возился с подсумками. Алексей протянул ему добытую пулю.
– Взгляни. Ничего не замечаешь?
– Ну-ка… Ух ты! Она от винчестера!
– Именно. А у убитого часового была бердана.
– Ни хрена себе! Значит, у них две винтовки?
– Значит, две. Купили, когда готовились к побегу. Фельдфебель, шкура, не все рассказал!
Таубе выстроил полуотделение и сообщил:
– Ребята! У них две винтовки, а не одна. Смотрите в оба!
– Осмелюсь доложить, – подал голос Передерий. – Может, ружей и больше. Беглых, мы думали, пятеро, а следов-то до дюжины. В одну лодку бы не поместились. Кто-то Шурку тут уже дожидался.
– Так пойдем и выясним кто. Бегом… вперед!
Боевой порядок получился следующий. Ефрейтор шел передовщиком, за ним – Лыков, потом Таубе. «Меделяны» хотели поставить батальонера в конец, но он не позволил. Поэтому пять линейцев замыкали колонну. Быстро выяснилось, что оба высокоблагородия ходят по лесу не хуже солдат. Восемь человек бежали молча, почти не производя шума. Густой подлесок замедлял движение, но был для опытных людей проходим. К тому же погоня шла по уже проделанной тропе. Местность оказалась аховой: невысокие холмы и распадки, а в каждом распадке по болоту. Так они бежали два часа, и никто не сбился с дыхания. Однажды мелькнули по правую руку два озерца, очень похожие. Передерий шепнул на ходу:
– Называются Близнецы. Значит, идем к устью Набиля…
И еще поднажал.
Вдруг, когда люди уже начали уставать, ефрейтор внезапно застыл как вкопанный. Все тоже замерли. Секунда, вторая… Лыков обернулся. Барон знакомым жестом приложил ладонь к виску, тут же отдернул ее и скомандовал:
– Рассыпься!
Люди метнулись в стороны от тропы, и вовремя. Раздался выстрел. Пуля с коротким просящим свистом пролетела между ними. «Жалится, душу ищет», – вспомнил Алексей солдатскую присказку, падая лицом в колючую хвою.
Все мгновенно распластались по земле. Лыков прицелился и пустил заряд в куст боярки, откуда их обстреляли. Сразу перекатился вправо, а ответная пуля ударила в то место, где он только что был.
– Однако…
«Меделяны» открыли густую пальбу. Но едва рядовой Одинцов двинулся вперед, как тут же получил ранение в ключицу. Невидимый стрелок постоянно менял позицию и в одиночку сдерживал семерых. Судя по скорострельности, он был вооружен повторительной винтовкой [34]и представлял поэтому серьезную угрозу. Лыков осерчал:
– Ну хватит! Прикройте меня, но сами не лезьте.
Пальба усилилась. Лыков подобрался, сделал шаг в сторону – и исчез…
Он заложил большой крюк слева, ориентируясь по выстрелам. Сыщик шел быстро и бесшумно, держа бердану на руке. Через пять минут он уже заходил врагу за спину. Человек во всем сером энергично курсировал между соснами. Выстрел – перебежка, выстрел – перебежка… Хорошо бы взять его живым, подумал Алексей, и в этот момент его учуяли. Серый стремительно развернулся, пришлось стрелять ему в сердце. Упал… Пальба тут же стихла, и раздался треск сучьев. Таубе с «меделянами» выскочили из кустов. Лыков нагнулся над убитым и стащил с него башлык. Открылось раскосое смуглое лицо.
– Виктор, что это за китайский кореец? Айн, орочен – как их там?
Барон наклонился, рассмотрел труп и ответил:
– Молодец, Алексей. Ты таки нашел на Сахалине японский след.
– Это японец?
– Да.
– Как он тут оказался?
– Не знаю. Но стрелял в нас, сволочь, совершенно сознательно. И неплохо держался!
«Меделяны» столпились вокруг и бранились вполголоса:
– Черт косоглазый! Мишку поранил!
Подполковник скомандовал:
– Воробьев, остаться при японце! Ничего не трогать. И перевяжи Одинцова.
– Есть!
– От берега мы за вами пришлем. Остальные – ходу!
Преследование возобновилась. Человек из засады свое дело сделал: задержал погоню и ранил солдата. Таубе велел поднажать – время потеряли! Шесть фигур неслись, как нахлёстанные лошади. Когда они перевалили через гряду, то им открылся внизу огромный залив. До него было не более двух верст. Залив вытягивался пузырем влево, а справа виднелась болотистая пойма реки – очевидно, Набиля. Выход в море почти полностью перегораживал длинный и узкий песчаный остров. Было лишь два тесных прохода, и возле одного из них стояла двухмачтовая шхуна. А у берега плясал на волнах вельбот.
– У них все приготовлено! – крикнул подполковник. – Уйдут же! Ребята, поднавяль!
Но «поднавялить» не получилось. Из стланика заговорил еще один винчестер, и все попадали кто где стоял. Пуля сбила с барона фуражку: стрелок метил в офицера.
История повторилась. Одиночный противник часто менял позицию и не давал в себя попасть. Сам же бил очень метко и скоро раскровенил Передерию ухо.
Теперь в обход пополз батальонный командир. Решил, видать, отомстить за дырку в фуражке… Но как у Лыкова у него не вышло. Через восемь томительных минут с вражеской позиции послышался голос Таубе:
– Ко мне!
Стрелок исчез, оставив лишь груду гильз. Даже бросил оружие, чтобы сподручнее бежать: на мху лежала новенькая «магазинка».
Раздосадованный барон погнал людей вперед, но было поздно. Когда они выскочили на топкий берег, вельбот уже подходил под борт шхуны. Запыхавшийся Лыков поднес к глазам бинокль. Куча мала! Пять или шесть человек были в армяках – похоже, наши беглые. Еще столько же во всем сером. Японцы! И несколько на веслах, в синих накидках – это, видимо, матросы. Среди «армяков» выделялся крупный седовласый детина. Он все время оглядывался и торопил гребцов.
– У Шурки Аспида голова седая? – обратился Лыков к Передерию.
– Что лунь!
Алексей встал на одно колено. Деления на прицеле берданы № 2 нанесены на тысячу четыреста шагов; до шхуны было немного меньше. Пуля из винтовки не теряет убойной силы до самого конца. Сыщик начал колдовать с ружьем. «Меделяны» столпились вокруг, с интересом наблюдая за его манипуляциями. Вид у них был скептический, но высказываться солдаты не решались.
Таубе и Передерий наставили на вельбот бинокли.
– Море утянет пулю вниз, возьми повыше, – посоветовал Виктор.
– Бабушку свою учи! – огрызнулся сыщик. Он поднял до максимума прицельную планку. Пришлось опустить приклад чуть не к животу. Цель уже сделалась просто точкой. Та-а-ак… Ровно посередине, где сидит седовласый убивец… Лыков свел мушку с прорезью прицела, затаил дыхание и мягко нажал на спуск.
– Есть! – крикнул Таубе через секунду.
– Мимо! – одновременно с ним сказал Передерий.
– Так есть или мимо? – сердито спросил Лыков. Оба наблюдателя молчали. Между тем вельбот пристал к шхуне, и с него начали подавать на борт людей.
