Далия Трускиновская - Блудное художество
Наверху возник спор из-за клячи. Елизавета Васильевна хотела дать Архарову лучшую лошадь с конюшни, князь же Михайла Никитич знал, что кавалерист из Архарова никудышний, давать ему дорогую верховую лошадь - значит, сразу служить по лошади панихиду. Поэтому князь велел оседлать спокойного старого мерина, да поскорее.
Карету свою Архаров отправил домой, а сам с Клашкой Ивановым поскакал в сторону Спиридоновки. По дороге дважды останавливались по требованию десятских. Увидев обер-полицмейстера, они уж не спрашивали, отчего эти ночные путники без фонаря.
Ехать было недалеко. Сразу за Никитскими воротами они спешились и повели коней в поводу. Главное было - не поднимать шуму, для того Архаров и отказался от кареты. Через сотню шагов Клашка подал знак пронзительным кошачьим мявом.
Архаров не имел такой привычки к ночной жизни, как его подчиненные, и видел в темноте куда хуже шустрого Клашки. Тот повел его к последней уцелевшей руине Гранатного двора, но не прямо, а в обход, со стороны Спиридоновки. Там шагов через тридцать их встретил Тимофей. Он тоже словно бы не замечал темноты.
– Ну, что? - шепотом спросил Архаров.
– Устин пошел через двор. Они, коли следят, должны его видеть.
– Точно ли они будут ждать в подвале?
– А боле негде. Парнишки все облазили, говорят - наверху только мышам ходить можно, коту уже опасно. Сами чуть из верхнего жилья в нижнее не провалились, Макарка Никишку вытаскивал.
– Веди…
– Держитесь за меня, ваша милость, тут колдобины…
Отдав поводья Клашке, Архаров сердито отодвинул протянутую Тимофееву руку.
– Ступай вперед, я за тобой, - велел он.
Эта часть бывшего Гранатного двора уже заросла могучим неукротимым бурьяном, стволы его были чуть не с большой палец толщиной, и Тимофей, чтобы не возникло избыточного шуршания и треска, продвигался медленно. Вдруг он остановился, и Архаров, не ожидавши этого, налетел грудью на его широкую спину.
– Так и есть, ваша милость, - прошептал Тимофей. - Там свет сейчас горел и погас. Не иначе, они увидели Устина и из сеней в подвал полезли.
– Не опасно в подвале? - спросил Архаров.
– Парнишки сказывали - ничего, своды крепкие. Сверху все, того гляди, рухнет, а внизу вроде безопасное место…
Тут раздался заливистый свист.
Это был сигнал, по коему Устин, пока его не признали, должен был падать на пол и откатываться к ближайшей стенке, чтобы архаровцы могли, ворвавшись в подвал, стрелять без опаски.
Тимофей и Архаров побежали, путаясь в бурьяне, через двор.
Узкие двери были под высоким старинным крыльцом, когда-то белокаменным. Там, в развалине, уже перекликались архаровцы, но никто не стрелял. Когда обер-полицмейстер оказался у крыльца, из дверного проема выглянул Федька с фонарем, узнал начальство и улыбнулся.
– Ну? - спросил его Тимофей.
– Ни хрена не понять!
– Сбежали?
– Да тут, сдается, никого и не было!
– Как не было? - Архаров даже растерялся от такого сюрприза. - А кто фонарь гасил?
– Ваша милость, фонарь сам погас! Мы его первым делом отыскали - там огарок кончился!
– Мать честная, Богородица лесная… - пробормотал обер-полицмейстер. - А ну, свети. Сейчас докопаемся…
Каменные ступеньки, поставленные вкривь и вкось, спускались примерно на ту же глубину, что верхний подвал на Лубянке.
Помещение оказалось немалое, почти пустое, вдоль одной стены составлены были рассохшиеся бочата. Под самым потолком было заросшее землей окошко, на остатках подоконника и стоял погасший фонарь. Пролом в стене вел в другое помещение, где возились архаровцы.
Обер-полицмейстер пошел туда, перешагнул через высокий порог и оказался в длинном коридоре с кирпичными стенами. Туда выходили дверцы крошечных клетушек. Из одной, пятясь, вылез Сергей Ушаков.
– Ты чего там искал? - спросил Архаров, имея в виду, что в столь тесной конурке ничего и быть не должно.
– Дырку, ваша милость. Куда-то же они ухряли…
– А с чего ты взял, что они вообще тут были?
– Кто-то ж зажег фонарь.
– Фонарь могли зажечь днем, - рассудительно сказал Тимофей. - Днем-то его света не видно. А когда стемнело - никто по двору не шастал…
– А разве я не велел за этой развалиной следить? - спросил Архаров Тимофея.
– Ваша милость, с семи пополудни следим, и хоть бы одна собака сюда сунулась, - ответил за Тимофея Ушаков. - Где-то должны быть еще лестницы. Домина старинный, долгий, покоем стоял, тут лестниц много было.
– То бишь, вы через одну вбежали, они через другую выскочили? - Архаров все никак не мог понять последовательности странных событий.
– Похоже, так, ваша милость, да ведь мы все это место окружили. Коли тут кто и был - так в доме и сидит, наверху. Или же через какую-то дырку вверх выбрался, вылез там, где его не ждали, - сказал Тимофей.
– Какого черта раньше сюда не слазили, не разобрались?
– Парнишки лазили, глядели! Ваша милость, парнишки бойкие, они во всякую щель заползут.
– И не нашли другой лестницы?
– Ваша милость, коли не нашли, стало быть, она спрятана. Стенки надобно простучать, - опять вмешался Ушаков.
– И лаз вниз поискать, - распорядился Архаров. - Может, тут, как у нас, нижний подвал.
– Нижнего подвала тут и быть не может, ваша милость, - сказал Тимофей. - Место сырое, коли рыть нижний подвал - в нем не то что лягушки, а рыба заведется.
Ушаков и Канзафаров стали простукивать стенки.
– Где Устин? Он первый шел, что-то же заметил! - догадался Архаров.
Привели Устина. Он честно проделал все, что велели: изображал, пересекая улицу и двор, хромоту, спустился в подвал (крестя мелкими крестами чрево и бормоча «Спаси, Господи, люди твоя»), при свисте тут же повалился в грязь. Его-то ругать было не за что, и он открыто глядел в лицо Архарову, даже с известным любопытством - очень хотелось знать, чем вся эта затея кончится.
– Могло быть такое, что они догадались о подмене и даже не стали к дому подходить? - спросил Архаров.
Собравшиеся в кирпичном коридоре Тимофей, Федька, Ушаков, Устин, Степан Канзафаров и даже Клашка, привязавший наверху лошадей к какому-то забору, загалдели. Они сами из разных мест видели, как Устин приближался к крыльцу, и утверждали: шел почти как тот француз, тем более, что Шварц выдал ему длиннополый кафтан, очень похожий на кафтан господина де Берни.
– Прелестно… - пробормотал Архаров, не зная, что об этой истории и подумать. Гневаться вроде было не на что - подчиненные исполнили все его приказания и ожидали новых.
– Пошли прочь отсюда, - сказал он и направился к пролому в стене. Федька полез вперед него с фонарем, чтобы не вышло какой неприятности.
В большом помещении Архаров встал, обвел его взглядом, и обычная его подозрительность наконец проснулась. Нацелилась она на рассохшиеся бочата, кое-как составленные у стенки. В конце концов, коли кто тут и сидел, не поднявшись по несуществующей лестнице, то именно за ними, а то и забрался в самую бочку. Долго ли затаиться?
– А ну-ка, молодцы, раскидайте-ка мне этот винный склад, - пошутил Архаров. - Тимоша, Ушаков, держите угол под прицелом…
Устин вместе со всеми пошел двигать бочата. Ему-то и повезло - отодвинув первый с краю, увидел лежащее тело в длинном буром армяке.
– Господи Иисусе! - воскликнул Устин и перекрестился. - Сюда все!… Покойник!…
– Ну вот, уже кое-что, - заметил Архаров. - Федя, где ты там с фонарем?
Архаровцы собрались вокруг тела. Устин шепотом читал молитву. Обер-полицмейстер озирался по сторонам, как если бы ему одного трупа было мало.
– Ну вот, сыскали клад, - задумчиво произнес Тимофей. - Устин, что скажешь?
Бывший дьячок не сразу вышел из молитвенного состояния.
– Иде же бо аще будет труп, тамо соберутся орлы, - неожиданно ответил он словами из Священного писания.
– Ага, орлы, - кинув взгляд на свое воинство, подтвердил Архаров. - Взгляни, Федя.
– Посвети, Иванов…
Федька, отдав Клашке фонарь, опустившись на корточки, перевернул тело вверх лицом.
– Гляньте-ка, вся рожа в саже…
– Как это его? - спросил Архаров. - Крови вроде не видать. И не удавили…
– Нет, не удавили, - сразу, хором, определили Степан и Ушаков.
– И не сегодня, - добавил Федька.
– О Господи, - сказал Устин и полез в карман. Добыв оттуда платок, месяца два не бывавший в стирке, он заботливо накрыл мертвое чумазое лицо.
Тимофей, за свою жизнь довольно насмотревшийся на покойников, стал деловито переставлять рядом стоящие бочата.
– Его тут прикопать хотели. Вон - лопаты, - объявил он, и точно, две лопаты стояли прислоненными к корявой стенке. - Ишь, кладбище себе сыскали…
– Дурачество, - задумчиво произнес Архаров. - Чего ж до прудов не донесли?… Экая новая мода у мазов завелась - отемлелых хоронить…
– Ваша милость, а ими тут работали, - сказал глазастый Федька. - И недавно! Вон, земля налипла и не отвалилась.
– Может, еще какого покойника прикопали? - предположил Тимофей.
