Далия Трускиновская - Блудное художество
Еще года полтора назад сервиз мог приобрести кто-то из братьев Орловых. Но сейчас они не в чести. Вот разве что Алехан… так Алехан далеко, и когда будет с эскадрой обратно - одному Господу ведомо…
В ближайшее время, впрочем, никто никому ничего дарить не станет. Все награды ждут своего часа - 10 июля, празднуя годовщину Кючук-Кайнарджийского мира, государыня всем своим сотрудникам торжестенно раздаст чины, деревни, сервизы, шпаги с драгоценными эфесами, перстни с алмазами и прочее, и прочее…
Есть еще время, дабы предложить ей сервиз мадам Дюбарри.
Но - весь, целиком…
Коли сейчас забрать часть сервиза, то замысел скандала будет опрокинут. Однако есть в этом деле какие-то диковинные мелкие неувязки, их накопилось уж довольно, и каждая сама по себе, поди, гроша ломаного не стоит, а вместе они создают некое общее ощущение…
Архаров вспомнил давний спор между молодыми гвардейцами о куче. Он очень заинтересовался предметом спора и даже велел тогдашнему денщику своему Фомке принести с конюшни миску овса. Высыпав горсти две на стол, он добрых полчаса двигал зерна пальцем, пытаясь уловить тот миг, когда пропадает понятие «количество зерен», но возникает понятие «куча».
Неизвестно, сколько накопилось тех неувязок, но сейчас они явственно сложились в кучу.
– Ну-ка, орлы, заверните все опять в рогожу и закопайте, - распорядился, выпрямляясь, Архаров.
Орлы переглянулись - приказание было неожиданным.
– Федя, Канзафаров, полезайте туда, - Архаров показал на пролом, - схоронитесь. Ждите до утра. Сдается мне, чего-то вы тут дождетесь. Иванов… Иванов, какого черта ты здесь, а не при лошадях?!
– Ваша милость…
– Пошел наверх! Веди лошадей прямо к крыльцу, да ругайся погромче. Тимоша, иди первым, пальни по кустам разок - как если бы там кого приметил.
Тимофей кивнул и направился к каменной лестнице.
Устин с Ушаковым сгребли тарелки и супницу в рогожу, осторожно погрузили ее обратно в яму, пока закидывали землей - раздался выстрел.
– Утоптать, все сделать, как было, бочата сверху нагромоздить, - велел Архаров. - Федя, слушай меня. Может статься, нам повезет наконец - те, кто эту кашу заварил, решал, что мы все отсюда убрались, и вновь здесь сойдутся. Ничего не затевать! Слушать, глядеть, запоминать, пойти следом. Я вас тут надолго не оставлю - пришлю подмогу. Да и Тимофей с ребятами тут поблизости будут. Знак - мяв кошачий. Петров, Ушаков, пошли отсюда…
И, поднимаясь по лестнице, обер-полицмейстер вдруг заорал благим матом:
– Да что за блядство такое! В нижний подвал к Шварцу всех отправлю! Кто додумался, будто тут шуры слам прячут? Днем, что ли, поглядеть не могли?! К монаху на хрен таких полицейских! Кого вы тут увидеть чаяли, хрен вам промеж глаз?!
И пока поднимался по лестнице, пока ему подводили коня, обер-полицмейстер крыл архаровцев весьма разнообразными сочетаниями общеизвестных слов. Речь его сводилась к тому, что его напрасно вызвали туда, где ничего нет, не было и никогда не будет, окромя рухнувших на голову кирпичных сводов.
Наконец Архаров с Клашкой поехали в сторону Никитских ворот, а Тимофей, Устин и Сергей Ушаков разбежались, перекликаясь и создавая видимость большого количества народа.
– Ну-ка, Иванов, скачи в контору, - порядочно отъехав от Гранатного переулка, вдруг сказал Архаров. - Вели Гришке запрячь телегу. Кто там дневальные - пусть вместе с ним на телегу сядут и едут сюда. Надобно поскорее мертвое тело забрать к нам в мертвецкую…
В чем причина спешки - Клашка не понял. Архаров и сам не сумел бы объяснить ее вразумительно. А только ему казалось, что с телом - неладно, и чем скорее оно окажется в мертвецкой и будет отмыто от сажи - тем лучше.
Клашка ускакал. Архаров так и остался, не давая коню никаких приказов, не посылая вперед, но и не удерживая на месте. Почтенный спокойный мерин встал, опустив голову, и замер без движения, а обер-полицмейстер на нем также не шевелился, и оба представляли собой образец для конной статуи.
Архарову виден был храм Феодора Студита, виден был и дом близ храма, где во втором жилье горели два угловых окошка. Возможно, это была спаленка Варюты Суворовой; возможно, сам Александр Васильевич только что вернулся и, никому не дав о том знать, поспешил домой, к жене; возможно, они были там вдвоем… Он заслужил это право - примчаться к женщине, которая готовится родить ему ребенка, и Архарову стало грустновато от мысли, что сам он разве что в Пречистенский дворец спешит или к Волконскому на Возвиженку.
Такое томное настроение неминуемо должно было навести на мысли о Вареньке Пуховой, но тут со стороны Гранатного переулка раздались выстрелы.
Архаров даже обрадовался - сейчас загадочные обстоятельства могли наконец проясниться! Шпор он на башмаках, понятное дело, не носил, потому ударил мерина каблуками в бока и с немалым трудом поднял его с ленивой рысцы в галоп.
Ловушка сработала, кто-то в нее, кажется, попался!
Когда он при выходе из подвала устроил шум, велел Тимофею стрелять по бурьяну, сам орал, как умалишенный, то цель он имел одну: отвлечь внимание тех, кто, несомненно, наблюдал за архаровцами, от арифметики. Эти супостаты, что прятались во мраке, скорее всего, наблюдали в какую-то дырку за поисками и выкапыванием сервиза. Странное шумное поведение обер-полицмейстера и опасность должны были отвлечь их от простейшего подсчета: в подвале было семь человек, наружу вышли пятеро…
Мерин был бестолков - как сперва с трудом понял, что от него хотят галопа, так потом - что нужно остановиться. Архаров соскочил с него уже у самого крыльца, сильно удивившись, что чертова скотина не прошибла башкой закопченную стенку. То-то было бы грохота!
В подвале галдели знакомые голоса.
– Эй, света мне! - заорал обер-полицмейстер, уже наощупь спускаясь по каменной лестнице. - Оглохли вы, любить вас всей ярмаркой под гудок да волынку?!
Внизу появился Устин с фонарем.
– Ваша милость, я не виноват! - сразу воскликнул он. - Я за длинным погнался, так он прочь побежал, а откуда этот взялся - Христом-Богом, не ведаю!
– Кто еще взялся?
– Пузатый, ваша милость!
– А ну, пусти…
Казалось бы, сколько времени отсутствовал Архаров? Четверть часа, не более. И в подвале ждали всяческих сюрпризов Федька со Степаном. И вокруг развалины караулили трое архаровцев. Однако и противник был ловок - рядом с покойником в буром армяке, с измазангным сажей лицом, уже лежал брюхом вверх другой, воистину необъятный. У этого лицо было чистое, вот только ниже - сплошная рана: кто-то весьма грамотно перерезал ему глотку…
– Урожайная, мать бы ее, ночка, - сказал, подходя, Тимофей. - Ваша милость, а ведь я этого детинку знаю. Это Скитайла.
– Мать честная, Богородица лесная…
Архаров лично не был знаком с удачливым мазом, про чьи подвиги докладывали то Демка, то Яшка-Скес. До сих пор Скитайле удавалось от него уходить. Он время от времени возвращался в Москву, но шалить тут остерегался, а занимался делами: сбывал слам, проводил переговоры с собратьями по ремеслу. Была тут у него и мартона, которая иногда заглядывала к Марфе. Впрочем, мартон у него имелось несколько - и в Твери, и в Калуге, и в Щелкове, и в Черкизове.
То, что Скитайла не от старости помрет, в общем-то было ясно. Но какого черта он среди ночи забрался в подвал и дал себя зарезать именно здесь, над сервизом мадам Дюбарри? А главное - кто его, болезного, на тот свет отправил?
Это не могли быть Федька со Степаном - они бы всячески постарались доставить этого голубчика к Шварцу в подвал живьем. Стало быть, либо - свои мазы, и это можно было хоть как-то увязать с закопанным сервизом, либо в дело вмешался кто-то вовсе непредвиденный.
Степан и Федька на зов явились не сразу - кого-то гоняли за бурьянами. Архаров, не имея ни малейшего желания таращиться на двух покойников, вышел из подвала и строго допросил их снаружи, во дворе.
– Ваша милость, сидели тихо, как мыши! - отвечал за двоих сильно возбужденный Федька. - А эти трое прямо так и полезли в подвал, даже не прятались, с фонарем, сразу как вы изволили уехать!
– Трое?
– Трое, ваша милость, - подтвердил Степан. - Но только они не знали, где сервиз прикопан, повсюду разбрелись, переговаривались. Ваша милость, они за нами не первый день следили. Потому и сюда попали - за нами шли и ждали, покуда мы уберемся.
– Да, а пришли они как раз за сервизом! - перебил Федька. - Стало быть, не они его закопали!
– Погоди, не трещи, - приказал Архаров. - Вошли, значит, трое, и один из них был этот грешник Скитайла?
– Именно так, ваша светлость, - отвечал Федька. - Его уж ни с кем не спутаешь. И они стали обходить подвал, и еще смеялись, что его какие-то малашельные загадили, в охно бы ногой не ступить.
– А фонарь поставили на бочонок, а сами шли вдоль стенок, - подхватил Степан. - И тут фонарь погас. Я думаю, в него куском кирпича запустили. Они заорали…
– А это вслед за ними кто-то спустился вниз и из-за угла глядел! - стал объяснять Федька. - И он на них кинулся…
