Александр Прилепский - Последнее дело «ВАЛЕТОВ»
Возле «Дома администрации» толпилось с десяток знакомых репортёров. К Алексею подошёл Серёжка Емельянцев из «Русских ведомостей».
— С десяти утра здесь — с самого открытия. А выяснить, ничего толком не удалось, — посетовал он. — Слух идёт, кража в главном здании, в галерее VI-й группы.
В VI-й группе были выставлены фабричные и ремесленные изделия из металлов, в том числе из золота и серебра. С утра до вечера толпились посетители у витрин тридцати лучших российских ювелиров, восторгались красотой украшений, приходили в изумление от цен, указанных на ярлыках. Неудивительно! Так, золотая диадема с бриллиантами и жемчужными подвесками, представленная фирмой Болина, стоит 120 тысяч рублей.
— Кого из ювелиров обокрали? — спросил Алексей.
— Не говорят, — развёл руками Серёжка. — Администрация молчит и полиция будто воды в рот набрала.
— У шестовских узнать пробовал? — поинтересовался Алексей, имея в виду служащих Шестовской биржевой артели, которая была нанята Хозяйственным комитетом выставки для продажи и проверки входных билетов, наблюдения за порядком, обеспечения целости и сохранности выставленных предметов.
— Пробовал, проку мало. Они все злые как черти — убыток им теперь возмещать.
Мимо них торопливо прошёл один из артельщиков — дюжий детина в полукафтане, широких шароварах, заправленных в высокие сапоги, в мерлушковой «боярке». По жетону, Лавровский понял, что это старший сторож.
— Сударь, позвольте вас на минутку, — обратился к нему Лавровский, вертя между пальцами серебряный рубль.
— Извиняйте, Лексей Василич, тороплюсь дюже — к самому нас всех вызвали, — ответил тот. — Да вы меня, гляжу, не признали?
Только тут Алексей узнал Мирона Шапкина, служившего раньше городовым в 1-м участке Лефортовской части, но по болезни вышедшим в отставку.
— Мирон! — искренне обрадовался он. — Ну как ты, на новом месте?
— Опосля, как-нибудь потолкуем, начальство к себе требует. А вы никуда не отлучайтесь — сам сейчас к репортёрам выйдет.
— У кого пропажа? Большая?
— У Крумбюгеля. На двадцать тысяч, — шепнул Шапкин и скрылся за дверью «Дома администрации».
Репортёры, уставшие от ожидания, один за другим потянулись в трактир Лопашёва, благо он находился недалеко. У «Дома администрации» остались только двое: Емельянцев, по причине полного безденежья, и Лавровский, точно знавший — словам Шапкина можно верить.
Через несколько минут, действительно, появился красивый, элегантный шатен с пышной шевелюрой и длинной, расчёсанной надвое бородой. Это был генеральный комиссар выставки Александр Борисович Бер. Его сопровождал дюжий седой полковник — начальник Временного выставочного полицейского управления Иван Петрович Поль.
— Ничего не понимаю, — удивился Бер. — Мне сообщили, что здесь собрались корреспонденты всех столичных и московских газет. А я вижу только представителей…
— «Русских ведомостей» и «Московского листка», — угодливо подсказал Емельянцев.
— Самых читаемых московских газет, — веско добавил Лавровский.
— А я имею честь пгедставлять «Матен» и ещё несколько пагижских газет и жугналов.
Этот голос спутать было не возможно. Лансиньяк. Когда он появился, Алексей не заметил.
— Тогда, пожалуй, начнём, — генеральный комиссар достал из роскошной кожаной папки несколько листов бумаги и, то и дело заглядывая в них, стал рассказывать о случившимся. — В ночь на 16 июня в Галерее VI-й группы из витрин ювелиров Крумбюгеля и Хаджаяна похищено разных вещей на сумму до 20 тысяч рублей. По-видимому, вор имел достаточно времени для операции Сперва им была взломана витрина кавказского экспонента Хаджаяна. Затем он сломал печати и висячий замок витрины господина Крумбюгеля. Были попытки произвести кражи и в других витринах. Но, вероятно, нужных для этого инструментов под руками не было, и попытки остались тщетными. Экспоненты будут вознаграждены за пропавшие вещи из сумм Шестовской биржевой артели, согласно условиям договора, заключённого ею с Хозяйственным комитетом выставки. О том, что делается для исключения возможности повторения подобных случаев, расскажет начальник управления полиции.
Полковник Поль откашлялся и начал своим зычным командирским басом излагать, какие меры уже приняты:
— До сих пор надзор за выставкой был исключительно с наружной стороны зданий, так как администрация нашла неудобным, из боязни пожара, помещать караул внутри. В настоящее время принято решение об учреждении ночных дежурств. Причём члены Шестовской артели и полиция каждую ночь будут обходить внутренность здания в сопровождении одного из помощников генерального комиссара. Особо строгий надзор установлен в галерее VI-й группы — о подробностях умолчу по причинам необходимости соблюдения секретности.
К тому времени, когда он закончил, пишущей братии собралось уже человек двадцать. Они было полезли с вопросами, но Поль оборвал их:
— Всё, господа, всё! Нам с Александром Борисовичем не досуг — генерал-губернатор ждёт.
Генеральный комиссар попытался смягчить явную грубость полицейского служаки:
— Извините, в самом деле очень спешим. И убедительная к вам просьба — не расписывайте вы это недоразумение. Ничего особенного в нем нет. Самая обычная кража. Такие были на всех выставках — в Вене, Лондоне, Париже… Думаю наш французский гость подтвердит правоту моих слов.
— Газумеется, ничего стгашного. Кгажи были, — сказал Лансиньяк. — Но везде полиция держала пгессу в кугсе гасследования.
Ободренные поддержкой иностранца, репортёры загалдели:
— Вот как в Европе живут!
— А у нас от полиции слова вразумительного не дождёшься!
— Как воры попали в здание? Кто на подозрении? Ничего об этом так и не сказали.
— И не скажу! — рявкнул полковник. — Не положено вам об этом знать пока розыск идёт. Имейте в виду: я решительно запретил своим сотрудникам говорить о краже с шелко… репортёрами.
Глядя ему в след, Лансиньяк покачал головой:
— Стгашный хам. Впгочем ничего не поделаешь — фамильная чегта.
— Почему фамильная? — не понял Лавровский.
— Мне недавно довелось общаться с его отпгыском. Такой же бугбон.
Алексей сразу вспомнил о полицейском офицере, которого Михай-цыган называл Полем. А что если это не имя, а фамилия? Конечно, подозревать в связях с мошенниками заслуженного полковника глупо, но ведь у него есть сын. Вдруг, он служит в полиции?
— Не припомню, кем служит Поль-младший? — спросил Алексей.
Лансиньяк пожал плечами:
— Пгедставления не имею. Но мундиг на нём полицейский. Впгочем, чёгт с ним. У меня к вам интегесное пгедложение.
— Давайте.
Вот уже более двадцати лет «Пти журналь», что на русский язык переводится, как «Маленькая газета», заслуженно считается одним из популярнейших парижских изданий. Тираж огромнейший — триста тысяч экземпляров. В каждом номере обязательно какая-нибудь сенсация. Видное место отведено уголовной хронике. Узнав, что Лансиньяк едет в Москву, редакция заказала ему серию статей о Всероссийской художественнопромышленной выставке. Однако предупредила — нужны не рассказы о русской водке и икре, соболях и чернобурках, а что-нибудь «жаренное» — аферы, грабежи, убийства. Крупная кража ювелирных изделий — тема подходящая. Но Лансиньяк понимает, что ему она не по зубам из-за отсутствия нужных знакомств в полиции и уголовном мире.
— Буду пгизнателен, если станете делисться со мной полученными сведениями. Напишу я сам, а гоногаг пополам.
— Ну и сколько это получится?
— Десять копеек за стгочку.
Заманчивое предложение. Лучшие московские репортеры получают за строчку по пятоку, а Алексею в «Московском листке» платят всего лишь по три копейки.
— Согласен. Только при одном условии. Расскажите, кто хотел вас объегорить при покупке жеребца.
Лансиньяк сразу помрачнел:
— Послушайте добгый совет — не лезте в это дело.
— Почему?
— Тут замешаны стгашные люди.
— Да ну?! Один их них, как я понял из ваших слов, это Кейзер, хозяин той самой Лебедки от покупки которой вы отказались. Кстати зря — кобыла классная. Чем же Кейзер страшен? Обычный судейский. Зануда правда. Но, в общем, милейший человек.
— Милейший?! Это шеф де банд…э…как это по-русски… голова… начальник.
— Главарь? — подсказал Алексей. — Предводитель?
— Да, да… Пгедводитель шайки бандитов. Утгом в понедельник, я пгиггозил ему газоблачением. А вечегом в «Салон до Вагьете» ко мне подошли и посоветовали дегжать язык за зубами.
В понедельник… В тот вечер Алексей видел в «Салошке» рыжебородого Самсона с Грачёвки, в причастности которого к шайке мошенников сомневаться почти не приходилось.
— Кто подошёл? — спросил Лавровский. — Рыжий? Косая сажень в плечах, а кулаки с мою голову? Зовут Самсоном?
