Александр Прилепский - Последнее дело «ВАЛЕТОВ»
Обзор книги Александр Прилепский - Последнее дело «ВАЛЕТОВ»
Александр Прилепский Последнее дело «ВАЛЕТОВ»
Глава 1. БОЛЬШОЙ ПРИЗ
Стремительно промчавшись мимо призового столба, вороной Полкан уверенно выиграл Большой Императорский приз. Репортёр газеты «Московский листок» Алексей Лавровский щёлкнул секундомером и взглянул на замершую стрелку. Да, подумал он, впечатляет. Три круга, четыре с половиной версты, пройдены за семь минут тридцать шесть с половиной секунд. Отличная резвость! А жеребец совсем свежий, словно его только на старт подали. Между прочим, серая Зима, считавшаяся вторым фаворитом, отстала от него секунд на семь — восемь не меньше. Жаль, Сергей не видел! Убедился бы, наконец, что лучше Полкана, сегодня, на московский бегах лошади нет. Но его давний друг и постоянный соратник по частным расследованиям, помощник присяжного поверенного Сергей Малинин, вместе со своим «патроном» Федором Никифоровичем Плевако, находился сейчас в Харькове. Там, в судебной палате, слушалось громкое дело о злоупотреблениях в Таганрогской таможне.
Алексей неторопливо прошёлся вдоль фигурной решётки, отделявшей партер от бегового круга, заглянул в буфет, поднялся на трибуны. Раскланиваясь с многочисленными знакомыми, в пол-уха прислушивался к разговорам публики.
Настоящие любители лошадей восторгались красотой бега Полкана и мастерством его наездника Егора Московкина.
— Не сомневаюсь, господа, что в следующее воскресенье Полкан побьёт рекорд Размаха на три версты, — сказал русоволосый, с густой окладистой бородой богатырского телосложения мужчина лет пятидесяти, одетый в поддевку и шелковую косоворотку. — Я по секундомеру засек — первые два круга он пробежал резвее пяти минут.
Это был Сергей Алексеевич Сахновский, которого за добрый и отзывчивый нрав, изумительное знание лошадей, огромную силу любило и уважало всё Московское беговое общество.
Вокруг него, как всегда, собралась большая компания молодых коннозаводчиков и спортсменов: владелец магазина на Тверской, торгующего офицерскими принадлежностями, Сергей Живаго; присяжный поверенный из Рязани Николай Родзевич; помощник управляющего государственного Хреновского конного завода, штабс-ротмистр Василий Костенский, ветеринарный врач Владимир Оболенский.
— Полкан, действительно хорош, — вступил в разговор Живаго. — Но до вашего Кряжа ему далеко.
— Эх, Серёжа, не трави душу, — вздохнул Сахновский.
… Принадлежавший Сахновскому, гнедой жеребец Кряж, от Красивого-Молодца и Славной, отличался удивительными способностями. Поэтому Сергей Алексеевич тренировал его сам. В четырехлетнем возрасте Кряж выиграл два престижных приза. Притом оставил всех соперников «за флагом». Во время розыгрыша Ходынского приза, одного из крупнейших в сезоне, езда сложилась для Кряжа неудачно — из-за поломки «американки» пришлось съехать с круга на первой версте. Не сомневаясь, что если бы ни эта досадная случайность, жеребец не мог проиграть, Сахновский тут же записал его на «бег отдельно на время».
Всего час назад Ходынский приз был разыгран в борьбе за 5 минут 18 секунд. А Кряж один прошёл ту же дистанцию почти на 8 секунд резвее. Публика устроила ему овацию, а Иосиф Иосифович Дациаро, жеребец которого Дивный, благодаря злосчастной поломке, выиграл приз, чествовал Сахновского обедом в «Эрмитаже».
Все были уверены, что в пятилетнем возрасте Кряж возьмёт все призы, называли его лучшим рысаком десятилетия. И вот начался летний сезон 1881 года.
Разыгрывалась, так называемая, «Московская премия». Кряж летит, как выпущенная из лука стрела. Секундомер показывает невиданную до тех пор резвость. Похоже, будет установлен новый всероссийский рекорд. И вдруг в конце первого круга он сначала вздёрнулся, потом мотнул головой и повалился на землю. Оказалось, жеребец сломал ногу…
Вся эта грустная история в мельчайших подробностях вспомнилась сейчас Сахновскому. Но он умел держать себя в руках. Широко улыбнулся подошедшему Лавровскому:
— Совсем забыли вы меня, Алексей Васильевич — давненько в гости не заглядывали. Настоятельно прошу сегодня вечером на ужин. Мне такую наливочку привезли! Да и дело у меня до вас имеется.
Среди игроков разговоры шли тоже о Полкане. Точнее о выдаче за него в тотализаторе.
— Дадут рубля полтора, не больше, — брезгливо морщился модно одетый, сравнительно молодой, но уже изрядно потасканный, господин. — Вот если бы пришёл Налим…
— Налим! — хохотнул мордастый толстяк, судя по наружности и одежде из охотнорядских торговцев. — Вы, сударь мой, видать в лошадях как свинья в апельсинах разбираетесь. Налиму здесь и делать нечего, так для компании, на приз записали. А играть надо с умом! На кой ляд мне ихний тотализатор, когда у Карлушки Гехта можно было рубль к пяти поставить!
Лавровский понял, что речь идет об одном из букмекеров, которые появились в последнее время возле бегов. Возле, потому, что на самом ипподроме незаконная игра решительно пресекалась служащими Московского Императорского общества любителей конского бега — тут же вызывалась полиция, составлялся протокол. Отвечающий за порядок старший член общества Николай Сергеевич Пейч зорко следил за тем, чтобы билетёры не пропускали лиц, уличенных в букмекерстве. Но им и за пределами ипподрома клиентов хватало. Одни хотели сэкономить на входной плате, другие не желали, чтобы знакомые видели их у касс тотализатора. Некоторых привлекало, что заранее известно, сколько получишь, в случае если «твоя» лошадь придёт первой. Кое-кто наивно полагал, что играть у букмекеров выгоднее, чем в тотализаторе.
Карла Карловича Гехта Лавровский знал. Этот хитрый, пронырливый немец числился представителем торговой рижской фирмы, поставляющей в Москву ревельскую кильку, балтийскую сельдь, лососину. Но с жадностью хватался за всё, что приносило хоть какую-нибудь прибыль. Сообразив, что на бегах можно недурно заработать, он быстро познакомился с нужными людьми на конюшнях и теперь, накануне и в дни бегов, безвылазно сидел в трактире «Перепутье» — принимал ставки, расплачивался с выигравшими.
Нужно отдать Гехту должное — считать и рассчитывать он умел. От своего давнего «агента» полового Кузьмы Лавровский слышал, что по ставкам, принимаемым Карлом Карловичем, почти безошибочно, можно угадать какая будет выдача в тотализаторе. Так, в прошлое воскресенье, когда бежала прошлогодняя победительница долгоруковского приза Зима, Гехт принимал на неё ставки из расчета один к двум. Зима пришла первой. Поставившие на неё в тотализаторе, получили, как и игравшие у букмекера, по два рубля за рубль.
Вспомнив всё это, Алексей сильно усомнился в словах охотнорядца о немыслимо выгодной ставке на Полкана. Ясное дело — врёт, желая покрасоваться перед другими игроками своей удачливостью.
Но через несколько минут Алексей встретился с хозяином ресторана «Эльдорадо» Скалкиным, известным любителем крупной игры. Довольно потирая руки, тот похвастался:
— А я двести рубликов на Полкана поставил. Один к пяти.
— У Гехта? — поинтересовался Лавровский.
— Ну, вот ещё! Буду я с этим немчурой связываться. У Михая — цыгана. Он у меня в ресторане каждый вечер бывает.
Выходец из Трансильвании Михай Фэгэраш ещё несколько лет назад считался одним из самых модных исполнителей цыганских песен и «жестоких» романсов. Потом потерял голос и стал зарабатывать на жизнь как барышник и букмекер.
Вскоре выяснилось, что Скалкин далеко не единственный из крупных игроков, поставивших на Полкана один к пяти у букмекеров Карлушки Гехта, Михая — цыгана, Митьки — наездника… Получая в кассе на свои двадцать рублёвых билетов 23 рубля, Алексей мысленно обматерил себя за то, что не последовал их примеру.
Два последних, довольно неинтересных заезда Лавровский смотреть не стал. Надо было срочно сдавать в номер отчёт о розыгрыше Большого Императорского приза. Но на всякий случай, решил оставить вместо себя надёжного человека.
— В редакцию поедем, Алексей Васильевич? — спросил извозчик Семён Гирин, ожидавший его у главного подъезда беговой беседки.
С Семёном они познакомились в прошлом году, когда искали хипесниц. Точнее познакомился с ним Малинин. Он и порекомендовал его Алексею — тому для выполнения одного важного задания, полученного от редактора «Московского листка» Пастухова, на несколько дней потребовался извозчик с резвой лошадью и хорошей пролёткой. С тех пор Семён и стал постоянным, можно сказать личным извозчикам Лавровского. Готов был день и ночь носиться с ним по Москве. Ему было это и интересно и выгодно: то за собранные для газеты сведения гонорар перепадёт, то Алексей поможет выпутаться из неприятностей с полицией, то достанет контрамарку на бега и лошадку подскажет.
