Год Быка - Омельянюк Александр Сергеевич

– «И знаешь, что она мне ответила? Мне ваша харя – тоже!» – завершил хозяин.

От девушек переключились на друзей и знакомых, перемыв и их косточки. Егор вспомнил недавнего клиента, кинувшего его с оплатой очередной ремонтной работы:

– «Ну и дурак же он! Я ведь специально кое-что не доделываю, пока со мной не расплатятся! Наверняка у него по дороге кое-что уже отлетело, повредив и другие детали! Теперь новый ремонт ему влетит в копеечку! Да ещё не каждый возьмётся теперь его делать-то! Я там поставил кое-что своё, фирменное, и не всякий сможет в этом разобраться!».

– «В общем, попал парень на бабки!» – искренне поддержал друга Платон.

– «А на вид – весь из себя крутой! Наверно какой-нибудь взяточник-чиновник?» – не унимался чуть протрезвевший обиженный.

– «А у него может ещё и электронный адрес есть? Вернее сайт! Тогда можно его ещё разыскать!» – предложил Платон.

– «Ну, тогда он точно дурак? Ведь у него и его электронный адрес звучит, как три дебил Вы!» – поставил точку перед RU злоумышленника Егор.

Свояки горько рассмеялись.

Потом Егор задумчиво спросил Платона:

– «А что? Ты действительно можешь найти человека?».

– «Да! Мне приходилось! Даже там, где милиция была бессильна! С помощью анализа, в том числе психологического, личности злоумышленника!».

– «И деньги удавалось вернуть?!» – недоверчиво продолжил Егор.

– «Да! Мне их они сами давали! А что же ты думал? Доить Козерога дело ни сколько бесперспективное, сколько неблагодарное!» – подвёл окончательный итог Платон.

После этого пить им уже не хотелось, и свояки сгоняли пару победных для Платона партий в бильярд. Затем мужчины ещё раз насладились тёплым душем, и вышли к своим дамам на вечернее чаепитие.

– «О! А вот и красавцы наши явились!» – встретила их Ксения.

– «А почему Вы не в галстуках?!» – прикололась к ним и Варвара.

Первым нашёлся Платон:

– «А меня один раз так неосторожно спросили, только наоборот: а почему Вы в галстуке?» – начал он, тут же взяв паузу.

– «Ну, и?!» – первой не удержалась Ксения, привыкшая к скороговоркам мужа.

– «А я им ответил, что хороший галстук душу греет! А ещё он меня дисциплинирует! В галстуке я не буду материться и не полезу Вам морду бить!» – завершил скороговоркой свою мысль сочинитель.

– «Так, что? Сейчас полезешь бить?!» – не удержалась Варвара.

– «Да, нет! Некому!» – успокоил её Платон, зачем-то взглянув на Егора.

– «Ну, что, садимся?!» – невинно вопрошал тот.

– «Сейчас руки помою!» – объяснила отходящая к мойке Ксения.

– «И в гваз дам!» – скопировал Ляпунова-младшего Платон.

Весёлые, сели за стол. Темы теперь были затронуты совсем другие. Егор предложил Ксении завтра покататься на снегоходе, а остальным, особенно пану-спортсмену, побегать за ними на лыжах.

– «Тогда надо попить на ночь кефиру!» – предложила предусмотрительная хозяйка дома.

– «Да мне как-то ряженка ближе по духу!» – поделилась, возражая, Ксения.

– «Злому?!» – тут же схохмил её муж.

Все вместе посмеялись, попили и поговорили.

– «Хорошо-то как тут у Вас!» – разоткровенничалась Ксения.

– «Да! Вы молодцы! Просто объект для подражания!» – добавил эмоций Платон.

– «А Вы-то? Тоже хороши!» – оправдалась Варвара.

– «Да, уж!» – произнёс своё слово и Егор.

Супругам Кочет очень нравилось бывать у своих старших свояков Егоровых, но это случалось редко.

И хотя те всю свою сознательную жизнь втайне и проповедовали принцип: Все бабы дуры! А все мужики гады! Но прожил они совместно уже долгую и в чём-то даже счастливую жизнь.

Подумав об этом, Платон неожиданно вслух изрёк, прерывая всеобщее молчание:

– «Жили они долго и счастливо, и умерли в один день, хотя до сих пор и не знали об этом!».

– «О! это у тебя чёрный юмор?!» – первой прореагировала, привыкшая к таким неожиданным поворотам, Ксения.

– «Нет! Скорее всего, серый – тупой и неуместный!» – подвёл под собой черту самокритичный автор.

– «Какой же ты подаёшь пример подрастающему поколению?» – неожиданно вмешалась и Варвара, невольно поддержав сестру.

Разговор теперь невольно перешёл и на проблему отцов и детей.

– «Противопоставлять одно поколение другому, искусственно раздувать проблему отцов и детей могут только люди недалёкие, проще говоря, дураки!» – неожиданно пересел на философского конька писатель Платон.

Видя недоумение родни от им же сказанного, философ продолжил:

– «И, если это делают молодые – то значит они всё ещё дураки! А если это делают пожилые – то они уже дураки!».

Выждав паузу, вызванную шумом одновременных всеобщих квази высказываний, Платон озвучил только что появившуюся новую мысль:

– «А удел всех родителей – делать своим детям что-нибудь хорошее, полезное. Создать для них, например, материальные ценности, различные блага, и спокойно, с чувством выполненного долга, удалиться со сцены жизни!».

– «Да! А то население на Земле так увеличилось! Вон, в Москве, народу стало сколько много? Как в Китае! И, главное, ходят, как хотят. Туда – сюда, мешают друг другу, ругаются! Поэтому я предлагаю Москву переименовать… – сделал паузу Егор – в Муданьцзян!».

На этом смехе очередной лирико-философский вечер в загородном доме Егоровых спокойно подошёл ко сну.

Убрав со стола и помыв посуду, пока пропуская подуставших женщин в душ, пожилые и не очень мужчины попарно со своими половинками разбрелись по спальням.

Новая обстановка, чистый лесной воздух, удовлетворение от общения со старшей сестрой, расслабленность в теле и вольность в мыслях подтолкнули Ксению к давно подзабытой близости с мужем, чей ещё не атавизм после хирургического вмешательства был уже в полной боевой готовности.

И пуансон подобострастно вдавился в заждавшуюся матрицу, совместно создавая новую форму обновившегося наконечника.

Утром Егор покатал Ксению на снегоходе, объехав с нею все Салтыковские пруды, погоняв и по их ровной заснеженной глади.

Платон же с Варварой прогулялись на лыжах по окружающему пруды лесу, вспоминая совместного сына и перипетии, связанные с его нелёгкой и неблагодарной службой.

К обеду все четверо довольных собрались за одним столом.

А ровно в пятнадцать часов, когда в Буэнос-Айресе было ещё девять утра, произошло долгожданное соединение по Skype.

Все, а Платон с Варварой – в первых рядах, примкнули к монитору, благо Егор с Варварой тоже купили большой, новый.

– «Хелло! Москва?!» – сначала послышалось с экрана.

Через секунды появилось и изображение.

Из маленького окошечка на родителей глядело загорелое, весьма возмужавшее, и заметно повзрослевшее лицо их сына – Вячеслава Платоновича Гаврилова-Кочета.

– «Мама, папа! Я Вас вижу! Здравствуйте!» – донеслось радостное с экрана.

– «Мы тебя тоже, сынок!» – чуть ли не разрыдалась Варвара.

– «Привет, сынуля!» – поддержал её Платон с дрожью в голосе.

– «Здравствуйте, мои дорогие! А вот вижу и Ксению с Егором Алексеевичем!».

– «Привет, привет!» – почти синхронно замахали те руками в экран.

Все четверо пытались своими ликами одновременно влезть в кадр Web-камеры.

А с экрана такой родной, но слегка подзабытый голос вещал:

– «Меня освободили давно, досрочно, ещё весной! Как раз в мой день рождения – шестнадцатого марта! Но держали до конца года почти под домашним арестом, в основном в части международных связей. А тем временем власти улаживали и утрясали различные вопросы, связанные с моим освобождением и натурализацией!».

– «Понятно!» – за всех ответил Платон.

– «Сынок, ну, ты хорошо выглядишь!» – начала о главном Варвара.