Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
— Как же это случилось?
— Так машина его сбила! Сбила да уехала! А его подобрали, в больницу отвезли. Там и помер, касатик. Какой мужик был! Сейчас такого и не найдешь! Говорила ему: «Женись, Илюша, женись...» А таперича и забрать-то его некому...
Явно позабыв о подозрениях на мой счет, Аграфена Степановна запричитала, горестно качая головой. Я осторожно кашлянула:
— Но... Илья Демидович был трезв?
Бабка прекратила завывать и глянула на меня возмущенно.
— Да он капли в рот не брал! Каждый вечер на стадионе бегал. И в понедельник пошел. Вот на обратной дороге-то и... О-хо-хо!
— Когда?! — вдруг вскрикнула я, перепугав старушку. — Когда он погиб?
— В понедельник, — испуганно крестясь, отозвалась она. — Царствие ему небесное.
Спускаясь вниз по лестнице, я держалась рукой за стену. Сердце бухало в горле, мешая дышать. «Этого не может быть! В понедельник днем был консилиум у Седоватого... Бобиков в то время еще был жив. В анкете, которую принес Исмаилян, не было ни имени, ни фамилии, я точно помню. Значит, это кто-то другой? Может, родственник Бобикова? Но бабка сказала, что родственников у него нет. Может, родственник самого бизнесмена? Но ведь он родился за тридевять земель...»
Однако, несмотря на карусель вопросов в моей обескураженной голове, откуда-то из самой глубины сознания доносился насмешливо-бесстрастный голос: «Ты же знаешь, что это он... Ты его видела...»
Выскочив из подъезда, я опрометью кинулась к поджидавшей «девятке». С удивлением глядя мне в лицо, Игорь Федорович присвистнул:
— Чего это с тобой? Черти, что ли, гонятся? Да ты бледная, как покойник!.Ты в порядке, Петровна?
— Игорь Федорович, теперь домой, пожалуйста! — только и смогла произнести я.
А дома меня ждал сюрприз. На кухне горел свет, на плите закипал чайник, стол был накрыт, а за столом, выбритый и аккуратный, сидел Олег. Я зашла в ванную вымыть руки, и через несколько секунд он возник за моей спиной.
— Здравствуй, Люба, — сказал он тихо. — Мне надо с тобой поговорить... Мы ведь можем выпить чаю, правда? — не глядя на меня, засуетился Олег.
Поскольку это было не самое удивительное из услышанного за сегодня, я рассудила, что чашка хорошего чая мне и в самОм деле не помешает. Беда была в том, что заваривать хороший чай Олег не умел. Не был, так сказать, приучен к домашней деятельности, кроме руководящей. Но я понимала, что чаепитие лишь повод.
— Люба, — стоило мне опуститься на табурет, вкрадчиво выдохнул муж, — я знаю, что тебя очень обидел. Но... я люблю тебя! Я, конечно, сволочь, но ты же сама знаешь, что я тебя люблю... Люба, это было мимолетное увлечение, ошибка.
«Очередная, — вдруг с неизвестно откуда взявшимся сарказмом подумала я, вглядываясь в красивое лицо мужа, — но не последняя...»
Я внимала не без удивления. Извиняться Олег не умел и не любил. Но я уже успела подзабыть, каким изумительным артистом является моя дражайшая половина.
— Люба, я ведь знаю, что ты меня тоже любишь. Прости! Давай все начнем сначала! — И супруг, порывисто подавшись вперед, нежно стиснул мои пальцы. — Любонька...
Я испугалась. Сейчас он заглянет мне в лицо своими умопомрачительными глазами, склонит голову набок и широко улыбнется. И все действительно начнется заново...
— Олег... — аккуратно убирая руки, мягко улыбнулась я, — не надо... Я тебя простила. Правда — простила и зла не держу. Но это все, что я могу тебе ответить.
— Нет, Люба, не говори так! Я знаю, что все еще можно исправить. Хочешь, уедем куда-нибудь?! Насовсем?!
— Зачем? От себя не уедешь. У меня здесь работа, Лидка... Мне некуда ехать!
— Ах, работа? — с придыханием отозвался он, и наконец-то в его голосе промелькнули знакомые нотки. — Что ж, я понимаю...
Олег вскочил на ноги и нервно замельтешил по кухне. В какой-то момент я подумала, что он меня ударит. Однако, побегав немного, он снова сел напротив.
— Я виноват! Виноват! Но прошу, поверь мне в последний раз! Это никогда больше не повторится! Клянусь!
Наши взгляды встретились. Я знала, что нужна ему. Так, как нужна была всегда — только ради него самого.
— Нет, — вставая, ответила я, — мне не нужны клятвы. Этот горшок уже не склеить. Гораздо легче сделать новый.
— Вот как! — нервно усмехнулся Олег, — Новый? Понятно. Так я и думал! Я давно знал! Ну и кто он? Богат? Хорош в постели? Что ж ты молчишь?
Теперь супруг гораздо больше походил на самого себя. И почему-то мне вдруг сделалось смешно. Чем громче кричал Олег, тем сильнее смеялась я. Он вскочил, замахиваясь кулаком, но я захохотала ему прямо в лицо, и он отпрянул. В бешенстве он с размаху ударил в дверцу висящего рядом шкафчика, пробив ее насквозь.
Утром возле гардероба мы столкнулись с Тигриным.
— Здравствуй! — улыбнулся он. — А я тут тебя поджидаю.
Я в ответ тоже улыбнулась, хотя на улыбки меня вовсе ' не тянуло. Просто Максим выглядел таким счастливым, что не захотелось портить ему настроение кислым видом.
— Привет! Что-нибудь случилось? — откликнулась я нейтрально.
Тигрин помотал головой.
— Ничего, если не считать, что я скучал. Сколько дней мы уже не виделись? Ты меня избегаешь?
— Нет, просто много работы.
— Справляешься?
— Вроде да...
— Наверное* легче сидеть на приеме?
— Легче, — согласилась я. — Но гораздо скучнее.
Болтая о пустяках, мы вошли в лифт. Когда двери закрылись, Максим спросил:
— Что, звонков больше не было?
— Не знаю, — пожала плечами я. — Теперь я не снимаю трубку, пока не заработает автоответчик.
— Хитро! — засмеялся Тигрин — А мы голову ломали!
— Тебе, наверное, пора забрать свой прибор?
— Можно, — согласился он. — Скажи, когда удобно, я приеду.
Мы уже спустились на уровень «Б» и шли по коридору, когда Тигрин спросил:
— Ты сильно торопишься?
— Не очень. Но через пятнадцать минут меня Березкина будет ждать.
— А ты бывала у меня в гостях?
— В гостях? Где?
— В моем служебном кабинете! — засмеялся Максим. — Домой ведь ко мне ты не поедешь... Хочешь посмотреть?
— Конечно! Если успеем.
Для того, чтобы попасть в кабинет начальника охраны «Медирона», пришлось пройти несколько дверей-невидимок. Кабинет оказался огромным. Он был напичкан разнообразной техникой, отчего походил на павильон для съемок фантастического фильма о будущем. Стену напротив двери занимали стеллажи, кожаный диван и столик. Слева стоял громадный, содержащийся в идеальном порядке, письменный стол, вдоль противоположной стены светились экраны, на которых мелькали силуэты в белых халатах. Громада «Медирона» была как на ладони, и это производило завораживающее впечатление. Несколько минут я стояла, разглядывая живые картинки.
— Интересно? — хмыкнул Максим, усаживаясь в свое кресло. — Здесь стоят дублирующие системы всех камер, постов и центрального пульта. Я могу заблокировать любую дверь, любой лифт... Даже все входы в корпуса.
— Здорово! Наверное, все это стоит кучу денег?
— Но, поверь, оно того стоит! — убежденно отозвался он. Заметив мой брошенный на часы взгляд, поинтересовался: — Уже пора?
— Да, — вежливо улыбнулась я. — Выведи меня, пожалуйста, из своих катакомб!
Губы Тигрина тронула чуть заметная улыбка. Подниматься с кресла он явно не спешил. Меж тем я подошла к двери, но открываться та и не думала. Я взглянула на Тигрина укоризненно:
— Так нечестно...
Подобное выражение глаз я уже у него видела, и оно не сулило мне ничего путного.
— Меня ждет пациент, — с выражением сказала я и посмотрела строго.
Тигрин так же выразительно вздохнул и поднялся. Мы вышли в коридор.
— А наши машины подбирают пострадавших на улице? — вдруг спросила я.
— Почему нет? — пожал Максим плечами. — Если оказываются рядом, подбирают.
— И куда везут? В «Скорую»?
— Смотря какой случай. Если сюда ближе, зачем везти через полгорода? Иногда пострадавшие сами просятся к нам. Если в сознании, естественно.
Тут мы вышли к дверям отделения. В конце коридора
я увидела Березкину. Она наблюдала за нами с большим интересом.
До обеда мы возились с пациенткой. Потом пришли Посколец со Жвакиным, и мы с Березкиной отправились в столовую. Она должна была еще зайти к Исмаиляну, поэтому торопилась и даже отказалась от любимых пирожных. Мне торопиться никакой нужды не было, и я с чистой совестью решила побаловать себя кофе с эклером. За этим увлекательным занятием я задумалась, решительно не заметив, как кто-то расположился у столика за моей спиной.
— Платова... — донесся глухой голос, и я встрепенулась, удивленно моргая.
Все столики, стоящие рядом, были свободны, и в какое-то мгновение я решила, что мне послышалось. Но кто-то снова тихо произнес мою фамилию.
И я оглянулась. Спиной ко мне сидела женщина. Она не повернула головы, но узнать, кто это, труда не составило.
